Терпение дьявола

Она поцеловала мужа и умчалась. График был жесткий, выбиваться из него нельзя.

Однако, заметив мадам Лемин у ворот школы Де Брусса, Летиция с ужасом догадалась, что возникла проблема и теперь все пойдет наперекосяк.

– Мадам Дабо! – возопила Лемин, бросаясь к ней. – Катастрофа!

– Что случилось? Экскурсия отменяется?

– Нам не хватает одного взрослого! Двое родителей в последнюю минуту отказались ехать! Для мадам Тюрпен я нашла замену, но нужен еще один человек!

Летиция приняла самый что ни на есть решительный вид и взмахнула руками:

– Нет-нет, простите, но я никак не могу!

– Вы наша последняя надежда, я уже обзвонила всех родителей по списку!

– В другой день я бы еще подумала, как вам помочь, но сегодня…

Летиция была твердо намерена оставаться непреклонной. Она знала, что ей это сложно. Каждый год она клятвенно обещала себе не поддаваться на провокации и научиться говорить «нет».

– Мадам Дабо, будь у меня другой выход, я бы вас не дергала, но ситуация безнадежная. Мне нужен еще один человек для сопровождения, этого требует закон, иначе придется отменить экскурсию и дети останутся без праздника в конце учебного года.

Близнецы тут же уставились на мать.

– Мам! – взвыл Натан.

– Нет-нет, даже не начинайте!

Вокруг них потихоньку собиралась толпа, в основном малышня.

– Никто не может, – не унималась учительница, – мне ужасно неловко ставить вас в такое положение, но либо вы едете с нами, либо все остаются.

– Нет! – возмутился Лео. – Мам, поехали!

Летиция собиралась сказать, что целый день веселых игр на школьном дворе тоже сойдет за праздник, но слова застряли в горле под умоляющими взглядами одноклассников ее сыновей.

– Поехали! Мы с тобой поделимся едой для пикника! – горячо пообещал Натан. – Я вообще есть не хочу, честно-честно!

Только не сегодня! Только не в мой день!

– Мадам Дабо! – взмолилась учительница с видом побитой собаки.

Летиция вздохнула.

Мордашки вокруг нее тотчас просияли, глаза заблестели надеждой.

– Но сегодня правда не самый удачный день… – повторила Летиция. Но было уже поздно – голос ее выдал.

– Ура! – выпалил Лео. – Мы едем в зоопарк! В зоопарк!

Мадам Лемин бросилась обниматься.

– Спасибо вам огромное! Вы потрясающая!

Летиция же подумала, что никакая она не потрясающая, а самая настоящая тряпка, что и доказала в очередной раз.

Но дети, перепуганные отменой поездки, теперь визжали от радости, и это уже само по себе было утешением.

– Только, пожалуйста, дайте мне минут пятнадцать, – попросила Летиция учительницу, – нужно отменить все встречи.

Когда все сели в автобус, дети разбушевались от нетерпения, галдели и не могли усидеть на месте. Поездка обещала быть утомительной, так что Летиция совсем приуныла, оплакивая испорченную пятницу.

На водителя автобуса она не обратила внимания, даже не взглянула на него.

А он между тем пристально смотрел в зеркало заднего вида из-под козырька кепки с надписью «Coca-Cola».

47

Еще две бомбы рванули в кинотеатре. Такие же самодельные взрывные устройства, как и в прошлый раз. Но теперь жертв оказалось больше, чем в голливудском боевике, который в тот день шел на экране.

Одновременно в вестибюль телеканала «TF1» явился некий гражданин с охотничьим ружьем и открыл огонь по экранам с воплями о том, что пора свергнуть власть медийных манипуляторов. По счастью, охрана его скрутила до того, как он успел кому-либо навредить. При обыске у гражданина нашли несколько коробок с патронами, а также список адресов каналов «Франс Телевизьон» и «BFM», редакций газет «Фигаро», «Либерасьон» и «Монд».

В предместьях больших городов Франции той же ночью сгорели сотни машин, а в полицию, пожарную охрану и скорую помощь поступило рекордное количество звонков.

Не осталось никаких сомнений, что насилие полыхнуло пожаром.

Кризис. Тревоги. Несчастья. Так много взрывоопасного вещества. А рост тяжких сенсационных преступлений – искра, подпалившая фитиль.

И все же этим пятничным утром, прибежав в жандармерию, Людивина чувствовала себя гораздо лучше, чем накануне. Настолько лучше, что даже испытывала нечто похожее на… радость. Она боялась последствий ночного вторжения, ей было отлично известно, что посттравматический шок может проявляться самым неожиданным образом, а потом вдруг рвануть и привести к тяжелым последствиям. Но впадать в уныние из-за пережитого она ни в коем случае не собиралась.

Вечер с Бенжаменом прошел на удивление хорошо, ее страхи не оправдались. Он был сдержан, в душу не лез, они даже поболтали за ужином, прежде чем разошлись спать по разным комнатам, уставшие за день. Людивина заснула не сразу, но впервые за много ночей ей не снились кошмары, и до утра она ни разу не вскакивала.

Сеньон ее хорошего настроения не разделял.

– Что-то не так? – поинтересовалась она, усаживаясь за рабочий стол.

– Нет, просто не с той ноги встал.

– Приводи себя в норму, потому что мы едем в клинику Святого Мартина Тертрского, не хочется всю дорогу смотреть на твою кислую физиономию.

– Что тебе там еще понадобилось?

– Доктор Бонто составил портрет убийцы, и весьма любопытный. Он все расскажет нам в подробностях.

– А по телефону нельзя?

– Вчера он потратил на чтение досье пять часов личного времени и наверняка еще полночи готовил доклад, ему важно выступить перед зрителями. А поскольку эта тема его явно зацепила, я думаю, нам удастся вытянуть побольше сведений о пациентах. Мне кажется, на этот раз он не будет так строго соблюдать врачебную тайну.

Людивина решила не делиться с коллегой тем, что ей сказал Бонто, чтобы не лишать психиатра непосредственной реакции Сеньона, и еще потому, что она сама не обдумала все до конца. Подозрительных врачей или криминологов на горизонте не наблюдалось. Разумеется, были психиатры, так или иначе общавшиеся с некоторыми преступниками, – тот же Бонто, Брюссен, доктор Каршан из Вильжюифа, – но никто из них не имел доступа ко всем сумасшедшим. Никто не годился на роль общего знаменателя. Людивина рассмотрела эту мысль под всеми углами, но ни один врач из составленных списков не подходил, ни один не стоял в центре запутанной криминальной сети. И уж тем более криминалист или судмедэксперт.

Гильем ворвался в кабинет как ураган:

– Прикиньте, у начальства дикий переполох!

– Да ну? – удивилась Людивина. – А почему?

– Без понятия. Я слышал, как Жиан и майор надрывались по телефону. Похоже, тревогу подняли где-то на верхах из-за общей ситуации и паники в СМИ. Так что готовьтесь, скоро нас прижмут со всех сторон.

– Как будто это что-то изменит…

Людивина записала адрес клиники на стикере, чтобы вбить его в GPS, на всякий случай проверила, на месте ли жандармское удостоверение, и махнула Сеньону, требуя следовать за собой.

– Гильем, ты точно не хочешь прогуляться? – спросила она, вспомнив жалобу коллеги насчет того, что он чувствует себя их секретаршей.

Гильем указал на две стопки документов по бокам от клавиатуры:

– С удовольствием прогуляюсь, когда вы перестанете закидывать меня данными для анализа.

Впрочем, у него на лице было написано, что ему и так неплохо.

Людивина уже собиралась выйти, когда из коридора навстречу ей шагнул низенький человечек в светло-зеленом костюме, желтой рубашке и красном галстуке-бабочке. У него были короткие седые волосы, аккуратно подстриженные усики и очки в толстой черепаховой оправе.