Узы крови

Это заставило его вздрогнуть и положить обе руки на руки Эстер, заключая их в своеобразное кольцо. Она устало улыбнулась, отчего на лице появились незаметные ранее ямочки. Лев отдал бы много чего, чтобы этот момент не заканчивался, но тяжелая рука Элайджи, оказавшаяся на плече, вернула Никлауса к реальности. Майклу давно сообщили о приближении эскорта, еще до того момента, как они прошли улицу Рабочих. Несколько рыцарей в тяжелых позолоченных доспехах с алебардами наперевес неожиданно оказались по обе стороны коридора. Меры предосторожности, дабы кронпринц не покинул стен замка. Это можно было устроить, но единственный выход отсюда — широкое застекленное окно, под которым разверзлась темная пучина Рубинового моря. Такой исход облегчил бы жизнь Майклу, но это не входило в планы его сына.

— На меня наденут цепи? — поинтересовался Ланнистер, при этом проводя языком по высохшим губам. Угрюмые лица под плотно закрытыми шлемами не издали ни звука, лишь повернулись в сторону огромной дубовой двери, которая являлась своеобразным тупиком в этом длинном коридоре. Под взволнованные взгляды матери и брата Клаус повернулся и медленным шагом направился в то место, где его так отчаянно ждал правитель Беленора.

========== Проблемы с отцом ==========

Ramin Djawadi – The Rains of Castamere

David Bowie – Starman

Массивная дубовая дверь с грохотом захлопнулась за принцем, прерывая его связь с внешним миром. Взволнованные лица матери и брата, сверкающие на солнце лезвия алебард, разномастный мрамор – все это исчезло за непроницаемой древесиной, умышленно перекрашенной в красный цвет – цвет дома Ланнистеров. Единственным источником света в столь причудливой комнате овальной формы служили два огромных окна в форме солнца и полумесяца. Это маленькое помещение с широким столом в центре предназначалось для личных встреч с королем, настолько приватных, что разговаривать о них в Тронном зале было равносильно измене короне.

Тяжелые стулья с длинными спинками стояли по обе стороны от заложенного картами стола. Клаус упорно игнорировал человека, который восседал на одном из них, умышленно подолгу задерживая взгляд на разнообразных предметах, разбросанных по всей комнате. Редкие картины предков, дорогое оружие, многочисленные доспехи, начищенные до блеска или покрывшиеся слоем пыли. Все это когда-то принадлежало храбрым воинам и могущественным домам, которые решили одарить нового короля Беленора знаками внимания.

Размышления о происхождении серебряного шлема с причудливым клейнодом прервал настойчивый стук пальца по деревянной поверхности. Прищуренные глаза стального оттенка не переставали настойчиво требовать к себе внимания. Казалось, они прожигали каждую клеточку тела, пробираясь внутрь и выворачивая органы наизнанку. Резкий холодок прошел по коже, когда Майкл протянул руку, указывая ей в сторону свободного стула напротив.

Лев не сразу принял предложение, однако иного выбора не было. Двадцать лет превратили молодого мальчишку, лидера восстания и самой масштабной войны Беленора, в настоящего короля. Темно-золотистые волосы давно утратили прежний блеск, перестали виться и были коротко острижены, чтобы скрыть беспощадную седину. Овальное лицо было испещрено многочисленными морщинами и складками, которые не скрывала даже легкая щетина на подбородке, скулах и вокруг губ.

В молодости он редко одаривал окружающих улыбкой, а теперь это явление и вовсе было равносильно снегу в июле. Борьба за корону отобрала у него все: годы юности, любимую сестру, братьев, многочисленных друзей и собственный дом. Медный графин с вином стоял нетронутым около бронзового бокала – свидетельство ужасного настроения.

Клаус более не собирался играть по отцовским правилам. Годы детства давно прошли, что придавало странной уверенности. Кронпринц со спокойным лицом, тронутым слабой иронической усмешкой, удобно разместился на стуле, при этом склонив голову набок в ожидании предстоящей тирады. Лорд Утеса долго наблюдал за действиями сына, но по-прежнему не сказал ни слова.

Молчание угнетало, подавляло и уничтожало весь боевой дух.

– Глупо было убивать его, – наконец произнес Майкл, выдержав долгую паузу в несколько минут. Клаус не сводил глаз с желваков на его щеках. – Ланнистеры не ведут себя как идиоты.

Он покрутил в руках до краев наполненный бокал, приблизил его к лицу и принюхался к содержимому, после чего выплеснул жидкость на пол. Кронпринц тяжело вздохнул, стараясь не показывать того, что отец ошибочно может принять за страх. В какой-то момент ему даже захотелось что-то сказать, отпарировать, но проницательные глаза старшего Ланнистера скользнули по приподнявшейся для жестикуляции руки.

– Хочешь сказать что-то умное? Ну, давай, говори что-то умное, – Никлаус стиснул зубы, одаривая собеседника презрительным взглядом. – Странно, обычно твой рот не закрывается. Может, Мартелл сделал мне одолжение и вырезал тебе язык? В истории Беленора еще не было безмолвных королей, – очередное молчание, в ходе которого Майкл усиленно растирал виски двумя пальцами правой руки. – Говорят, сумасшедшая компания под предводительством наследника престола напала на беззащитного человека, остановившегося переночевать на постоялом дворе, и убила его. Во время столь ожесточенной борьбы один из вас был сильно ранен, что заставило трех других убить принца и лорда Дорна, одного из самых могущественных людей Беленора.

– Ты слишком сильно доверяешь бордельным сплетням. Не в моих правилах нападать на человека втроем или вчетвером. Это было бы бесчестно.

– Честь? – выплюнул Майкл, сверкнув глазами. Он давно поднялся со своего трона и теперь расхаживал по комнате, заложив руки за спину. – Тебя слишком волнует то, что о тебе думают другие люди, – Клаус приподнялся одну бровь, что не ускользнуло от внимания короля. – Что? Нет? Я не прав? То есть, тебя не волнует, что за твоей спиной люди рассказывают подобные небылицы? Что они допускают саму мысль о твоей так называемой жестокости?

– Конечно, меня это волнует! – практически выкрикнул кронпринц, понимая, что сорвался. Он по–прежнему продолжает играть по его правилам, несмотря на то, что все силы были использованы, лишь бы избежать подобного. Лорд Львиного Утеса победно усмехнулся, а затем вновь подошел к своему стулу.

– Льву наплевать на то, что думает о нем овца, – Майкл тяжело вздохнул, раздумывая над тем, следует ли вновь наполнять бокал, который он все равно не будет использовать по назначению. – Остается радоваться, что твое тщеславие и безрассудство превзошли чувство милосердия. У тебя хватило ума добить его, а не оставлять в живых на потеху публики. В таком случае наше имя отныне вызывало бы еще меньше уважения.

– Значит, льва все–таки заботит мнение ове… – Клаус вздрогнул, когда кулак отца опустился на стол в нескольких сантиметрах от него самого.

– Это не мнение, это факт! – прокричал Майкл, нависая над сыном и заставляя того немного отодвинуться. Казалось, он не моргал вовсе; небольшая морщина залегла между бровями, а дыхание участилось. – Если какой-то дом может напасть и безнаказанно убивать кого-то из нас, это значит, что нашего дома можно не бояться! Твоя тетя мертва, скоро умру и я, и ты, твои братья, твоя сестра, и все их дети тоже будут мертвы – все будем гнить под землей. Будет лишь имя семьи – это все, что останется! Одна только слава и честь семьи! Ты понимаешь? – Никлаус старался смотреть в сторону, однако правитель Беленора стиснул пальцами его побледневший подбородок и слегка приподнял кверху, заставляя сына взглянуть себе в глаза. – Ты обладаешь очень редкими дарами. Тебе повезло родиться в самой могущественной семье в королевстве. И ты все еще молод. Как ты использовал эти дары? – наследник престола резко мотнул головой, сбрасывая с себя таким образом настойчивые прикосновения, из-за которых капли холодного пота начали выступать на лбу. – Я делал все для этой семьи. В мои планы входило установить династию, которая будет править тысячи лет! Но ты упрямо хочешь, чтобы мы обратились в ничто, как Таргариены.