Восход теней

– Ну, – пожал плечами Марис, – было время – расплескивали. А что до магии Мистериса, – протянул он, – сколько в твоем окружении было подобных тебе?

– Моя тетка. И еще пара человек из свиты. А что?

Микаэлис отвлекся на движение справа от себя и невольно вздрогнул от вида голема, подливающего ему вина. Как этим громадам из камня удается двигаться столь бесшумно?

– Хотим мы того или нет, но мы отличаемся от обычных людей. И там внизу нам не очень-то рады. – Марис залпом осушил бокал. – В Мистерисе живет три с лишним тысячи магов. Мы – братство. Магия здесь – искусство и высшая ценность. Удивительно ли, что она развивается и достигает новых, прежде недоступных высот? – Он демонстративно поднял руку, разжал ее, и бокал полетел вниз, но уже в следующее мгновение голем перехватил его в воздухе, поставил на стол и невозмутимо наполнил.

Сергос переглянулся с Альбой и потер висок, а Микаэлис живо вспомнил Небесную лестницу. Кажется, этот Марис жить не может без эффектных выходок.

– Ну, сейчас нам рады гораздо больше, чем еще лет пятнадцать назад, – заметил Микаэлис.

– Не больше, – возразил Марис. – Иначе ты бы не сидел сейчас здесь, а остальные княжеские дети – в Гории. Люди не изменились – изменились обстоятельства. Единство сделало нас сильными и дало безопасность. А мир, он остался прежним.

– Я полагаю, – мягко начала Альба, – что нам стоит приступить к ужину, пока все не остыло.

Она улыбнулась и взяла приборы, явно предлагая последовать ее примеру. Микаэлис только сейчас увидел, что ее руки покрыты такой же сетью шрамов, как и лицо.

«Высот-то магия достигает, а собственные отметины по-прежнему убрать не может».

– Да, мы увлеклись, – согласился Марис. – Не люблю есть разогретое.

– Кстати, – Микаэлис обрадовался переходу к более насущным вещам, – а кто у вас кухарничает? Ну не големы же.

– Не големы, – подтвердил Марис, скептически глянув на отошедшего в тень златоглазого слугу. – Боюсь, стряпне их обучить точно не выйдет.

– В Мистерисе каждый может заниматься делом, которое ему близко, – пояснил доселе молчавший Сергос. – Есть те, кому нравится готовить.

– Да, грязная работа на големах, а, – Марис с наслаждением обнюхал свою тарелку, – волшебство на магах-кулинарах.

Микаэлис бросил заинтересованный взгляд на Альбу.

– О нет, – расхохоталась она, – это не обо мне. Кулинария – последнее, чем я могу заняться.

Марис и Сергос ее веселье живо поддержали, а Микаэлису захотелось провалиться на месте. Под землю или куда здесь вообще проваливаются?

– Что вы, миледи, у меня даже мысли не было, – подавив смущение, попытался оправдаться он.

– Была, Микаэлис, была, – снисходительно-шутливо посетовала Альба, – но я забуду. – Кстати, – она обратилась к Марису, – где твоя будущая супруга? Собиралась же к ужину.

– Передумала, – отмахнулся тот. – Волнуется перед свадьбой.

– Полагаю, она просто хочет еще раз взвесить свое опрометчивое решение, – поддел его Сергос, сосредоточенно нарезая мясо в тарелке.

– Взвешивай не взвешивай, а лучшей партии в Мистерисе не найти, – беззаботно хмыкнул Марис и принялся за еду.

Микаэлис тоже приступил к ужину. Запеченное мясо под ягодным соусом оказалось поистине волшебным на вкус: покрытая румяной корочкой, но предельно нежная внутри мякоть приятно пружинила на зубах, истекая соком, в котором соль, сладость и кислинка пребывали в идеальном сочетании; а терпкое вино, с явным знанием дела подобранное к трапезе, оттеняло и усиливало это великолепие, делая пищу бесспорно достойной княжеского стола и высоких гостей. Тут даже матушка Микаэлиса бы не нашла к чему придраться.

– Мясо восхитительно, – похвалил он.

– Да, в этот раз особенно удалось, – согласился Сергос.

– А вино какое, да? – Марис покрутил бокал на свет. – Скоро получше гарденского будет!

Альба снова улыбнулась.

Но Микаэлис на самом деле был пленником, а не гостем, и это неприятное знание внезапно напомнило о себе, едва он разомлел от вкусной еды, вина да завязавшейся светской беседы.

– Господа, я благодарю вас за гостеприимство, – подобрался он, когда в разговоре возникла пауза, – но я бы хотел обсудить мое пребывание здесь.

– А чего обсуждать-то? – Марис откинулся на спинку стула. – Ты пока походи, осмотрись. Я бы, кстати, рекомендовал не ограничиваться Алебастровым замком, а пройтись в город. Загляни в пару трактиров – ручаюсь за каждый! – погляди, как народ живет, а завтра на свадебке погуляем, – он потер руки. – Так и решишь: оставаться или в Горию вернуться.

Микаэлис растерялся:

– А я еще могу решить? Ведь звучало, что…

Сергос и Альба переглянулись.

– Ой, ну мало ли что звучало, – закатил глаза Марис. – Ты один из нас, и у тебя совершенно точно должен быть выбор!

Микаэлис сжал и расслабил кулаки. С ним опять играли!

– Выбор – это прекрасно, – выдавил он, совладав с собой. – В таком случае я бы хотел последовать совету и прогуляться по Мистерису. Если возможно, в одиночестве. Хочется привести мысли в порядок.

– Разумеется, возможно, – пожал плечами Марис. – Ты можешь передвигаться по Небесному княжеству так, как тебе вздумается. Я только покажу, как спуститься в город.

Раздражения Микаэлиса он не то не заметил, не то просто проигнорировал.

* * *

Марис сопроводил его до подъемника, ведущего в город, напомнил о завтрашнем празднике и оставил в покое, сообщив, что, если Микаэлису что-то понадобится, он может обратиться к первому встречному и попросить того связаться с Марисом. Микаэлис так и не понял, что это было: вежливая забота или намек на то, что заявленная свобода – лишь иллюзия, но сейчас он стоял посреди освещенной магическими огнями аллеи и совершенно точно был волен направиться куда пожелает.

Мистерис продолжал удивлять. На улицах, сияющих чистотой похлеще гарденских, не клянчили кусок хлеба нищие, не норовили умыкнуть кошель оборванцы-сироты – ни первых, ни вторых здесь, по всей видимости, просто не имелось. Даже кошки бегали какие-то намытые. Цветы, огни, разноцветное стекло и резные фасады, отшлифованная брусчатка и златоглазые големы, мерно вышагивающие по краю аллей, чтобы не мешаться под ногами у магов, в большинстве своем разодетых, будто потомственные дворяне на аудиенции у великого князя, – таков был Мистерис даже на значительном расстоянии от Алебастрового замка.

Микаэлис не сомневался, что увеселительные заведения здесь тоже более чем приличные, но в шум трактира погружаться не хотелось, поэтому он направился к раскинувшейся в конце главной улицы рощице.

При ближайшем рассмотрении она оказалась парком с вымощенными дорожками, изящными статуями и шумящей в глубине рекой. Спустившись к воде и наконец оставшись в тишине и одиночестве, Микаэлис попытался осознать действительность.

Еще утром он проклинал судьбу, считая жизнь едва ли не оконченной, а теперь поднялся по Небесной лестнице и сидит себе у реки, которая каким-то чудом несет свои воды в чудовищной высоте от земной тверди, в месте, где воздух трещит от магии и толпы големов-слуг бродят вокруг. И он тоже может стать частью всего этого великолепия, зовущегося Мистерисом, если пожелает.