Свадебное проклятье

— Неужели вы и такие слова знаете? — подначивающе интересуется Маркус.

— Вот и выясним. В крайнем случае, проконсультируюсь у вас.

— Всегда готов начать ваше обучение!

Соображаю, что мы с Чэном незаметно переходим на некое подобие флирта. В больничной-то палате! Поднимаю глаза на Захарию. Тот наблюдает за нами с непроницаемым лицом. Ну до чего же… вышколенный тип! Ни за что не угадаешь, что секретарь чувствует-думает, пока Лэй сам не даст это понять.

— Господин Чэн, вы собираетесь оставаться в больнице? — нейтрально интересуется он.

Завозившийся Маркус спускает ноги с кровати.

— Навряд ли. Ой… — Поспешно подхватывает и накидывает на себя сползшую простыню: теперь он напоминает древнего римлянина в тоге. Правда, изрядно потрепанного временем (в данном случае людьми) римлянина. Я целомудренно отвожу глаза: на мужчине одни больничные штаны, голый крепкий торс тоже весь в синяках и ссадинах. Бурчит: — Моя футболка уже только на тряпки годна, в Гейланге еще и ливень, меня практически выкупали в грязи! Нет, секретарь Лэй, господин Чэн здесь не останется! Наверняка суточная аренда этой кровати с весь мой месячный заработок…

— Но все же для начала следует посоветоваться с врачом, у вас могут быть и внутренние повреждения, — начинаю я, Захария подхватывает:

— Сейчас узнаю у доктора о состоянии господина Чэна, заберу все назначения и оплачу счет.

Почему-то воспринимаем его действия как должное — наш блистательный секретарь Лэй всегда и обо всем позаботится!

Шторку Захария за собой не задергивает, и мы провожаем взглядами его стройную фигуру. Медицинские фурии на ресепшен, которые на мои панические вопросы просто отмахивались или нехотя сцеживали скудные ответы, при его приближении поспешно поправляют волосы, выпячивают груди и зажигают лучезарные улыбки. Знакомая картина!

— Советует он… — не понижая голоса, досадливо ворчит Маркус. — Слушайте, Эбигейл, как вы его вообще выносите? Нельзя же быть таким… идеальным! Еще и всегда и во всем правым! Это ж какой комплекс неполноценности рядом с ним развивается!

Пожимаю плечами.

— Мы постепенно привыкли. Так Захария все-таки прав?

Чэн вздыхает.

— Ну… есть такая вероятность. Шэн Пинг, как и я, выходец из провинции, правда, не с Хванджи, и в своем родном городе привык решать дела по-простому… соответствующими методами.

— А вы у себя в Хванджи тоже?..

Лицо Маркуса кривится в однобокой усмешке.

— Мне моя Джия такое запрещала! А я жену всегда слушался.

Рассказать ему, что отец, на которого Чэн наверняка просто молится, тоже поначалу не брезговал… нецивилизованными методами? Да наверняка и продолжает, только вместо кулаков и биты у него сейчас имеется целая армия юристов и коррумпированных чиновников. Благодаря авторитету дедушки Чо и его «старым деньгам» мы вхожи в большинство известных влиятельных домов Сейко (хотя гибель моих женихов репутацию семьи Мейли несколько подпортила), и отцу теперь приходится действовать с оглядкой и осторожностью. К тому же в последнее время он подумывает о политике…

Или Чэну Маркусу, как всякому нормальному бизнесмену, все это известно?

— Очень испугались? — внезапно спрашивает задумавшуюся меня тот самый бизнесмен.

— Я? Чего? Почему?

— Когда сюда вошли, — Маркус кивает на отдернутую занавеску, — на вас просто лица не было; сейчас-то уже хорошо, вон щечки порозовели… За меня перепугались? Мне, конечно, это приятно, но так просто вы от меня не отделаетесь, даже не надейтесь! Я крестьянский сын, крепкий, выносливый, что мне какие-то хлипкие городские недоноски!

Сам травмированный, еще и меня успокаивает!

— Просто, когда позвонили из больницы, я сначала подумала… — Прерываюсь: вот зачем я начала? Хотя тон у Чэна поддразнивающий, глаза смотрят серьезно. Выжидающе. Поэтому собираюсь с духом и продолжаю: — …что и вас настигло мое проклятье.

Пауза.

— Хм. Давайте рассуждать логически. Если ваше свадебное проклятье действительно существует, оно должно прореживать именно официально признанных женихов, а вы мне даже на ушко ни разу «да» не шепнули! Или что, уже согласны, просто еще не успели об этом поведать?! Так давайте, я готов, весь внимание!

— Маркус, вы понимаете, что прямо сейчас подписываете приговор своим брачным планам? Не собираюсь я брать на себя ответственность за вашу жизнь и здоровье, если станете… официальным женихом!

Маркус сразу становится серьезным.

— Эбигейл, так дело именно в этом?! Вы отказываете, потому что боитесь за меня?

Неопределенно пожимаю плечами, хотя язык чешется сказать, что так считаю вовсе не я, а мой психиатр. Жалуюсь совершенно не к месту:

— … еще и пионы ваши сегодня взяли и осыпались! Все разом!

— Новые подарю, — рассеянно обещает Чэн. Внезапно оживляется: — А как та лилия?

Улыбаюсь уже естественно.

— Все еще стоит. Как заколдованная.

— Вот же чертов цветок! — скрежещет зубами Маркус. — И чертова смазливая физиономия этого вашего… чертова секретаря!..

— …не чертова, а маминого, — невинно вставляю я.

— …вот как я могу конкурировать со своей разбитой рожей с его небесным личиком?

Склоняюсь вперед, внимательно изучая физиономию Маркуса: тот таращится в ответ и даже, кажется, не дышит. Делаю глубокомысленный вывод:

— Да, конкурировать будет несколько затруднительно! Но могу вас утешить: есть на свете женщины, которые просто обожают таких… э-э-э… брутальных мужчин. Пусть даже слегка побитых.

— Но не вы?

Поспешно отодвигаюсь.

— Я хорошо отношусь к вам, Маркус…

— И? Или «но»?

— …и потому не хочу, чтобы вы пострадали. А вдруг как раз мое проклятье маскируется под нечестных конкурентов и избивших вас негодяев? Действует человеческими руками, если можно так выразиться?

Чэн шумно вздыхает.

— Так вы и впрямь в это верите! Я-то думал, просто отговорка, меня отпугнуть.

Одно другому не помеха.

— Эбигейл.

— М-м-м? — отзываюсь я, усиленно разглядывая снующих по приемной людей.

— Посмотрите на меня.

— Зачем? — И так уже насмотрелась, на избитого. И даже наговорилась, сказав то, чего вовсе не планировала — теперь Чэн решит, что не верь я в свадебное проклятье, точно бы за него вышла.

— Эбигейл. Эби… — Маркус берет меня за руку осторожно, неуклюже — то ли от капельницы и разбитых костяшек, то ли просто боясь спугнуть. — Я же говорю, парень я сильный и упрямый. И вовсе не собираюсь помирать ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие пятьдесят лет ни от каких проклятий, ни от болезней, ни от каких подонков. Уж я-то точно вас одну не оставлю!