Святая
Шрифт:
И она громко, смачно чмокнула Милочку в лоб.
Так и повелось, что Машка чуть что, сбегала на тренировки. Там, как она считала, и был ее дом, друзья, товарищи. Евпраксии не очень это нравилось, но, с другой стороны, она сама была в молодости спортсменкой, правда, не лыжи ломовые выбрала, а акробатику изящную. Но все равно, спорт дело хорошее. Пусть лучше так, чем какая-нибудь дурная компания. Не Милочка, что уж тут говорить, пусть спортом занимается от греха подальше.
Но если дома все было просто хорошо, так, с небольшими проблемами, ну куда ж без этого, то на работе все было чудесно. Авторитетом Евпраксия пользовалась непререкаемым, пациенты ее обожали. Да и неудивительно, практика Евпраксии привлекать к себе внимание, и наделять особой значимостью любые свои поступки продолжала оттачиваться. Да и на месте она не стояла, все новое старалась применить в лечении. Тем более, что Николай Иваныч ушел на заслуженный отдых (сам он, правда, считал, что его ушли, и даже по-диссидентски
– Хочу быть поближе к пациентам. Как я без них, да и они без меня. Сами знаете, многие только ко мне хотят, рвутся. А стану я главврачом - все, связь с больными пропадет. А я ведь только этим и живу, ради этого только и работаю, - объясняла она больным и коллегам.
На место Николая Иваныча стараниями Евпраксии была поставлена Оксана Геннадиевна, ранее заведовавшая специалистами по врачебному контролю. Эта Оксана Геннадиевна в рот Евпраксии всегда смотрела, и, казалось бы, на новом месте тоже должна была оставаться кем была: недотепой, котролируемой умными людьми. Но оказалась она практичной, злой и жадной. Когда к Евпраксии лечиться приходили большие люди из обкома или горкома, либо Тимуровы приятели из Станкостроительного - заскакивала к Евпраксии, жеманничала, хихикала, в сети заманивала. Вроде бы и зря, раздражала только больших людей, но кое-кто клевал: Оксана Геннадиевна была хорошенькая, пухлявая, с сюсюкающим голоском. Евпраксия на ее шашни смотрела скривившись, но терпела. Главное, что ее, Евпраксию, не трогала, а даже наоборот, помогала во всех начинаниях, наверное, боялась, что Евпраксия нажалуется своим влиятельным пациентам. Плохо она Евпраксию знала. Та старалась не жаловаться и не просить. Всегда разговор подводила так, что сами предложили. Так ведь правильнее: сами предолжили, значит Евпраксия и не должна ничего. С детства поняла, что никому ничего нельзя быть должным: в самый ненужный момент заявятся и будут просить, напоминать, требовать, народ сплошь и рядом лютый, подлый, никому доверять нельзя. Одна с ними управа: как можно больше добрых дел делать, тогда не каждый осмелится прилюдно нагадить, общество приличия соблюдать требует. Вот и Оксанка, хотя и мало благодарсности выказывала, но меру знала и поддерживала.
Евпраксия как раз после йоги занялась акупунктурой. Только-только первые публикации пошли в популярных журналах, только-только на семинарах для специалистов начали рассказывать про экзотическое восточное лечение, а Евпраксия уже собирала все немногое, что можно было найти, включая затрепанный, отпечатанные бледно-серыми буквами на машинке самиздатовские учебники, уже рассказывала больным о новой чудесной методике, пришедшей из глубин веков, о ее еще не до конца разгаданной наукой целительной мощи. Но не только рассказывала, узнала, где можно приобрести иглы для иглоукалывания, и уговорила Оксанку приобрести. Приобрели еще и всю литературу по точечному массажу, которую удалось найти. Ездила сама не семинары, записывала старательно, чуть ли не с высунутым языком, так хотелось премудрость заморскую одолеть. Но как она могла не одолеть? Чтобы она, Евпраксия, да что-нибудь не одолела? Да не было такого и не будет! Приедет Евпраксия с курсов и всем покажет и расскажет, что она умеет, все опять убедятся, что она человек передовой, развивающийся, о больных всегда пекущийся.
Познакомилась на курсах с мужиком хорошим, подсказал, где можно приборы для электропунктуры заказать - совсем новое дело, но в некоторых военных ящиках уже делали: военная наука в СССР все новое пробовала на предмет возможного применения. Евпраксия заручилась письмами от руководства диспансера о необходимости поддерживать замечательных советских спортменов, делавших и продолжающих делать советский спорт лучшим в мире, а также самых массовых в мире советских физкультурников, и получила целых два аппарата, один на спортсменов, один на физкультурников. Один домой взяла, обкатывать на домашних. Всех полечила, профилактику от гриппа сделала, психо-физиологическую разгрузку сделала. Хорош был аппарат! Попросила Тимура схему "передрать", чтобы такой же для себя сделать. И, надо сказать, нашел Тимур на работе "левшей". Пломбу аккуратно сняли, устройство изучили, аккуратно пломбу на место вернули, и сделали свой аппарат- не хуже военного.
Евпраксия и дома своих лечила, в основном от насморка да как профилактику от гриппа, Милочке делала психофизиологическую разгрузку. На дипломе была, утомлялась сильно девочка, теперь вот было средство поддержать малышку. Но возможности, конечно, были куда больше.
На работе Евпраксии выделили два кабинета: один под иглотерапию, второй под точечный массаж и электропунктуру. И хотя посмеивались невежды, а Евпраксия свое дело знала, и прямо чудеса делала. В те годы война в Афганистане шла, "ограниченный контингент", как его называли в газетах, воевал по приглашению законного афганского правительства. И вот солдатики раненые стали возвращаться на Родину, а потом к ним в диспансер отправляли их после госпиталя
на реабилитацию. Знали уже про Евпраксию и ее возможности. Прислали одного солдатика: рука правая у него не работала после ранения, пальцы не шевелились. Гидромассаж ему делали, физиотерапию, лечебную физкультуру. Ничего не помогало. Парня на инвалидность отправили, а ведь молодой еще, а считай с одной рукой.– А дайте-ка я его акупунктурой полечу, - предложила Виринея на собрании отделения, - И даже когда больных других нет, в свое свободное время. Жалко мальчика, оставили его все. Хоть попробую: дело новое, вдруг поможет?
Сидела, делала ему иголки. Про жизнь расспрашивала, про успехи свои рассказывала. Лицо у него хитрое было, но что там у него за хитрости были? Полечиться получше, уговорить всех помочь ему, болезному. На большее не хватило бы, она сразу поняла. Да ее-то что уговаривать, она и так помочь мечтает. Делала иголки, надеялась что поможет. А как же, многое от этого зависит. Поможет -методика в жизнь пойдет, опыт Евпраксиин использоваться широко будет. И она сможет большему количеству людей помогать, как мечтала всегда. Проделали 8 сеансов и стали шевелиться пальчики. Чуть-чуть, но стали. Доделали 10 сеансов - перерыв сделали. В это время массаж, физкультура. Еще десять сделали - чуть получше стало, но прогресс такой был малый, что видно было - исчерпала себя методика. Но ничего, еще электропунктура была. Стали делать - над каждой точной трудились, старались. И сдвинулось дело, шевелить стал пальцами! Опять перерыв, опять поработали - и еще прогресс! Чуть-чуть прихватывать стал. Стала заставлять писать по новой учиться, но обычные процедуры отправила, комплекс физкультурный порекомендовала, массаж.
– Будешь все делать, через несколько лет функционал почти восстановится, - сказала, - Давай, сюда тебе уже не нужно, теперь сам. Уже от тебя все зависит.
Как благодарил ее! "Вы - святая", - говорил, - "таких как вы - и не видел!" Ну что тут скажешь? Она и сама таких не видела. Ну а что делать, если она такая? Такой родилась, такой старалась жить. Скромно, людям помогать.
– Все от него отказались, - рассказывала она Наташке, - одна я взялась, и вылечила! Потому что всегда новым интересуюсь, всегда пробую, надеюсь! Вот представь себе, пришел бы такой к тебе в железнодорожную, здравствуйте, товарищ Серых, рука не работает после ранения, можете помочь? Взялась бы?
– Пришлось бы, куда бы я делась - Наташка пожала плечами, - Но трудно помочь таким ребятам.
– А я вот могла бы и отказаться, не по профилю моему. Но - солдатик, защитник Родины. Нужно, думаю помочь, нельзя отказываться.
– Защитник Родины? Хм... Ах, какая ты молодец, Евпраксиюшка, врач с большой буквы!
– голос Наташки лился сахарным сиропом. Нет, все-таки совсем не дура была. Так, серединка наполовинку, но нужная. Знакомств у нее полезных полно. Евпраксия и саму Наташку лечила, и родных-знакомых ее тоже лечила. Благо при Оксанке Геннадиевне с этим вопросом проблем не было. Хоть в чем-то была умнее бывшего главного.
После исцеления солдатика Евпраксия можно сказать стала знаменитостью. И пошли к ней солдатики чередой. Еще одного она тоже выходила, полегче ему стало, много полегче. Ну, уже опыт образовался, третьего и остальных врачам передала. Нужно уже другую методику было поднимать, не стоять на месте. Люди ведь разными болезнями болеют. Нельзя было на одном останавливаться. Но, надо сказать, так эффективно, как она, солдатиков лечить ни у кого не получилось. Евпраксия всегда чувствовала, что ей как будто помогает кто-то, как будто ведет ее. Это, видимо, сердце ее неспокойное помогало, наставляло, подсказывало. Сердцем она лечила людей.
Но были и другие взгляды. Злобные. Были, были завистники. Были всегда, люди так устроены, не могут не завидовать. Она, Евпраксия, да Милочка, да Тимур - вот, пожалуй и все, кто не завидует. По крайней мере других Евпраксия не знала. Все, кто меньше, кто больше, все завидуют, но, надо отдать им должное, большинство все-таки старается не поддаваться, потому что правильно учат, что в зависти ничего хорошего нет.
Обожглась Евпраксия на Гайворонове. Так себе врачишка был, пришел неумеха-неумехой. Но тоже был из Ленинграда, из спортивного отделения первого меда. Пожалела дурачка, вспомнила, как сама в свое время приехала в тогда казавшийся неласковым город. Пристроила его командовать кабинетом реоэнцефалограции и кардиографии. Можно сказать, от сердца оторвала очень даже неплохой, просторный кабинет, других врачей поприжала, Оксанку Геннадиевну пришлось вразумлять чтобы согласие дала. И работа не сложная, читать РЭГ и кардиограммы, не самые современные методы исследования, любой бы врач смог. Это не Евпраксия с ее новыми методами.
На третьем этаже, как раз рядом с лестницей, у Гайворонова кабинетик был. Евпраксия к вечеру, когда уже и народа не было, собралась было на третий этаж, поднялась и перед дверью на лестницу замерла. Услышала, что говорят, и прямо как подсказало что: стой и слущай. Говорили двое, Баринов, лор, приятель Гайвороновский, и сам Гайворонов. Рядом с ними, видимо, была Дашка, медсестра Гайвороновская, мелкая симпатичная блондиночка-болоночка. Слов не вставляла, но подхихикивала.
– Да какой она специалист! Одна слава!
– раздраженно прогундел Гайвороновский.