Угличское дело. Кинороман

Он осторожно обошел ухват, который выставила Макеевна против привередливого дьяка.

ХХХ

А ласкались и миловались царь Федор и царица Ирина как дети малые только-только друг друга познавшие. Хотя и 10 лет были связаны между собой.

– А вот еще про чертей зеленых...- говорил царь Федор.- Анчутка баюн сказывал. Был когда-то Любомир воин.

– Прямо Любомир?

– Царица.

– Молчу, молчу. Сказывай дальше, государь

– Так значит, Любомир. Пошел он в страну Горстию.

– Зачем?

– Зачем? Не помню. А пошел и встретил этих чертей зеленых. А они ему и говорят... Там еще горшок был с золотом...А он их всех порубил....Чего смеешься?

– Горшок?...Далеко тебе государь до Анчутки баюна.

– Правда, правда, Иринушка...

– Чего загрустил, государь?

– Так мне царевича жалко.

– И мне...Да что ж поделаешь, коли бог так управил.

– Если бы бог. Сомневаюсь, что небесный это промысел. Разве может быть бог жестоким? Люди черные могли это свершить.

– Посольство возвернется все представит как оно там было.

– Ой ли...

– Что ты, государь? Или знаешь чего?

– Да так...Но тебе скажу. У меня в Угличе и свои глаза есть. Должен я знать как там на самом деле и если...

– Что?

– Ничего..Так.

– Ты свет мой. Ближе и нет никого,, и не будет. Поэтому не таись. Я брата защищать не буду.

– А я винить запросто так...А твои слова запомню, любушка.

– Так как же сказка про зеленых чертей.

– Что ты? Что ты? Милая.

Федор обнял Ирину и прижал к себе.

– Какие же мы слабые с тобой.
– сказала Ирина.
– Кружат вокруг нас, вьюжат, а мы ничего и поделать не можем.

– А и не надо. Ничего они не выкружат, потому что люблю я тебя, а ты меня.

– Больше жизни, государь. Себя больше.

ХХХ

Годунов и Федор Никитич сидели за шахматной партией. Годунов своей пешкой снял романовскую ладью. Федор Никитич улыбнулся и выпил из кубка дорогого вина.

– А правду говорят, что царь Иван умер, когда за шахматами с тобой сидел.
– спросил Романов.

– То Бельский был. А ты от кого такое слышал?

– Люди говорят.

– Люди говорят, что на полуночи псьеглавцы живут, а Годунов к царевичу Дмитрию убийц подослал. Ты в это веришь?

– В псьеглавцев?
– спросил невинно Романов.

Годунов рассмеялся.

– Жениться тебе надо, Федор Никитич.

– Да я не прочь. Невеста была б хороша.

– Есть у меня для тебя невеста. Куда как хороша. Как раз по тебе.

– Посмотреть бы.

– Посмотреть? Зачем же дело стало. Коли не боишься?

– Я? Куда ехать? К Мстиславским? У них, говорят, младшая, что каравай.

– К Мстиславским? Нет. Это совсем недалече. Пойдем, коли не шутишь.

Через какое-то время они оказались в темном переходе. Здесь Годунов отобрал у слуги длинную толстую свечу.

– Далее сами. Пойдем Федор Никитич.

Они прошли несколько поворотов, а потом Годунов остановился, воткнул свечу в подсвечник.

– Гляди, Федор Никитич. Как тебе невеста.

Романов наклонился и посмотрел в потайное окошко. Он увидел залитую золотым свечным светом комнату. Увидел как появились дворовые молодки, а потом... Романов изумленно посмотрел на Годунова.

– Гляди, гляди Федор Никитич.

Когда они вернулись , Федор Никитич долго не мог прийти в себя.

– Хороша невеста?
– спрашивал Годунов.

– Хороша то хороша. Да вот закавыка. Замужем.

– Ждать недолго, Федор Никитич. Мужик ее не ладный совсем...Да и за такую награду можно и годик и два потерпеть.

– Да тут и десяток не велика плата. Одного не пойму. Твой где здесь интерес, правитель?

– Если скажу, что за царство радею? Не поверишь. Посмеешься втуне.

– Что ты, правитель.

– Что же...И за себя, конечно, и за жену и за деток. Но вот что оно получается, Федор Никитич, я не только про это думать должен, но и так устроить. Чтобы государство не потерпело.

– Но и ты?

– И я. Что же скрывать...А теперь ты мне скажи что об этом всем думаешь?

– Думаю...Вспоминаю как мужа царицы называют?

– Ну так, царь...Как же....Или все подвох ищешь?

– Ищу.

– А нет его...Как на ладони. Теперь, когда Дмитрия нет, царь Федор один остался, Значит, хиреет, к концу приходит потомство Калиты. Когда за разбором встанет. Кого перебирать на нового царя. Шуйские Рюриковичи, а Романовы? Ты прости, Федор Никитич, если бы не Анастасия Романова, быть бы вам таким же родом как вот, допустим, Годуновы.

– Не ровняй, правитель. Прародитель наш Кобыла в Москве при Симеоне Гордом появился, а вы всегда в Костроме сидели. Огурцы солили да капусту квасили.

– Кобыла не Кобыла, а если ты мужем царицы Ирины станешь, здесь Шуйским точно делать нечего. Так что согласен?

– Змей. Окрутил совсем. Согласен.

– Теперь твой ход, Федор Никитич.

– Какой?

– Холопов своих с улиц убирай. Пусть перестанут меня убийцей величать и народ в смущение вводить.

ХХХ

Каракут проснулся внезапно. Прислушался. Нет, все точно. С окна сняли бычий пузырь, и слышно было отчетливо. Каракут поднялся, прихватил с собой шашку и попытался осторожно пройти мимо спящего Рыбки. Не вышло. Потянул его за штанину козак.

– До ветру я - шикнул Каракут.

– А шило зачем?

Каракут недоуменно повертел в руке шашку.

– Мало ли...

– А это что?
– прислушался Рыбка.
– Никак дрозд?

– Какой тут дрозд. Скажешь...

Каракут вышел из дому, приоткрыл ворота и скользнул на темную пустую улицу. Увидел смутные фигуры всадников. Один из них подъехал совсем близко, наклонился.

– Узнал?
–

– Узнал.
– согласился Каракут.
– Такого дрозда ни с кем не спутаешь, Суббота Зотов.