Терпение дьявола

– Нет-нет, я вовсе не об этом, мадемуазель. Вы знаете, в чем заключается токсикологический анализ?

– Просветите меня.

– В общих чертах: мы смешиваем образцы крови с различными реактивами и в зависимости от реакции подтверждаем или опровергаем присутствие в крови тех или иных веществ.

– То есть вы используете несколько реактивов по очереди?

– В общем, да. Поэтому нужны более подробные сведения о том, что именно вы ищете.

– Подождите… Такой метод позволяет получить отрицательный результат, даже если в крови есть постороннее вещество?

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Скажем, если вы не знаете точно, что искать, и проведете всего один тест, тогда да, позволяет. Например, у вещества короткий период жизни в крови или маленькая концентрация. Также случается, что результаты иммунохимических тестов вызывают сомнения, и тогда адвокаты требуют повторной экспертизы… Как видите, это не так легко и быстро, как в сериалах. Но в целом нам удается найти то, что нужно.

– А у вас нет прибора, который выдает список всего, что есть в образце крови?

– Есть. Это хроматограф. Обычно газовый, но бывает и жидкостный. Он соединен с масс-спектрометром, который…

– Профессор, когда вы делаете токсикологический анализ тела после вскрытия, вы всегда используете этот хроматограф?

– По обстоятельствам. Это дорогой метод, а бюджет у нас – сами знаете…

Людивина выпрямилась в кресле и перебила:

– А сейчас, когда вы завалены трупами жертв массовых преступлений, у вас нет ни времени, ни средств на использование супертехники, так?

– Увы, да. К чему вы клоните?

– Проводя обычные тесты, вы используете все возможные реактивы?

Профессор снова засвистел в трубку:

– Вы, наверно, догадываетесь, что нет. Их слишком много. Нам бы понадобились десятки пробирок с кровью и уйма времени.

– Значит, вы ограничиваетесь… основными?

– Можно и так сказать. Мы следуем протоколу.

– А возможно ли в таком случае упустить какое-нибудь вещество?

– По сути, при токсикологическом анализе можно найти только то, что ищешь.

– Значит, если вы не ищете, к примеру, определенный наркотик, вы можете написать в отчете, что ничего подозрительного нет?

– Да, это реальная ситуация. А теперь внесем ясность: если судмедэксперт находит на теле следы инъекций или во время вскрытия обнаруживается, что в организме может быть наркотик, мы это, конечно же, проверяем. Как и уровень алкоголя в крови, который определяется в обязательном порядке.

– То есть, если судмедэксперт не упоминает о следах уколов, о пене на губах или еще о чем-то, обязательной проверки на наркотики вы не делаете?

– Совершенно верно. Особенно когда у нас много работы и урезанный бюджет, то есть почти всегда, буду откровенен.

– А есть ли другие методы введения наркотиков, кроме инъекции?

– Вам они известны не хуже, чем мне: через нос, через рот, некоторые вводятся в анус для большего эффекта. Но передозировка имеет явные признаки независимо от метода введения, и судмедэксперт не может их не заметить.

Людивина еще ночью тщательно себя осмотрела. Следов инъекции не было, она ничего не нюхала, а подмешать наркотик в еду никто не мог, потому что она купила ужин в китайском ресторане по соседству и не выпускала его из виду ни на секунду, до того как съела.

– А как насчет спрея?

– Гм… Вероятно, да. Нужен газовый баллончик, летучее наркотическое вещество… Но какой смысл, если…

– Профессор, могу я вас попросить прогнать на хроматографе пробы, которые передал доктор Леманн?

Она услышала вздох.

– Если бы не его просьба, я бы предложил вам дождаться очереди, как ждут все следователи. Но полагаю, это важно.

– От этого зависит жизнь.

– О, знаете, с опытом я приобрел полную уверенность в том, что в крови мертвецов нет никакой жизни.

– Эта кровь принадлежит не мертвецу, профессор. Она моя. И возможно, именно в ней содержится ключ, отделяющий безумие от истины.

Людивина никогда не верила в дьявола. И теперь, встретившись с ним, своего мнения менять не собиралась.

43

Карты были развернуты на кухонном столе; красно-синяя сеть дорог походила на замысловатую кровеносную систему. Там были три большие карты издательства «Мишлен», одна от Института географии и штук двадцать распечаток спутниковых видов с гугл-карт. Красные и синие маркеры, которыми тщательно обвели каждую дорогу, валялись, обескровленные, в центре стола рядом с линейкой.

Патрик Маон поднял старую кепку с надписью «Coca-Cola» и почесал макушку. На глаза упали длинные волосы, и он сердито смахнул их назад.

Дело было сделано, и Патрик ощущал некоторую гордость. Это была нудная, кропотливая работа, потребовавшая много часов на подготовку, на проверку на местности, и вот теперь он с удовлетворением созерцал ее плоды.

Патрик давно так собой не гордился. Целую вечность.

Он довольно вздохнул.

Ноздри защекотал запах старого линолеума, и Патрик сморщил нос. Этот запах уже невозможно было терпеть. Запах застоявшейся плесени, как от шампиньонов или несвежей горчицы. Вернее, Патрик только подозревал, что воняет линолеум. Но за десять лет так и не убедился в этом. И не потому, что плохо искал. Он обследовал холодильник и морозилку, древние модели с пожелтевшим уплотнителем. От них вполне могло пованивать. Но нет. Nada^[37]. После этого занялся шкафами, а их было девять, если не брать в расчет пять у двери в погреб, даже отодрал пленочное покрытие. Но шкафы тоже оказались ни при чем. Следующей была духовка, затем пластиковый комодик у стены, на которой висела его коллекция собачьих поводков. Патрик проверил все очень тщательно, ощупал и обнюхал, но не нашел ни единой сомнительной пылинки. Конечно, он не занимался поисками все десять лет постоянно, приходилось делать перерывы на путешествия. Патрик обожал путешествия, совершал их минимум раз в три года, а то и чаще, если мог себе позволить, и все же потратил на поиски уйму времени и сил. Под конец он пришел к выводу, что воняет линолеум, ветхий темно-красный линолеум с рисунком в виде напольной плитки. Однажды, во время особенно долгого путешествия, Патрика одолело чудовищное подозрение. Он испугался, что запах плесени исходит от коллекции поводков. Мысль о том, что придется с ней расстаться, не давала ему спать шесть дней. Даже на часок не заснул, места себе не находил от жуткой тревоги. Все эти поводки, которые он с таким трудом собирал с подросткового возраста… Все собаки, которые у него были… Все эти воспоминания…

Впрочем, не все воспоминания были приятными – с собаками Патрику никогда не везло. Ни с теми, которых он подбирал случайно, во время прогулок, ни с теми, кого сам искал и забирал. Тем не менее ему достаточно было взглянуть на любой поводок в коллекции, чтобы вспомнить морду полукровки. Да, большинство, конечно, были дворняжками, но среди тех, кого он забирал, чаще попадались чистопородные, надо честно признать.

Однако после прошлого путешествия Патрик к собакам больше не приближался. Он понял, что пользы ему это не приносит – наоборот, одни огорчения. Нет, никаких больше собак. Их смерть никогда не дарила ему облегчения. Удовольствие, которое он испытывал, слушая их визг, никогда не было истинным наслаждением в прямом смысле. А после этого еще и хлопот было по горло. Слишком уж много хлопот.

Взамен он все чаще стал предаваться другой своей страсти – вождению.

Вождению грузовика.

И вот так у него постепенно созрела идея о красных и синих дорогах. Большинство из-за современных технологий были красными, но, к счастью, внимательно изучая всевозможные маршруты, Патрик нашел старые дороги, по которым еще можно было ездить, и выделил их синим. Цветом моря и неба. Цветом свободы.