Восхождение мага призывателя. Том 3

Мы сцепились по-настоящему. Стас был крайне силен — проба из железы мутанта накачала его нечеловеческой мощью, но я был опытнее. К тому же, он был мне другом, и калечить его я не собирался. Вот только ему теперь на дружбу было плевать — он ловко зарядил мне под глаз так, что завтра синяк заиграет всеми цветами радуги.

Но тут я не выпуская Стаса из захвата, краем глаза заметил двух офигевших леди. Из разбитого минивэна за нами наблюдали Саша и Даша — они жевали чипсы и запивали их пивком. Им бы попкорн еще — тогда прямо кинотеатр на парковке.

— А помочь не хотите!? — рявкнул я, уворачиваясь от очередного удара.

— Мы девочки, — невозмутимо пожала плечами Саша. — Хотим хотя бы сегодня без драк. Устали мы.

— Я ставлю на Костю, — лениво протянула Даша. — Он хитрее.

— А я на розового, — парировала Саша. — Он злее.

Стас тем временем снова попытался схватить меня, но я увернулся и толкнул его в плечо. Он пошатнулся, однако устоял.

— Дамы! — крикнул я, перехватывая новый выпад. — Раз драться не хотите, то у вас будет другое дело! Проверьте туалет, крайнюю кабинку справа. Вдруг там анализы из этого мутанта выпасть успели, а я не заметил.

И обе посмотрели так, будто я предложил им нырнуть в выгребную яму.

— Мы в говне копаться не будем, — отрезала Даша.

— Даже за двойную оплату, — добавила Саша.

— Тогда хотя бы ставки прекратите делать! — взревел я, отбивая удар Стаса.

Но они только рассмеялись и открыли новые банки. Им явно было веселее, чем в кино. А у меня тем временем заканчивались силы — рана на руке пульсировала болью, а друг свирепел все больше. Он схватил меня за шею и я понял, что играть в поддавки больше нельзя.

— Стас! — прохрипел я. — Это же я, Костя!

В его глазах на миг мелькнуло что-то человеческое. Но только на миг…

— Знаю, — процедил он сквозь зубы. — Поэтому и бью, — вот же… Сука!!!

И снова бросился в атаку. Я перехватил его руку, попытался развернуть, но он вырвался и всадил мне в ребра так, что воздух из легких вышибло свистом.

— Красиво! — оценила Саша. — Технично!

— Костя сдается? — удивилась Даша.

Но сдаваться я не собирался. И понимал — если сейчас не остановлю Стаса, он натворит бед и потом будет себя винить всю жизнь. Так что собрал остатки сил, схватил его за плечи и со всего размаху стукнул лбом о лоб. Стас качнулся, а взгляд его прояснился.

— Костя?.. Что происходит?

— Проба, — коротко бросил я. — Держись, друг. Сейчас отпустит.

Но розовый туман снова затянул его глаза, и он с рыком кинулся на меня. И я посмотрел на девчонок так, что они поперхнулись своим пивом.

— Саша, Даша, — процедил я так, что даже Стас замер на миг, — если через минуту не увижу вас в том чертовом туалете, клянусь — ваши телефоны улетят в ближайшую канализацию. И это только начало!

— Ладно-ладно, — буркнула Даша, — но если мы обнаружим там документ и достанем — ты нам премию грандиозную выплатишь.

— Ага! — подхватила Саша, морщась так, будто я уже отправил их в выгребную яму.

— Двигайтесь! — рявкнул я, одновременно отбивая очередной удар Стаса.

И они поплелись к туалету, а я снова сосредоточился на друге. В его глазах клубился розовый туман, кулаки налились свинцом. Проба брала своё.

— Ну что, граф, — хрипло бросил Стас, замахиваясь для нового удара, — готов схлопотать по полной?

— Всегда готов, — я увернулся и тут же пошёл в контратаку. — Но ты же знаешь, что я не из тех, кто сдаётся.

И мы снова сцепились — по-настоящему, по-мужски…

В Москве

Мария Фёдоровна стояла у окна, словно на границе между двумя мирами. Здесь её покои, а там размытый дождём сад, в котором исчезали очертания привычного порядка.

— Ваше величество, — шёпотом произнесла графиня Мишустина, скользнув в комнату с шелестом платья, похожим на вздох. — Вы меня звали?

— Елизавета Николаевна, — сказала Мария Фёдоровна, повернувшись резко, будто выстрелила именем. Голос её был стальным и в этой стали слышался вызов. — Садитесь. Нам предстоит серьёзный разговор!

Мишустина опустилась на край кресла, едва касаясь обивки. Она чувствовала, что воздух дрожит, как перед бурей. Императрица подошла к секретеру, достала флакон с густой тёмной жидкостью и мешочек с золотыми монетами. Металл звякнул — коротко и безжалостно.

— Скажите мне, графиня, что для вас значит верность? — вопрос прозвучал легко, почти игриво, но остриё чувствовалось сразу.

— Ваше величество… я… — Елизавета запнулась. Она не понимала, куда её ведут.

— Не спешите, — усмехнулась императрица, и в этой усмешке было что-то хищное. — Верность — вещь скользкая. Особенно когда речь идёт о власти. Мой муж верен империи. Верен долгу и верен идее. А мне… — она сделала паузу, и тишина стала тяжёлой. — Мне он верен по инерции.

Мишустина молчала. Здесь каждое слово могло стать приговором.

— Вы красивы, Елизавета Николаевна, — продолжила императрица, обходя кресло медленно и опасно, как кошка. — Молоды. У вас есть то самое очарование, которое мужчины замечают даже сквозь броню титулов. И что важнее — вы умны. Достаточно умны, чтобы понять, что я не люблю повторять просьбы.

— Ваше величество… я не совсем понимаю…

— Александр слишком много думает, — перебила её Мария Фёдоровна резко, будто хлестнула плетью. — Он сомневается. А императору сомнения не к лицу. Мне нужно знать, что творится у него в голове? Что гложет его? И главное… — она остановилась вплотную к графине, так что их дыхания смешались, — что он думает обо мне?

Елизавета почувствовала ледяной укол между лопаток. Теперь всё становилось ясно.

— В этом флаконе — правда, — императрица подняла тёмную склянку на свет. — Несколько капель в бокал вина — и мужчина станет откровенным до безобразия. А эти монеты… — она встряхнула мешочек так, что звон разлетелся по комнате, — обеспечат вам спокойную жизнь при любом исходе.

— Вы хотите, чтобы я… — голос Мишустиной предательски дрогнул.

— Я хочу, чтобы вы стали его любовницей, — отчеканила Мария Фёдоровна так просто, как будто предлагала поменять шляпку перед балом. — Ненадолго. Ровно настолько, чтобы вытащить наружу его тайны.

Графиня вскочила и отступила на шаг, а в её глазах метнулся ужас.

— Ваше величество, это… это невозможно. Я не могу, — голос Мишустиной дрожал.

— Можете, — Мария Фёдоровна даже не подняла брови. — И сделаете. Потому что альтернатива куда хуже. Ваш покойный супруг оставил после себя не только воспоминания, но и долги. Солидные долги, а кредиторы уже стучатся в двери. И я не прошу вас любить его, — голос Марии Фёдоровны стал мягче, почти ласковым, но в нём звенел металл. — Я прошу сыграть роль. Вы умеете играть, не так ли? Здесь все мы — актёры.