Терпение дьявола

– Трудно поверить, учитывая, насколько у вас тут спокойно.

– У нас большая территория, а пациенты распределены по нескольким этажам. Да и тот факт, что мы находимся в глуши, дает свои преимущества.

– Мы видели по дороге старинные постройки. Очень впечатляют. Что там было раньше?

– В девятнадцатом веке это был герцогский замок. Хозяин умер, не оставив наследника, а свои владения завещал Парижу. Городские власти устроили здесь госпиталь и добавили к замку еще один корпус для больных туберкулезом – желтую пристройку с тыльной стороны. Здание, в котором находимся мы с вами, было построено еще позже, когда медицина изобрела более простые способы лечения палочки Коха, и потребовался стационар с другой планировкой. Мало-помалу было заброшено все, кроме нашей клиники. Ее размеры и местоположение вдали от суеты позволили организовать тут прекрасный дом отдыха и идеальное место для научных исследований.

– А что, сюда правда кто-то приходит добровольно? – удивился Сеньон.

Вопрос развеселил Брюссена, и он впервые улыбнулся:

– Сейчас у нас таких человек двадцать. Частичную госпитализацию мы не практикуем, это классический стационар с разными методами лечения.

– Какие методы вы используете? – спросила Людивина, когда они вышли на лестничную площадку и стали подниматься по ступенькам.

– Традиционные. Индивидуальная и групповая психотерапия, занятия вроде арт-терапии и эрготерапии, ну и, разумеется, медикаментозная терапия.

– А как же электрошок? – пошутил Сеньон.

– Конечно, – с совершенно серьезным видом кивнул доктор Брюссен. – Мы называем это сисмотерапией – звучит не так варварски, или ЭСТ, то есть электросудорожной терапией.

– Вы шутите?..

– Ни в коей мере. Электрошок заслужил дурную славу, но технический прогресс не стоит на месте. Мы не мучаем пациентов, а лечим.

– То есть вы уже не цепляете к голове человека электроды, чтобы поджарить ему мозги?

– Мы стимулируем мозг одним или, как правило, несколькими электрическими разрядами. Это помогает при эпилептических припадках и ускоряет выработку нейротрофинов. Лучший способ восстановления пластичности мозга.

– Вы это серьезно? – никак не мог оправиться от возмущения Сеньон. – В двадцать первом веке во Франции еще используют электрошок?!

– В качестве крайнего средства – да. Если препараты неэффективны или диагностировано серьезное расстройство, когда, к примеру, слишком высок риск суицида. Шизофрению и острые психозы мы тоже лечим еженедельными сеансами ЭСТ.

Хотя Людивину это откровение удивило не так сильно, как напарника, – она знала, что методы психиатрии и по сей день остаются тайной за семью печатями для широкой публики, – представлять, что в таком заведении применяют электрошок, было неприятно.

– А побочные эффекты?

– К сожалению, методы лечения, не имеющие побочных эффектов, – большая редкость. Иногда ухудшается память, но здесь, как и при любой терапии, нужно взвешивать пользу и риски для больного. Иногда с помощью ЭСТ выздоравливают безнадежные пациенты.

– Неужели люди дают согласие на такое лечение?

– Сисмотерапия применяется только на добровольной основе.

– Офигеть, – пробормотал Сеньон.

– А если больной шизофренией не в состоянии принимать решения? – спросила Людивина.

– За него принимают решение родственники. Если же он одинок, это делает медицинский персонал. Коллегиально.

Брюссен остановился у запертой белой двери и открыл бейджем магнитный замок. Первая мера безопасности, с тех пор как они вошли, отметила Людивина. Даже у главного входа такого не было.

Больница должна оставаться «домом отдыха» для тех, кто приехал добровольно…

Здесь коридор был застелен желтым линолеумом, звучало эхо отдаленных голосов, а с подвесного потолка лилась тихая музыка. Мимо панорамного окна они прошли к контрольно-пропускному пункту. Оттуда, поскрипывая пластиковыми сандалиями, вышел мужчина в белой униформе. Ростом он был с Сеньона, но гораздо мощнее, толстый и с бычьей шеей. Взгляд светлых глаз пробежался по Людивине, и ей стало противно. Дело было не только в похотливом взгляде – отвращение вызывали толстые губы с белой слюной в уголках, здоровенная голова и гигантские лапы.

– Позвольте представить вам Лоика, он отвечает за безопасность, – сказал Брюссен.

– У нас новенькие? – обрадовался губастый шкаф. – С удовольствием проведу подробный инструктаж и тщательный личный досмотр, – добавил он, обращаясь к Людивине.

– Лоик, эти люди из жандармерии, – охладил его пыл Брюссен.

Ответственный за безопасность вздрогнул, его левая щека задергалась, а сальный взгляд, устремленный на Людивину, сделался недоверчивым, даже неприязненным. Людивина заметила у него на шее неровность, шрам от старого ожога, уходящий под халат. Милейший Лоик приятен во всех отношениях, подумала она, проходя мимо.

– Откройте, – велел Брюссен, – мы к директору.

– Кабинет директора находится в секторе пациентов? – удивилась Людивина.

– Нет, но сейчас он делает обход. Наш директор – практикующий психиатр высочайшего уровня.

Лоик вернулся в свою будку и активировал механизм, открывающий бронированную дверь.

– Хуже, чем в тюрьме, – бормотнул Сеньон.

– Мы в западном крыле, – пояснил врач. – Здесь тридцать три пациента, и около десяти из них непредсказуемы. Все они здесь принудительно, поэтому да, у нас почти как в тюрьме. Но настоящая тюрьма у этих людей находится здесь. – Брюссен постучал пальцем по виску.

– Мужчины и женщины живут вместе? – переспросила Людивина.

– В центральном секторе – да. Но у нас есть два раздельных блока для самых нестабильных больных. Иногда приходится кого-то из них изолировать, обычно мужчин.

Они прошли мимо группы людей в обычной одежде – в основном в спортивных штанах и футболках. У Сеньона зазвонил мобильный, и Людивина машинально схватилась за свой, – оказалось, у нее три пропущенных из жандармерии, и последний из них от полковника Жиана.

Сеньон ответил на звонок и передал телефон Людивине:

– Тебя Жиан.

– Слушаю, полковник.

– У нас еще два, – раздалось из динамика.

– Простите?..

– Еще два трупа. С перекошенными от страха лицами.

– Черт… Где?

– В лесу Сен-Жермен-ан-Ле.

– Криминальная бригада уже там?

– Только что прибыли.

– Отлично. Пока они оцепят место преступления и займутся сбором улик, у нас как минимум два часа. – Людивина взглянула на циферблат. – Мы подъедем к трем, полковник.

– Ванкер… – Голос у Жиана был странный. Менее уверенный, чем обычно.

– Да?

– Вы были правы.

– Насчет чего?

– Это убийства. Теперь уже нет сомнений.

– Вы что-то нашли?

– Приезжайте, сами увидите.

Людивина снова бросила взгляд на часы. Уходить из клиники с пустыми руками не хотелось, но, если сразу перейти к делу, можно уложиться минут в двадцать.

– Постараемся успеть к половине третьего, полковник.

– Советую поторопиться. Вам обязательно нужно это видеть.

Жиан старался говорить командирским тоном, но что-то в его интонациях выдавало смятение.