Тильда. Маяк на краю света

— Стрелка указывает на…

— Я знаю, — перебила я, ничуть не смущаясь, — на север. Но мы идем не прямо на север, а… — я прищурилась, считывая название.

И не думая о том неожиданном факте, как же уютно вот так стоять между Чарличком и штурвалом. Вечно бы так стояла…

— Наш курс норд-норд-ост. Видишь, стрелка слегка отклонена вправо?

— Как вы вычислили?

— Темнейшество терроризировал карту и звезды, как это ему свойственно. Остров, который видела заря на карте в пещере, там и есть.

Чак резко отступил назад. Я всполошилась, намертво вцепилась в огромный руль.

— Но теперь дежурным будешь ты. А я — по делам.

Меня так и прошило ужасом. Что?!.

— Ча… Чак! — едва не заорала я, мой крик поймал его уже на середине трапа.

— Да, трусишка? — поднял он брови, легко возвращаясь на шаг назад.

— Ты же не… не бросишь меня здесь?!

— Еще как брошу. Ведь ты — Дик, матрос «Искателя Зари». Разве не надо отрабатывать свой контракт, который ты подписала?.. В моей любимой рубахе?..

Засранец!

— По-моему, это ничтожная плата, — он пожал плечами с гаденькой улыбочкой.

Весело ему! Я хотела топнуть ногой, но не смогла ее поднять.

— Я же… еле стою!

— Так тебе никуда ходить и не надо. А вот получит настоящий вахтенный свою долю в трюме, и можешь просить его тебя сменить, — ехидно поиграл Чак бровью. — Только с курса не сбейся — его темнейшество снимет с тебя голову. Или с меня. Но теперь это одно и то же — ты ведь понимаешь, да? Его темнейшество всю ночь пытался сделать из меня штурмана, квартирмейстера и законопослушного старпома одновременно. Представляешь, чего мне стоило все это стерпеть? Так что теперь — прикрывай. А мне надо поговорить с дядей Тири.

Я хотела брякнуть совершенно неуместно сентиментальное «ты хотя бы поел?», но на «дяде Тири» мозг заело. После всего… Чак ведь больше не собирается его убивать?.. Нет, он сказал «поговорить»… Будем надеяться…

На что?!.

А про «законопослушного» — и вовсе било рекорды. Но съехидничать я не успела — Кастеллет бегал быстрее, чем мои мысли.

И еще непонятно, почему он стерпел нотации Фарра…

Тишина и яркий день без жалости. Ни волн, ни ветра. Отчаянно морщась, я прикрыла глаза козырьком ладони, посмотрела вдаль. Ничего. Синее море без края. Синее небо без края. И… я скосила глаза на компас. Норд-норд-ост. Слегка скрутила штурвал. Выровнялись. Да. Теперь ровно по стрелке.

Подставила лицо солнцу. А ведь хорошо как… Когда нет на нем маски. Когда только соленый воздух и терпкое тепло дня. Когда не надо сражаться за жизнь. И когда совершенно не знаешь, что впереди. Кроме курса норд-норд-ост.

А солнце выпаривает из крови остатки пульфита, ветреного зелья и совершенно обоснованных опасений.

— … — луженый желудок, Гупо!

— Да на здоровье, только подальше — мне это рагу не по душе.

— Тебе никогда ничто не по душе, даже когда Гэрроу был жив…

— Кроме гарпуна и сирен, а лучше все вместе!

Команда возвращалась с дележа в трюме. Хорошо Фарр и Чак придумали: под бумагу отдать дело в руки рабов: те, запрограммированные по делу, приказа ослушаться просто физически не смогут. И при правильной расстановке сил никакого кровопролития при всем желании не получится. А бумага… дает шанс имперскому флоту, как Ис и мечтала. Объединенному имперскому флоту, а не хищно шныряющим в тумане шхунам Буканбурга да потопленной эксклюзивной мерчевильской «Звезде». Это — первый шаг. И очень… правильный, толковый и логичный одновременно.

Матросы «Искателя» галдели, препирались и… оживленно судачили.

Я невольно вспомнила слова Ро, что людей ничто не объединяет так, как общая выгода. Да, заря знает толк в человеческой психологии. Как и «темнейшество», а про «светлейшество» я и вовсе молчу.

Угораздило меня оказаться среди этих талантов.

— … только баб многовато. Не место им на судне, да и в битве суеты было…

— Если так подумать, все с нее и началось! С бабы командора. Околдовала всех…

— Гупо, она капитану жена, ты бы поосторожней…

— А то что — сдашь? Кишка не доросла, юнга!

— А я могу Голубинку напустить.

Вир и Бимсу стояли на нашей стороне. Хоть что-то.

— Капитан Барм тоже с ней намучался, но беспредела не позволил. На третьей заставе…

— Рабом теперь твой капитан, Мати!

— Ну и зря… по звездам он ходить умел и фарватер знал лучше всех.

Я уши развесила. Тот самый Барм, о судьбе которого переживала Аврора в лодке у острова.

— Так и командор умеет.

— На баб твой командор смотреть умеет, Вир! Она же крутит им как хочет, орет не затыкаясь! Это что за капитан, если позволяет?

— Да ладно! Даже в раковину сирен он дудел, хотя все знают, что она принадлежит Авроре. И ты получил хорошую бойню, Гупо. Каждому свое. Хватит бухтеть.

— Но влетела на борт с безумными глазами она.

— Ну, баба — что с нее возьмешь.

— Вот. Я и говорю. Чтоб Буканбург взял бабу на борт?!. Их удел — на суше дом моряку беречь.

Один из мерчевильцев — не Китэ, не Прум, не Мати — согласился рассудительно:

— В Мерчевиле женщин берут не в море, а на бал.

— Вот, — голос Гупо казался довольным.

— Ну, и что делать прикажете? С женами квартирмейстера и капитана?

— Он не квартирмейстер. А старпом.

— В Буканбурге это называется квартирмейстер и баста.

Матросы разбрелись в поле моего зрения и расселись на бочках. Даже в голову им не приходило, что одна из «баб» сейчас штурвал держит. Я проверила. Норд-норд-ост. Держит баба и не сбилась.

— Штиль… — проворчал Гупо. — Снова кваситься будем. Да что с ними делать… Терпеть.

— А вот у нас женщины в море ходят, — раздался в хоре все тех же голосов новый.

— У ваших дикарей?.. Молчал бы лучше!

— И не только берут — женщины сами водят лодки. Вдоль береговой линии, да. Но — рыбачат наравне с мужчинами.

— Островитянин, ты бы лучше…

— Он правду говорит, — я рассмотрела, что на сей раз голос подал Хью. — Я из Буканбурга, нравы наши знаю. Но пожил на острове Гудру и скажу вам: мы слабый пол недооцениваем, он не только на хозяйство годится.

— Ты говоришь так потому, что у самого дочка на борту болтается. Парням мозги пудрит.