Узы крови

– Мне надо, чтобы ты стал тем, кем всегда должен был быть. Не в следующем году, не завтра, а сейчас! – продолжал старший Лев, на сей раз принявший окончательное решение относительно бокала. Он был наполнен до краев, жидкость расплескалась по столу и залила карту. Ощутив во рту горьковатый привкус, Майкл немного успокоился и вновь перевел уже более благосклонный взгляд на окаменевшее лицо старшего сына. Безучастные зеленые глаза, доставшиеся от матери, блуждали по старинным вещам. – Знаешь, иной раз я жалею, что Элайджа не может занять престол. Он бы подумал трижды, прежде чем ввязываться в драку с лордом Южного региона.

Последнее предложение резануло по сердцу. Он всегда так говорит, при любой возможности, но почему-то именно сейчас, в данный момент, эти слова были равносильны электрическому разряду, пропущенному через все тело. Кронпринц плотнее сжал челюсти, слыша неприятное скрежетание внутри. Он пытался успокоиться, выровнять дыхание и продемонстрировать холодность, безэмоциональность. Но все это рухнуло в один момент. Отец умел причинять боль. В свое время она была телесной, но с возрастом изменились не только правила игры. Лев так и не смог ответить на вопрос: что же из этого хуже?

– Знаешь, это забавно, – проговорил Николаус, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться и не натворить глупостей. Нельзя демонстрировать слабость, – когда ты подчеркиваешь все свои усилия, приложенные к созданию нашего имени, – он не сводил помутневших глаз со спины Майкла, отметив про себя, что тот немного повернул голову, прислушиваясь. – Тем не менее, ты забываешь, что я делал абсолютно все, чтобы угодить вам. Я убил впервые ради семьи, но тебе этого было мало. Действительно, ведь с тобой мне не сравниться. Для этого нужно размозжить черепа нескольким невинным младенцам и завернуть их в плащи Ланнистеров.

Бокал зазвенел по каменному полу, выплескивая свое содержимое. Казалось, этот звук эхом разнесся по всей комнате. Майкл до боли сжал кулаки, ощущая, как ногти вонзаются в кожу и оставляют глубокий след. Клаус мог считать себя победителем в этой битве, однако времени торжествовать не было, поскольку отец резко развернулся, и вид его расширенных зрачков и стиснутых зубов не предвещал ничего хорошего. Медленным шагом он направился в сторону сидящего; левая щека слегка подрагивала, а глаза словно налились кровью. Кронпринц понимал, что зашел слишком далеко, коснулся запретной темы, поэтому сразу же вскочил с места, предусмотрительно отодвигая стул к центру зала, чтобы выиграть время для отступления.

Еще немного, и правитель Беленора оказался в нескольких сантиметрах от сына, чьи опрометчивые слова могли стоить жизни одного Льва. Они еще долго гипнотизировали друг друга взглядами – ожидали каких-то действий. Майкл пытался измерить расстояние между двумя негласными оппонентами, дабы отплатить мальчишке по заслугам. Неизвестно, насколько далеко бы зашли мстительные планы старшего Ланнистера, если бы их не прервала резко распахнувшееся дверь. Мозер с нескрываемым негодованием оттолкнул одного из стражников, который посмел преградить ему путь огромной алебардой, после чего спокойно вошел внутрь, не позволяя при этом типичной усмешке покинуть собственное лицо.

– Тирелл? – гнев сменился удивлением при виде старого друга, не появлявшегося в столице много лет. Лев не знал истинных причин столь странного поведения одного из самых близких и надежных товарищей, но оправдание в виде недавно умершего брата было вполне приемлемым.

– Единственный и неповторимый, – Мозер подмигнул, а затем сделал несколько вальяжных шагов по мраморным ступеням. Насмешливые голубые глаза без какой-либо видимой заинтересованности скользили по лицам присутствующих, лишь изредка задерживаясь на определенных чертах. Медленно отрастающие темные волосы его были растрепаны от бешеного конского галопа. – Полагаю, я не вовремя?

Он изобразил самую искреннюю обеспокоенность относительно своей невоспитанности и нетерпеливости. Если не брать во внимание тот факт, что несколько минут назад Эстер слезно умоляла его вмешаться в приватный разговор отца с сыном и предотвратить возможные последствия, то эмоции действительно были неподдельными. Разве он, влюбленный идиот, мог отказать королеве? Король улыбнулся уголками губ, постепенно осознавая, что гнев проходит. Никлаус, все еще шокированный неожиданным появлением просторца, стоял немного поодаль, ближе к двери. Заметив на столе медный графин с небезызвестным содержимым, Рыцарь Цветов любезно осведомился о том, может ли он надеяться на угощение. В тот момент, когда Майкл наклонился над другим бокалом, Тирелл незаметно положил кронпринцу руку на плечо и шепотом произнес:

– Убирайся отсюда, немедленно! – строгое выражение лица моментально сменилось на ироническое, стоило старшему Ланнистеру развернуться вместе с до краев наполненным бокалом. В этот момент Никлаус, перепрыгнув разом несколько ступенек, стремглав вылетел из комнаты.

Голос отца перестал звенеть в ушах лишь тогда, когда он отошел на безопасное расстояние и услышал, как с грохотом захлопнулась дубовая дверь. Взгляд судорожно метался по хорошо освещенному коридору, ища выход, который, казалось, отдалялся с каждым мгновением. Он не обратил внимания на протянутую руку Элайджи, взволнованно-вопросительный взгляд матери и незнакомца, стоявшего рядом с ней – все они находились за невидимой чертой, своеобразной гранью. Оттолкнув по дороге оторопевшего младшего брата, Никлаус практически выбежал из угнетающего помещения. Резкий солнечный свет снова ослепил, но ненадолго – легкие порывы свежего, утреннего ветра благоприятно подействовали на внутренние состояние.

Пальцы до побелевших костяшек сжимали металлические перила огромной террасы, откуда открывался вид на весь город. Дорога из красного кирпича тянулась до холма, на котором возвышалась многоярусная церковь с четырьмя башнями вокруг синеватого купола. Обычно колокола начинали звонить ближе к полудню, призывая народ вовнутрь. Отвратительные запахи гнили, пота и гари, типичные для столицы, немного отрезвили блуждающий разум, возвращая кронпринца к реальности. Постепенно дыхание выровнялось, сердце перестало бешено колотиться. Лев полулежал на решетчатых перилах, наблюдая за жизнью города.

– Так-так-так, значит, ты убил Рубена Мартелла? – Клаус усмехнулся, осознавая, что за человек в данный момент находится у него за спиной. Ловко спрыгнув c крыши, обладатель таких же зеленых глаз, как и вся младшая ветвь дома Ланнистеров, склонил голову набок, не переставая ухмыляться. – Без меня?

– Ты снова это делаешь, Кол, – скрестив руки на груди, кронпринц метнул шутливо-грозный взгляд в сторону самой невинной улыбки, которая когда-либо могла проявиться на лице четвертого по счету сына Майкла. Светло-каштановые волосы придавали правильным чертам лица, еще не тронутым признаками взросления, некую притягательность. Его гладко выбритый подбородок чуть выдавался вперед, а белоснежные зубы, которые он всегда оголял, смеясь над чем-то или кем-то, на сей раз были спрятаны за тонкой линией губ. В слегка прищуренных глазах до сих пор плясали дьявольские искорки. – Ты снова лазаешь по крышам.

– Да брось, Ник, – Кол облизнул пересохшие губы и прикусил язык зубами, в результате чего он оказался высунутым почти наполовину. Вызывающая поза вкупе с маленьким ростом придавали Льву некий комизм, несмотря на наигранную серьезность на лице. – Когда мы жили на Утесе, ты нырял с него, с высоты в сорок метров, и никогда не боялся.

– Бояться было нечего, пока Финн не нажаловался отцу. Помнишь, что он тогда сказал?

– Конечно, помню – “Мы – Ланнистеры, а Ланнистеры не ведут себя как идиоты”.