Восхождение мага призывателя. Том 3

Елизавета осела в кресло, будто её сбила невидимая волна. Мир вокруг за считанные минуты переменился — стал чужим, холодным и беспощадным.

— Что именно вы хотите узнать? — спросила она едва слышно.

— Всё, — отрезала императрица. — Его страхи, сомнения, замыслы. И главное, что он думает обо мне. Подозревает ли? Догадывается ли о моих… связях с определёнными людьми?

Графиня кивнула — выбора у неё не было. Мария Фёдоровна протянула ей флакон и мешочек с золотом.

— Действуйте естественно. Случайная встреча, лёгкий намёк, приглашение. Мужчины просты и предсказуемы — особенно если им помочь, — она кивнула на флакон. — Теперь идите. Время пошло.

Мишустина встала резко, будто только что научилась ходить заново. За дверью её уже ждал новый мир, ведь каждый шаг, каждое принятое решение постоянно привносят в него изменения. Ничто не остается прежним…

* * *

Александр IV стоял у стола, склонившись над картами империи. В дверь постучали — негромко, будто кто-то сомневался, стоит ли тревожить его.

— Войдите, — коротко бросил Александр, не оборачиваясь.

Дверь скользнула в сторону. В комнату вошла графиня Мишустина — платье простое, но сидело безупречно, а волосы чуть растрёпаны, как после спешки. Она задержалась у порога, взгляд ее был цепкий и живой.

— Ваше величество, простите… — её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки и сделала изящный реверанс. — Я заблудилась. Искала библиотеку.

Александр поднял глаза. В Елизавете было что-то особенное — красота без жеманства, взгляд, в котором читалась не только робость, но и вызов.

— Библиотека в другом крыле, — сказал он ровно. — В это время она заперта.

— Как жаль… — она шагнула ближе, тень улыбки скользнула по губам. — Хотела найти что-нибудь почитать. Бессонница мучает.

— Знакомо, — он отложил карты. — Сам часто не сплю. Слишком много мыслей.

— О чём же думает император по ночам? — спросила она тихо. В этом вопросе не было придворной лести — только искреннее любопытство.

Александр усмехнулся. Прямота Елизаветы была свежа и опасна, как утренний воздух.

— О том, правильно ли я веду дела. О том, счастлив ли мой народ. О том… — он замолчал, задержав взгляд на ней. — А вы? Что не даёт спать графине Мишустиной?

— Мысли о переменах, — она подошла к столику с вином и вопросительно подняла брови. — Позволите?

Он кивнул и она наполнила два бокала. Ее рука едва заметно дрожала, когда она что-то добавила в один бокал.

— За что выпьем? — спросил Александр, принимая бокал.

— За то, что никто не знает своего завтрашнего дня, — сказала Елизавета и на мгновение потускнела.

Они выпили. Вино было мягким, но с каким-то новым оттенком во вкусе. Тепло разливалось по телу, мысли становились вязкими, как мёд.

— Знаете, графиня… — Александр поставил бокал и посмотрел ей прямо в глаза. — Иногда мне кажется, что здесь все только играют свои роли. Я тоже — роль императора, мужа, отца… Но где же тот самый Александр?

— Хотели бы его найти? — спросила она почти шёпотом.

— Иногда, — он подошёл к окну и распахнул створку. В ночи пахло дождём и свободой. — Но боюсь, что настоящий я может разочаровать всех вокруг.

Елизавета подошла ближе. Теперь между ними не было ни одного лишнего шага. Тонкий аромат её духов мешался с запахом вина.

— Может быть… стоит рискнуть? Хотя бы раз? Хотя бы этой ночью? — её голос был нежным.

Он смотрел на неё долго. Мир за окном казался далеким и ненастоящим. Всё настоящее было сейчас здесь — в напряжении взгляда, в дрожи пальцев на стекле бокала, в обещании выбора и риска. Каждое слово било точно в цель. И Александр понял, что ночь только начинается.

Состав флакона императрицы уже делал своё дело — желание поднималось в нём стремительной, ослепляющей волной. Но где-то глубоко под кожей зудела тревожная мысль, что слишком легко, слишком правильно всё складывается.

— Опасная игра, графиня, — бросил он, и голос его предательски дрогнул, стал хриплым.

— Все игры опасны, — она улыбнулась краем губ и медленно подняла ладонь к его лицу. — Вопрос только в цене.

Он перехватил её руку, прижал к щеке. Кожа у Елизаветы была живая, горячая, как будто в ней пульсировала сама ночь.

— Поедем со мной, — вырвалось у него. — В загородную резиденцию. Там — ни стен, ни ушей, только мы.

Она кивнула, а в её взгляде мелькнула искра — то ли победа, то ли предчувствие собственной гибели. Александр не стал разбираться.

И вскоре резиденция встретила их тишиной и полумраком. В камине плясал огонь, отбрасывая на стены золотые отсветы. Всё вокруг будто затаило дыхание. Дальше всё случилось само собой. Страсть, подогретая зельем и собственным отчаянием, смела прочь остатки разума. Они занимались любовью так, будто завтра не наступит — как люди, которым нечего терять, кроме своих масок.

А позже Александр лежал в мраморной ванне, да лениво попыхивал трубкой. Горячая вода расслабляла тело, но мысли продолжали метаться внутри, как птицы в клетке. Елизавета же появилась в дверях — закутанная в его халат, растрёпанная и будто неожиданно юная. Она подошла ближе и протянула бокал вина.

— Вина? — спросила она спокойно.

— Спасибо, — он взял бокал, не отрывая от неё взгляда. — Вы удивительная женщина, графиня.

— Почему? — она села на край ванны, держа ноги босиком на холодном мраморе.

— Вы умеете быть разной. Сейчас вы совсем не похожи на ту даму, что заблудилась в коридорах дворца.

Её плечи напряглись едва заметно, но лицо осталось спокойным.

— Люди многослойны, ваше величество. У каждого свой лабиринт.

— Верно, — он сделал глоток. — Вот и я… Днём — император, а ночью просто человек. Но кто я на самом деле?

— А кем хотите быть?

Он задумался на миг и ответил без колебаний.

— Честным. С собой и с теми, кого люблю.

Александр поднялся из воды, капли стекали по телу. Елизавета задержала взгляд — император был красив той зрелой мужской красотой, что приходит только с годами и ранами. Он стоял перед ней — без короны, без маски, просто мужчина среди ночи и огня. И в этот момент между ними не осталось ни игры, ни роли — только двое живых людей на острие мгновения.

Он накинул полотенце — ткань скользнула по коже, будто напоминая о чем-то запретном, и шагнул в полумрак спальни. А там из старинной шкатулки вынул колье — сапфиры мерцали на нем, как ночное небо перед грозой.

— Это вам, — произнёс он тихо, застёгивая украшение у неё на шее. — Пусть останется память об этой ночи.

Елизавета провела пальцами по холодным камням и ее губы дрогнули.

— Оно великолепно… Но зачем такие дары? У вас ведь есть жена. Вы её любите?

— Да, — выдохнул он. — Я люблю Марию Фёдоровну. Она — мать моего сына.