Вспаханное поле
Шрифт:
с огня чайник и налила воду в бутыль, сделанную из
тыквы. Она прекрасно понимала, что не вырвет у него ни
слова и ни на минуту не отдалит его отъезд, и это чувство
бессилия наполняло ее горечью. Подавая мате Сеферино,
она глухо сказала:
— Чего ты ищешь?.. Отчего ты бродишь как неприка¬
янный?.. Почему едва ты приезжаешь, как тебя уже опять
тянет куда-то?
Сеферино, не отвечая, потягивал мате. Но Клотильда,
молчавшая столько лет, была уже не в силах сдержаться
и
— Что есть в других местах такого, чего я не могу тебе
дать?.. Чем другие женщины лучше меня?.. Что ты хочешь
найти?.. Чего ты ищешь?..
Сеферино, озадаченный этими вопросами, удивленно по¬
смотрел на нее. Потом искренне признался:
— Чего я ищу?.. Если б я сам знал!.. Будто что-то
горит у меня внутри — не могу я долго оставаться на одном
месте. Мне скоро все надоедает и становится постылым,
глаза б не глядели, и кажется, что в другом краю лучше
и краше... Вот я и лечу туда, как птица, что вырвалась из
клетки.
Но Клотильду не тронуло волнение, прозвучавшее в
его словах, и она мрачно заметила:
— Да, а на меня тебе наплевать!.. Ты уезжаешь, а я
остаюсь ни с чем, будто дым обнимала: руки пустые, а гла¬
за плачут.
Сеферино снова погрузился в молчание. Клотильда,не
надеясь, что ее жалобы подействуют, и уже не сомневаясь
в том, что он уедет, печально отвела взгляд и сказала с
горьким упреком:
— Если бы ты хоть дал мне сына, чтоб мне не так
тоскливо было тебя ждать, когда ты пропадаешь!
Он ошеломленно посмотрел на нее, потом улыбнулся
Л Кастро *193
и, пытаясь пересилить волнение, ответил с необычной для
него нежностью:
— Как знать!.. А вдруг сын пошел бы в меня и вырос
бы таким же непутевым. Представляешь?.. Тогда бы ты
переживала за нас обоих.
Сеферино встал, как бы для того, чтобы размяться.
Было видно, что его задел за живое неожиданный упрек.
Он поправил пояс, уже не поблескивавший серебром, и по¬
смотрел через открытую дверь на своего коня, который
ржал и хлестал себя хвостом по бокам, то ли от нетерпения,
то ли чтобы отогнать слепней.
— Ну, ладно!..— проговорил он.
И, будто тоже отгоняя надоедливую муху, тряхнул
головой, чтобы избавиться от неприятной мысли.
— Сына?.. Мы уже стары, чтобы начинать жизнь сна¬
чала!
Стемнело. На кухне кончали ужинать. Несмотря на ма¬
теринскую заботу Элены, Пабло, подавленный событиями
дня и горем родителей, ел нехотя и ни слова не говорил.
Попытка Хулии вывести его из этого состояния не увенча¬
лась успехом, а так как отец и Маноло тоже были нераз¬
говорчивы, обескураженная девочка притихла. Клотильда
возилась с горшками,
замкнувшись в угрюмом молчании, ко¬торое она хранила с момента отъезда Сеферино.
Панчо первым вышел из-за стола и достал коробку с
табаком, чтобы выкурить перед сном сигарету. Женщины
убрали со стола и начали мыть посуду.
— Послушай, Пабло, шел бы ты спать — тебе надо от¬
дохнуть,— посоветовал фермер и сделал знак сыну, кото¬
рый встал и вышел вместе с товарищем. Войдя в комнату,
Пабло тяжело опустился на кровать. Маноло, желая под¬
бодрить его, сказал:
— Что ты так убиваешься?.. Этим горю не поможешь.
Ни ты, ни твой отец тут ничего не могли сделать — один
в поле не воин. Нынче разорили вас, а завтра, может, при¬
дет и наш черед... Какой смысл лезть из кожи вон, обра¬
батывая землю, которая в конце концов станет чужой*
Но отец не может взять это в толк — упрям, как мул!
Пабло поднял голову, удивленный резкостью, с которой
Маноло отзывался об отце. Сам он думал иначе и с жаром
возразил:
194
— Не говори так, Маноло!.. Твой отец — добрый и
работящий.
Маноло криво усмехнулся.
— Добрый?! Конечно, тебе не приходилось сносить его
норов, а меня он держит в черном теле, я с малых лет от
него доброго слова не слыхал. Да что об этом говорить?
Уже поздно, а завтра нам рано вставать.
Он лег, погасил свет и больше не раскрывал рта. В его
памяти, затуманенное временем, всплывало далекое дет¬
ство, он видел энергичную осанку отца, слышал его власт¬
ные и строгие окрики и пронзительный свист. Потом ему
вспомнился недавний случай, когда отец разорвал в клочки
книгу, и, сжав кулаки, он проворчал:
— Добрый!.. Уж мне-то пусть про это не рассказывают.
— Ты что-то сказал, Маноло? — сонно пробормотал
Пабло.
Тот не ответил, но перестал ворчать и, затаив злобу,
уснул.
IX
Подобно железной дороге, автомобиль стал чем-то при¬
вычным и обыденным, он уже никого не удивлял на рав¬
нине. К этому времени край наводнили агенты иностран¬
ных фирм. Они предлагали фермерам сельскохозяйствен¬
ные машины, соблазняя их платой в рассрочку, и, сбывая
машины под векселя, получали изрядный куш в виде ко¬
миссионных. Но, хотя все они пускали в ход убедительные,
почти неотразимые доводы, никто из них не сумел угово¬
рить Панчо: фермер не сдавался. Он хозяйствовал точно
так же, как прежде, и, по мере того как его голова стано¬
вилась белее, все тверже держался своих взглядов и мето¬
дов. Хотя Маноло был уже взрослым, вполне сложившимся
человеком, всем распоряжался Панчо и только Панчо. Он