Вспаханное поле

132

— Ничего. Просто душа болит за моего старика, один

ведь остался. Каково ему теперь будет?..

Его подавленное настроение встревожило девушку.

— Скажи мне, Панно,—спросила она,—ты не жалеешь,

что вернулся?

— Что ты! Конечно, нет! А все же душа болит.

Чтобы избежать дальнейших разговоров на эту тему,

он указал на крытую повозку и посторонних людей, рас¬

положившихся возле дома, и спросил:

— Это что за народ?

Элена, не менее его желавшая переменить разговор,

объяснила:

— Это землемеры: они попросили разрешения перено¬

чевать у нас.

— А... Ну-ну.

Он начал расседлывать лошадь. Элена заметила непо¬

далеку Эстер и, забеспокоившись, шепнула:

— Я пойду, после поговорим.

Она побежала к дому. Панчо разнуздал лошадь и лас¬

ково похлопал ее по крупу. Лошадь тряхнула головой, со¬

брала кожу в складки, словно хотела изгладить следы

сбруи, потом затрусила к выгону и весело заржала, раду¬

ясь обретенной свободе. Панчо, глядя ей вслед, прошептал

с глубокой грустью:

— Ну-ну, порезвись на просторе. А для меня это кон¬

чилось. Я теперь работник Гутьересов. Пахарь, как гово¬

рит отец.

И, подобно Сеферино, он жадно вперил взор вдаль,

словно надеялся там прочесть разгадку своей судьбы. Но

зрелище бескрайнего простора успокоило, а не возбудило

его, как это бывало с Сеферино, и лицо его стало строгим

и сосредоточенным.

Ну, что ж, сказал он себе, будь что будет, жребий

брошен.

Он долго стоял так, погруженный в глубокое раздумье,

словно вел безмолвный разговор с засеянным полем, и

очнулся, лишь услышав громкие голоса: к нему прибли¬

жались дон Томас и начальник землемеров. Панчо хотел

было уйти, но техник окликнул его:

— Вот мы и встретились, приятель.

— А, вы знакомы с Панчо?—удивленно воскликнул

фермер.

— Сегодня мы были на его поле,—объяснил землемер

133

и, обращаясь к Панчо, добавил:—Постарайтесь убедить

вашего отца, чтобы он как можно скорей привел в поря¬

док документы.

— Да, надо бы,—нехотя ответил тот, не спуская глаз

с другого землемера, Эмилио, который весело болтал с

Эстер и Эленой. Почувствовав еще большую антипатию к

этому молодому человеку, он хмурым взглядом проводил

удалявшуюся группу и с облегчением вздохнул, когда Эле¬

на, покинув Эмилию и Эстер, ушла в дом. Тут он услышал

слова пожилого землемера:

— Поймите, друг мой, было бы очень обидно, если бы

вы вдруг потеряли такой участок.

— Да,—опять проронил Панчо, не придавая значения

этому предостережению, и, найдя предлог для того, чтобы

уйти и побыть одному, добавил:—С вашего разрешения

я пойду стреножить лошадь.

На самом деле он просто не мог больше выносить

флирт молодого землемера с Эстер. Уходя, он сердито про¬

ворчал вполголоса:

— Ему бы петухом быть да кур обхаживать!

Панчо мало интересовало, за кем ухаживает Эмилио,

ему было неприятно само это развязное ухаживание: оно

оскорбляло целомудренность юноши. Нет, не так, думал

он, завоевывают сердце женщины.

Скоро неприязнь Панчо к Эмилио возросла еще боль¬

ше. После ужина землемеры и обитатели фермы беседова¬

ли во дворе. Эмилио осаждал Эстер, а Панчо ждал, когда

выйдет Элена, помогавшая матери на кухне. Он не слу¬

шал, о чем говорят дон Томас и начальник землемеров,

но невольно прислушивался к болтовне молодой пары.

— Значит, скоро вы будете в Буэнос-Айресе*?—спро¬

сил Эмилио.

— Да, каникулы кончаются, в конце месяца мы с Эле¬

ной поедем учиться,—ответила Эстер.

Наступила пауза. При упоминании о предстоящем

отъезде Панчо стиснул зубы. «Было бы для' чего ехать!»—

с досадой подумал он.

— Мы тоже скоро вернемся,—сказал молодой чело¬

век. — Надеюсь, мне представится случай увидеться с ва¬

ми.

— Возможно. Мы там долго пробудем.

Панчо пожелал всем покойной ночи и направился к на¬

весу. Он еще не успел выйти из освещенного круга, когда

134

появилась Элена. С огорчением посмотрев вслед Панчо,

который так и не обернулся, она села возле сестры. Эле¬

на была уверена, что Панчо, хоть и пошел спать, не смы¬

кает глаз, и не потому, что ему мешают голоса людей,

громко разговаривающих неподалеку от навеса, а потому,

что его не покидает мысль об отце, который остался один

на почтовой станции. А может быть, и о том, как одиноко

будет ему самому, когда она уедет. И ее терзало, что она

не может остаться с ним, чтобы ему было не так тяжело.

— Пойдем, приятель! Уже поздно, а здесь люди рано

встают,—сказал начальник Эмилио.

— Сейчас иду,—весело ответил тот и, став поближе

к свету, записал в книжечку адрес тетки девушек, который

дала ему Эстер.

Элена, поглощенная своими мыслями, вошла в дом. За

ней последовала улыбающаяся Эстер. Дон Томас немного

проводил землемеров и вернулся, не позабыв напоследок

заглянуть в корраль. Все было в порядке. Уставший за

день фермер пошел спать. Но едва он разделся и лег в

постель, как услышал шепот жены:

— Послушай, Томас, ты ничего не заметил между

Эленой и Панчо?

— Что ты имеешь в виду?—удивленно спросил он.

— Гм... Мне кажется, они неравнодушны друг к другу.

— А что в этом плохого?

Дон Томас почувствовал, что задел ее за живое, и