Табельный наган с серебряными пулями

— … про три ореха, одинакового веса. Один из них гнилой, он легче остальных. И есть чашечные весы. Как найти гнилой орех одним взвешиванием?

— Взять любые два ореха и взвесить, — пожал плечами Седьмых, — Который легче — то и гнилой. А если оба весят одинаково, значит, гнилой — тот, который остался… Аа, понял.

Ну да, я тоже понял. Вдова знает о засаде, так что если ночью никто не придет — значит, убийца она. Ну или кто-то совершенно посторонний, что в жизни тоже случается. Жизнь — не гимназическая задачка.

Мы разместились в лаборатории, в темноте, только свет от фонарей падал на потолок, размечая его бледными квадратами. Дверь в коридор раскрыта, так, чтобы сразу услышать, если кто попытается отпереть замок, и, соответственно, притаиться.

— Товарищ Чеглок, — шепнул я, — А вдруг этот гад нас все же заметит? Мы ж не прячемся, просто в углу сидим. Хоть и в темноте, но все ж…

— Не боись, Степа, — хлопнул начальник меня по плечу, — На тот случай у меня заговор на непрогляд есть. Полностью он нас, конечно, не спрячет, я тебе не колдун, но в глаза попервой не бросимся, минут пять продержится. Да и он сюда придет не нами любоваться, а бумаги из шкафа забрать. Главное — сразу ему руки блокируйте, а я рот зажму, чтобы не ушел.

Как мы не крутили ситуацию, не вертели — а получалось, что в первый раз убийца из запертой изнутри комнаты Тайными тропами ушел.

13

Есть в магии способы ходить… вроде как по той стороне реальности. Как это точно происходит — я не знаю, я не ученый… да и ученые еще не знают, не раскрыли, иначе б в Москве вместо метрополитена какой-нибудь тайнотропополитен строили. Сам по себе переход на Тайные тропы — дело-то нехитрое, тут главное — знать как. Еще Степан Разин в свое время этими тропами ходил, у него все на воду было завязано — попросит ковшик, попить, мол, а там ход откроет — и на свободе. Для тех, кто это видывал, все выглядело в точности как будто он в ковшик-то этот и нырнул.

От этих троп пользы было бы чуть побольше, если бы можно было заранее установить — куда ты с их помощью придешь. Тогда, правда, нам, муровцам, работы-то поприбавилось бы — воры б, недолго думая, ход сразу внутрь банка открывали, да деньги и выносились. Но, к частью или к сожалению, тут как посмотреть — Тайная тропа всегда выбрасывает в случайное место. Так что годится она, как в случае с Разиным, только для побега…

Тихо!

Скрежетнул ключ во входной двери.

— Закрываюсь, закрываюсь, — быстро забормотал Чеглок, сцепив безымянные пальцы, — укрываюсь, укрываюсь, от любого ворога…

Как наш непрогляд со стороны выглядел — не знаю, а для нас ничего не изменилось. Но человек, тихонько вошедший в темную лабораторию, прошел мимо нас, стоявших у стены, как мимо пустого места. И двигался он явственно к несгораемому шкафу…

— Берем!

Товарищ Толстой не подвел — не дернулся, не рыпнулся, зайчиком отпрыгнул в сторону, чтоб под ногами не мешаться. А мы втроем уже крутили сбитого с ног вторженца. Я прижал коленом правую руку, быстро ощупал пальцы — в руке ничего, колец нет…

— Чисто!

— Чист! — эхом отозвался Седьмых.

Мы связали руки за спиной недовольно мычащего незнакомца — Чеглок заткнул ему рот какой-то тряпкой — и, перевернув его лицом вверх, прислонили к ближайшему шкафу.

— Свет!

Писатель снова показал, что интеллигенция бывает не только гнилая — моментом ухватил, что обращаются к нему и щелкнул выключателем.

Ага! Я же говорил!

— Добрый вечер, гражданин Адорф.

Седьмых фыркнул.

Любимый ученик профессора затравленно озирался своими маленькими глазками. Не зря мне его рожа сразу не понравилась! Он, сидя на полу, поерзал, устраиваясь поудобнее и что-то промычал сквозь тряпку.

— Ладно, Степа, ты, как самый молодой, беги, зови нашего извозчика, будем грузить клиента.

Я сбегал… ну как сбегал, на хромой ноге сильно не побежишь… растолкал дремавшего на облучке сотрудника и скомандовал подгонять транспорт. После чего вернулся обратно в лабораторию.

Адорф, все так же ерзая — муравьи там у него, что ли? — смотрел на нас сверху вниз, мыча уже не недовольно, а жалобно. Толстой наблюдал за этим действом несколько разочарованно — ну да, лихие погони и перестрелки, это не к МУРу, это к Нику Картеру — но с определенным любопытством.

— Поднимай борова, повели!

Задержанный встал на ноги, неловко качнулся, зацепив плечом фанерную дверцу шкафа, та от толчка распахнулась…

Я прыгнул вперед, сбивая Адорфа с ног.

14

— Ну, рассказывай, Степа, как же ты углядел-то?

Чеглок честно признался, что не допетрил, к чему там задержанный ерзает, и с интересом спрашивал, как я догадался, что тот сейчас уйдет.

— Да, товарищ Чеглок, повезло мне, с большего. Шкаф в мою сторону раскрылся, я рисунок и увидел. Ну и доперло.

Этот гадский Адорф не просто так ерзал-то. Он, гаденыш, прятал в рукаве кусочек грязно-серого мела. Седьмых, как его увидел, аж затрясся — это, оказывается, разработка нашей разведки, сугубо секретная вещь, а тут ею так запросто какие-то студенты размахивают. Работал мелок очень просто — рисуешь на двери, на любой, хоть на дверце шкафа, ключ, раскрываешь ее — и попадаешь, что характерно, не в шкаф, а… ну тут уж как повезет. Адорфа в прошлый раз аж в Подмосковье, в какой-то свинарник, прямо в кучу навоза. Ну а в этот раз я успел заметить на дверце, внизу, у самого пола, криво намалеванный ключик, которого, это я точно помнил, там раньше не было — ну и как-то сообразил…

— Да ты не журись! Сообразил быстро, действовал и того быстрее, толковым агентом вырос, Степа!

Что произошло в лаборатории — мы, в принципе, угадали. Адорф действительно узнал о чертежах лучей смерти, действительно решил их выкрасть — клянется, что собирался передать их советской власти, а что там на самом деле было, ОГПУ из него вытянет — выждал, пока Гриловичи из квартиры уйдут, полез в шкаф за чертежами — а профессор некстати вернулся.

Все ж интеллигенция к жизни не очень приспособлена — профессор с возмущением заявил, что краж не потерпит, что отлучает ученика от дома и ученичества — и, нимало не думая, повернулся к Адорфу спиной. А тому попался на глаза нож и он долго не раздумывал.

Все выглядело бы гораздо банальнее, не вернись в этот момент жена профессора — то есть, уже вдова, но еще не знающая об этом — да еще и прихватившая по дороге каких-то знакомых поболтать. Адорф сообразил, что сейчас его накроют на горячем, быстренько закрыл дверь на засов — и вспомнил о своем волшебном меле. Где он его взял — опять-таки сейчас из него выбивают в ОГПУ и нам навряд ли расскажут. Нарисовал ключ на дверце и сбежал. А рисунок после использования, кстати, осыпается.

Ах да — чертежи луча смерти.