Свадебное проклятье
Шрифт:
Невольно улыбаюсь:
— Звучит как угроза!
Маркус предельно серьезен.
— Скорее, как истинная правда… Эбигейл, просто поверьте и выходите за меня. Попробуйте и увидите. Проверите. Ну давайте поженимся, а?
Чувствую подрагивание его пальцев, жесткие крестьянские мозоли на широкой ладони, не сошедшие за годы, проведенные в Сейко, его жар… то ли от температуры, то ли Маркус сам такой… горячий. Голова на мгновение плывет, и отчего-то очень хочется согласиться. Да, просто взять и попробовать.
…Ты уже пробовала.
Целых два раза.
И
Прихожу в себя, но не успеваю ни вырвать руку, ни ответить, как слышу произнесенное обыденным голосом:
— Господин Чэн, вашу выписку сейчас подготовят. Я купил в больничном магазине футболку, надеюсь, размер подойдет.
Слава нашему секретарю, он всегда появляется вовремя! Хотя лучше бы чуть пораньше, тогда б не случилось ни моей минутной слабости, ни этого задумчивого взгляда Лэя на наши сомкнутые руки. Вырываю свою и торопливо встаю.
— Одевайтесь. Я подожду в холле.
Вылетаю за занавеску, но не настолько быстро, чтобы не услышать язвительный голос Маркуса:
— Ну какой же вы заботливый, господин Лэй!
И скромное Захарии:
— Работа у меня такая.
Секретарь настоял, чтобы я оставила свою машину у госпиталя: мол, сейчас глубокая ночь, еще и ливень обещают (и впрямь, неподалеку уже погромыхивает), а госпожа Эбигейл устала. Заверил, что к утру автомобиль обязательно пригонят к моему дому.
Чэн в купленной Захарией явно маловатой забавной футболке с разноцветными мультяшными героями (что-то безупречное чувство стиля секретаря сегодня дало сбой!) тоже согласился на доставку домой своего избитого тела, его автомобиль вообще остался в Гейланге. Теперь едет полулежа на заднем сиденье, постанывая и шипя на каждом ухабе. Излишне экспрессивно, мне кажется, просто нашего внимания-сочувствия добивается! Переглядываемся с Захарией, глаза секретаря улыбаются: ему тоже так кажется, и Лэй делает приемник погромче.
Хорошо, что глубокой ночью нет пробок, мы доезжаем до Хонгама за каких-то полчаса. Выхожу из машины вслед за Чэном, окидываю взглядом незнакомый дом.
— Снимаю здесь жилье, — поясняет Маркус, хотя я его ни о чем не спрашиваю. — Не вижу смысла переезжать в купленную квартиру. Пока.
Перевожу для себя: пока еще не женился на вас.
Наставляю на прощание:
— Поправляйтесь, Маркус. И если почувствуете себя плохо — мало ли какие осложнения еще могут возникнуть — не стесняйтесь звонить в больницу…
— А можно вам? — мгновенно реагирует Чэн.
— Тогда уж лучше мне, — подает голос Захария, тоже вышедший из машины, Чэн взглядывает на него безо всякого восторга. — Госпожа Мейли и без того сегодня перенервничала, ей нужно как следует отдохнуть.
Умело давит на чувство вины: Чэн тут же тушуется, бормоча в том смысле, что мне совершенно не о чем волноваться, случалось с ним и куда хуже…
— Вам помочь добраться до квартиры? — любезно интересуется Захария.
— Еще чего! — отзывается Маркус с раздражением. — В смысле, спасибо большое! Вышлите мне номер вашего счета, сразу переведу деньги за больницу. Доброй ночи, Эбигейл, господин Лэй. Еще раз
благодарю за заботу.Уходит, показательно выпрямившись, стараясь не хромать, но все равно приволакивает ногу. Гляжу вслед, пока Чэн не скрывается за дверью подъезда. Захария деликатно покашливает:
— Отправляемся, миз Эбигейл?
Едем молча от усталости и полуночной сонности. На прощание уже Захария выдает неторопливое напутствие — в своем раздражающе логичном стиле:
— Не волнуйтесь так, госпожа Мейли, ведь всё обошлось!
Но в интонации, в окончании фразы звучит некая недосказанность, и я легко перевожу ее для себя: в этот раз…
Звонок раздается, едва лишь вхожу в квартиру. Подпрыгиваю от неожиданности и неверными от испуга руками пытаюсь отыскать мобильник; кончается тем, что я попросту вываливаю содержимое сумочки тут же на пороге и хватаю неумолкающий айфон. Выпаливаю:
— Что такое? Что еще случилось?!
Пауза.
— Ничего… — удивленно отвечает Чэн. — Я просто хотел узнать, как вы добрались. Вы ведь уже дома?
С облегчением выдыхаю, но от пережитого испуга говорю все равно сердито:
— Маркус, вы давно должны спать, а не болтать по телефону с кем бы то ни было! Сон — лучшее лекарство!
Он пытается продолжить в том смысле, что лучшее лекарство для него как раз слышать мой голос (кажется, Чэна чем-то напичкали в больнице, иначе откуда вдруг непрекращающиеся попытки флирта? Да и голос какой-то нетрезвый), но я прерываю решительным:
— Спокойной ночи, Маркус! Позвоню вам завтра сама во время обеда!
Раздраженно сгребаю все обратно в сумку и без сил падаю в кресло: второй стресс подряд! Фокусирую взгляд на зеркале напротив: смешная одежда, растрепанные волосы, лихорадочно блестящие глаза в темных кругах усталости, бледное лицо… Мне самой не помешали бы какие-нибудь успокаивающие пилюли!
Или целый стакан виски.
[1] Ямагути Сэйсон
ГЛАВА 20. Подарок на память
Исполняя обещание, звоню жениху номер три строго в свой обеденный перерыв. Сижу на берегу городской речки — бывшей «дерьмотечки», канализационного и мусорного стока, с десяток лет назад очищенного, облагороженного и превращенного в излюбленное место прогулок — и, кидая неторопливым откормленным голубям остатки купленной с уличного лотка лепешки, слушаю длинные гудки. Когда приятный женский голос любезно уведомляет меня, что абонент не отвечает — как будто сама не слышу! — набираю номер снова. И снова. Опять начинаю нервничать из-за этого Чэна Маркуса, что ж такое!..
— Алло! — восклицаю я, когда серия длинных гудков наконец прерывается. — Маркус, как ваши дела? Вы дома? Почему так долго трубку не брали?!
На том конце откашливаются, отзываются хрипловато:
— Даже не знаю, на какой вопрос отвечать первым! Доброе утро, Эбигейл… Или уже день?
— Как ваше состояние? Голова не болит? Не кружится? — Понимаю, что копирую сейчас вечно кудахчущую над нами маму, но просто не могу остановиться.
— У меня все прекрасно, — докладывает Чэн. — Я вообще только-только проснулся, не сразу звонок услышал. И просто ужасно рад, что вы так за меня волнуетесь!