Терпение дьявола

Луи страшно гордился тем, что смог вытащить ее на свидание. Целый год он наблюдал за Евой, изучал ее, неловко подкатывал, терпя насмешки приятелей. А под конец учебного года все же набрался смелости и пригласил в кино.

Она сразу сказала «да».

Даже не спросила, какой фильм, просто взяла и согласилась пойти с ним. Луи был на седьмом небе от счастья.

Занятия в лицее скоро закончатся, он перешел в первый S^[33], как он и мечтал, летом ждет кемпинг в Бретани, а сейчас вот Ева сидит рядом с ним в кино. Офигенный конец года! Луи никак не мог поверить в свою удачу. Сто пудов придется за это расплачиваться. За свою недолгую жизнь он успел прийти к выводу, что рано или поздно за все приходится платить: хорошее быстро кончается, и после большого счастья идет серия мелких неприятностей, а то и жуткая катастрофа. Никуда не денешься, закон равновесия. А учитывая, что уже несколько месяцев ему дико везет, жди, что скоро прилетит огромная дубина… Впрочем, если ему позволят в ближайшие недели мирно насладиться своим счастьем, он согласен на любые удары судьбы.

Луи сунул большой палец в карман джинсов и отдернул руку, уколовшись.

Нож! Вот дебил! Наверное, неудачно повернулся, когда садился, складное лезвие выдвинулось, обнажив опасно острый кончик, и он порезался… Луи поднес палец ко рту и слизнул капельку крови. Шито-крыто. Главное, чтобы Ева не узнала, что он носит при себе нож. Это его секрет, Евы он не касается. Хотя, конечно, может, и коснется, но Луи от всего сердца надеялся, что ничего такого не произойдет, по крайней мере не сейчас, во время сеанса.

Стены вдруг содрогнулись от мощного удара. Но это не их фильм. Похоже, докатилось из соседнего зала.

Интересно, что за блокбастер там показывают? Грохочет офигенно! Луи часто приходил в этот развлекательный комплекс, но впервые слышал такие звуковые эффекты.

Он воспользовался моментом, чтобы поглазеть на ноги Евы, обтянутые непрозрачными колготками. Самые красивые ножки в лицее! А еще говорят, что и грудь у нее самая красивая. При мысли, что он может убедиться в этом сам, Луи так разволновался, что не смог сдержать дрожь.

Еще раз облизнув царапину на большом пальце, Луи вытянул ногу, чтобы легче было залезть в карман. Надо хорошенько закрыть лезвие, иначе он опять порежется. Тупо вышло, таскать с собой нож для защиты и самому же пораниться!

Затем он услышал странный звук, вернее, несколько звуков. Крики. Вопли. Опять из соседнего зала. И снова мощнейший грохот. Ну и сабвуферы там у них!

Ева тоже услышала.

– Это что такое? – спросила она шепотом.

– Без понятия. Надо будет узнать, что за фильм, мы просто должны на него сходить!

Он хотел взять еще попкорна, но стакан вылетел из рук, что-то ослепительно вспыхнуло, и раздался такой жуткий взрыв, что у Луи лопнули барабанные перепонки.

Сиденья взмыли в воздух, и части тел – руки, ноги, даже туловища – полетели по всему залу.

Гигантский панорамный экран треснул от ударной волны, и кинопроектор продолжил трансляцию на клубах дыма, которым заволокло зал.

Второй взрыв подбросил к потолку нескольких выживших и высветил на экране длинные алые полосы.

Когда Луи осознал, что происходит, он лежал, опрокинутый на спину вместе с сиденьем. В ушах гудело. На месте Евы и стакана с попкорном зияла дыра, по краям которой валялись клочья одежды и дымящиеся куски тела.

А Евины ноги стояли там же, где и раньше. Только колготки исчезли, словно их сорвало взрывом. Юбка задралась над красными трусиками. Всего остального не было.

Прямо над Луи громадная омерзительная морда дьявола кривилась в диком хохоте, покачиваясь на клубах дыма. 31

Бейгл пригорел в тостере. Струйка белого дыма взметнулась и завихрилась, словно писала в воздухе эфемерные арабески.

Туманные письмена хаоса, язык энтропии, подумала Людивина, извлекая половинки бейгла из тостера в тарелку.

Что за мысли такие с утра? Опять настроение ни к черту? Вроде нет, даже наоборот…

Вчера после обеда она собирала информацию о Михале Баленски по тюрьмам, где он отбывал срок, по психиатрическим больницам на севере страны, где проходил лечение, и у врачей, проводивших освидетельствование. Под конец дня получила имена его коллег по работе в супермаркете. Дело нудное – куча писем, десятки звонков, иногда приходилось повышать голос, просить помощи у прокурора, всех подгонять, чтобы не заставляли ждать по несколько дней. Гильем помогал ей, занося данные в программу.

И ни одного совпадения с имеющимися именами и названиями. Ноль без палки.

О Кевине Бланше тоже ничего полезного узнать не удалось. Два года назад он вышел из психбольницы и с тех пор вел маргинальный образ жизни. Через три месяца осквернил кладбище, на месте преступления нашли его ДНК. И больше ничего.

Потому что в этот период он познакомился с «хозяином», и тот научил его не светиться и не попадаться.

ГФЛ вернулся в Ла-Курнёв, где прожил большую часть жизни между госпитализациями в психбольницах, и с тех пор скрывался там по сквотам, баракам и заброшенным зданиям.

В общем, ни единой новой зацепки.

Бенжамен приехал к концу рабочего дня с отчетом о вскрытии Жозе Солиса, проведенном накануне. Доктор Леманн методично все проверил, но в итоге получилось, как он говорил, «вскрытие вхолостую» – видимых причин смерти не обнаружено. Людивина сразу позвонила ему, чтобы узнать частное мнение, которое он не решился бы излагать в официальных документах. Леманн действительно не понимал, что могло убить Жозе Солиса, кроме внезапной остановки сердца, а почему это произошло, вскрытие не показало. Вопрос, каким образом вполне здоровый для своего возраста мужчина, без сердечных заболеваний и патологий, просто взял и умер?

– Фибрилляция желудочков, – предположил доктор Леманн на другом конце провода. – Раз уж вас интересуют мои домыслы, я бы сказал, его сердце вдруг забилось с такой скоростью, что вошло в режим перегрузки. Знаете, это как мотор вдруг ломается на слишком высоких оборотах. Но я не нашел этому никаких доказательств.

– Как можно заставить сердце биться настолько быстро, чтобы оно не выдержало? – спросила Людивина.

– О том и речь, у меня нет объяснения. Токсиколог вам в помощь.

– Токсиколог тоже ничего не нашел.

– Тогда увы и ах.

– Слушайте, док, Жозе Солис умер от страха, и никто не может мне помочь разобраться, как это случилось!

– В теории умереть от страха можно, но, к счастью, это сделать очень трудно, и такие случаи – величайшая редкость.

– А если я вам скажу, что у нас как минимум три таких случая? Кроме Жозе Солиса, еще два относительно недавних трупа.

– Тогда я вам отвечу, что один случай еще можно так объяснить, но три подряд – уже перебор.

В общем, дело с мертвой точки так и не сдвинулось.