Вспаханное поле

ной Эстер. Внезапно раздался ликующий крик:

— Панчо!

Эстер вскочила и выбежала. За ней последовали Эми¬

лио и тетка. В прихожей они увидели Панчо, которого,

вне себя от радости, обнимала Элена.

— Ты приехал!.. Ты приехал, Панчо!

Панчо оставался невозмутимым и не обращал никакого

внимания на замешательство остальных. Он был одет во

все черное, даже на шее у него был повязан черный пла¬

ток. Его крестьянское платье — блуза и шаровары, за¬

правленные в сапоги, — контрастировало с нарядным и

элегантным костюмом Эмилио, но как нельзя лучше гар¬

монировало с энергичными чертами загорелого лица. В од¬

ной руке он держал сомбреро, а другой ласково и немно¬

го покровительственно гладил волосы Элены, не выпускав¬

шей его из объятий. Но вдруг, по-видимому заметив на¬

конец присутствие посторонних, он перестал ласкать де¬

вушку и опустил руку. От Эмилио не укрылась эта стыд¬

ливая сдержанность. Он был достаточно опытен в любов¬

ных делах, чтобы, глядя на Элену, приникшую к Панчо,

понять всю силу ее непосредственного, чуждого всякой

рассудочности чувства, и оценить по достоинству умение

Панчо сдерживать себя, его природный такт и полное от¬

сутствие мужского тщеславия. Он чувствовал, что Панчо

прекрасно сознает свою власть над Эленой, но не желает

ею пользоваться. Панчо мягко высвободился из объятий

и протянул руку Эстер и Эмилио. Эстер, оправившись

от изумления, с беспокойством спросила:

— Что-нибудь стряслось на ферме?

— Нет, на ферме все в порядке. Ваши здоровы...

Вопрос сестры встревожил Элену, которая теперь по-

другому восприняла неожиданное и странное появление

Панчо. Устремив на' него взгляд, она в свою очередь взвол¬

нованно спросила:

— Что случилось? Почему ты приехал?

— Мой отец... умер.

У него слегка дрогнул голос и резче обозначились мор¬

щины на лбу. Одна только Элена поняла всю глубину его

скорби, проникла в чувства, которые скрывало его бесстра¬

стное лицо. С материнской нежностью она погладила' его

по жесткой щеке и прошептала:

— Мне очень, очень жаль...

Эмилио заметил, что Панчо слегка вздрогнул, и с этой

минуты не спускал с него глаз.

— Теперь я один, — медленно проговорил Панчо. — А

так как я один и ты мне нужна, я приехал за тобой.

Они смотрели в глаза друг другу, забыв обо всем на

свете. Они не замечали ни тетки, которая в замешательст¬

ве металась по прихожей, порываясь заговорить, вернуть

их к действительности, образумить, ни кусавшей губы,

бледной Эстер, ни Эмилио, который застыл в ожидании,

убежденный в том, что от ответа Элены зависят

судьбы их обоих. Наконец она заговорила, как Панчо,

медленно, взвешивая каждое слово:

— Если я тебе нужна, я поеду с тобой.

Эмилио перевел дух. Теперь он посмотрел на двух дру¬

гих женщин и не смог сдержать улыбки.

— Ты не смеешь бросить институт!—пронзительно

визжала Эстер.

— Боже мой! — причитала тетка. — И за что только на

меня свалилась такая напасть! Что подумают твои роди¬

тели?!

— Ты не поедешь с ним! — кричала, все больше распа¬

ляясь, Эстер. — Ты должна продолжать занятия, пока не

получишь диплом учительницы... Для этого мы и приеха¬

ли сюда, ты не смеешь оставить меня одну...

Панчо снова обрел свою обычную невозмутимость, и

разгоревшийся вокруг него спор беспокоил его не больше,

чем жужжание мух. Серьезный и сосредоточенный, он дер¬

жался так, будто новая обстановка, в которую он попал,

была для него привычной, и, казалось, даже не замечал,

что все взоры прикованы к нему. Элена, осаждаемая се¬

149

строй и теткой, твердо стояла на своем. Эмилио, убежден¬

ный в бесплодности всех попыток отговорить ее, сказал:

— Поздравляю, Элена. Я напомню тебе твои слова:

когда два человека любят друг друга, один, если надо,

должен пожертвовать собой.

Девушка едва слушала его. Снова посмотрев на Пан¬

но, она спросила:

— Когда мы едем?

— Завтра.

Эстер и тетка разрыдались, поняв, что потерпели пол¬

ное поражение.

Поезд тронулся. Стоявший на перроне Эмилио помахал

рукой отъезжавшей паре. Высунувшись из окна вагона,

Элена ответила ему тем же. Когда состав пошел полным

ходом, она села на свое место и отвернулась от Панно, что¬

бы скрыть слезы. Ей было больно, что тетка и Эстер от¬

казались провожать их. Они поступили так не потому, что

сердились на нее, а из неприязни к Панно, который не из¬

менил своего поведения по отношению к ним и не стал бо¬

лее разговорчивым. Панно между тем спокойно смотрел на

сидевшего напротив пассажира, погруженного в чтение га¬

зеты, и Элене стало обидно, что он не обращает на нее

внимания, не разговаривает с ней, будто едет один. Ей хо¬

телось услышать слово утешения, сказанное его обычным

уверенным и спокойным тоном. Но Панчо, по-видимому, не

хотел вникнуть в ее положение и не замечал, как она по¬

давлена. Однако лицо его просветлело, хотя он по-преж¬

нему сурово хмурил брови, и это не укрылось от Элены.

Она решила, что он держится так отчужденно, чтобы из¬

бежать всякого проявления нежности в присутствии посто¬

ронних. Тронутая этой догадкой, она взяла его руку и ла¬

сково прижала ее к себе. Панчо отвел глаза от пассажира

с газетой, и Элена прочла в его взгляде изумление.