Вторая половина книги
Шрифт:
И то сказать – в первом романе Немо прекрасно говорит на европейских языках, любит вставить в речь латинское изречение (даже кораблю своему и себе дал латинские имена, да и девиз взял латинский – «Mobilis in mobile», «Подвижный в подвижной среде»), – все это, конечно, характерно для польского аристократа, а не для индийского раджи. Польский аристократ с блестящим образованием в романе, претендующем на научность, был куда уместнее на борту подводного корабля, чем фигура сына раджи. Последнему больше подошла бы летающая или ныряющая колесница богов. Я не об уровне развития реальных индийских аристократов (ракеты Конгрива, на самом деле, создали индийцы). Я о литературных образах, их коннотации и культурной традиции.
Да
Для многих исследователей и любителей творчества великого французского фантаста, в том числе и для тех, кто рассматривал «польскую линию» в происхождении «капитана Никто», временнaя неувязка так и осталась памятником вопиющей авторской небрежности, никак не связанным с полемикой вокруг национальной принадлежности капитана Немо.
Тем более что именно этот срок – три десятилетия (или около того) – указывает на польское «происхождение» капитана Немо и на «участие» его в польском восстании, и индийская версия тут выглядит всего лишь маскирующей завесой, яркой до аляповатости.
«Каким же образом? – спросит читатель. – Ведь польское восстание было в 1863 году, за два года, а не за тридцать лет до событий, описанных в «Таинственном острове»! И ведь это еще менее объяснимо, чем связь с восстанием сипаев. Разве не так?»
И так, и не так.
Нигде в переписке Жюля Верна и Пьера-Жюля Этцеля не говорится, что писатель имел в виду польское восстание 1863 года.
Нынешние литературоведы, специалисты по творчеству Жюля Верна, так считают «по умолчанию», по тому только, что переписка эта велась в 1860-х годах. Но если мнение становится мнением большинства, это еще не значит, что оно справедливо. Конечно, события в Польше в 1863–1864 годах были еще свежи в памяти, когда писался роман «Двадцать тысяч лье». Но это – единственный аргумент. И отнюдь не безусловный, когда речь идет о литературном творчестве.
Потому что, опять-таки, есть то самое исчезнувшее тридцатилетие – между сорокалетним и семидесятилетним Немо.
На иллюстрациях к первому изданию романа «Двадцать тысяч лье под водой» капитану Немо приданы черты полковника Шарраса, участника революции 1830 года, умершего в изгнании. Ж-Ж Верн об этом пишет:
«Многие задумывались над тем, кто был прообразом капитана Немо. Мы знаем из одного письма к Этцелю, находящегося в Национальной библиотеке, что им мог быть Шаррас, но что сам писатель подумал об этом уже после того, как написал книгу. Физический облик Немо – это действительно Шаррас.
<…>
Полковник Шаррас родился в 1810 году в Пфальцбурге. В 1848 году он был депутатом Учредительного собрания и военным министром…
<…>
Умер он в начале 1865 года»[243].
«Графический прототип» капитана Немо – участник революции тридцатилетней давности, а вовсе не современник автора. Так что же – Немо участвовал в Июльской революции (как называют во Франции революцию 1830 года)? Нет, конечно. Есть уже цитировавшаяся переписка. Капитан Немо был поляком (и остался таковым; во всяком случае, в романе «Двадцать тысяч лье под водой» он еще не индиец, а явно европеец)[244].
Возвращаемся к исходной точке? Ничуть не бывало!
Просто давайте вспомним, что польских восстаний против России в XIX веке было два (еще одно – в XVIII столетии, под руководством Тадеуша Костюшко, чей портрет украшал каюту Немо).
Одно, как мы уже говорили,
в 1863–1864 годах, то есть практически в одно время с событиями романа.Второе же (вернее, первое) – в 1830–1831 годах. За тридцать лет до того, как Сайрус Смит с товарищами бежал на воздушном шаре из плена южан и оказался на таинственном острове, названном им островом Авраама Линкольна!
Вот оно – пропавшее тридцатилетие, над которым ломали голову критики, читатели и почитатели Жюля Верна.
Да, Немо мог участвовать в польском восстании – и это не противоречит внутренней хронологии романов (не считая, собственно, одной-единственной даты, поставленной в начале первого из них – 1866 год). Кстати, о том восстании во Франции знали очень хорошо; в каком-то смысле, возможно, даже лучше, чем об иных исторических событиях. Потому хотя бы, что все (подчеркиваю – все) командующие польскими повстанцами – генералы Иозеф Хлопицкий, Михаил Радзивилл, Ян Скржинецкий, Генрих Дембинский, Казимир Малаховский – были в прошлом генералами или офицерами армии Наполеона (французской армии!) и кавалерами Ордена Почетного легиона! Восстание поддержали имевшие европейскую известность поэт Адам Мицкевич и композитор Фредерик Шопен (последний, к слову, жил тогда в Париже). Среди вождей – политических, военных, идеологических – восстания 1863 года личностей такого уровня уже не было. Косвенно, о громком резонансе именно первого из двух восстаний пишет и Жан-Жюль Верн – в уже цитировавшейся биографии своего знаменитого деда:
«После неудавшегося восстания Польши против царя Николая I в 1831 году во Францию эмигрировало немало поляков…»[245]
То есть, я вовсе не хочу сказать, что восстание 1863 года имело меньший отклик в сердцах французов, чем предыдущее. Но восстание 1830-го… во второй половине 1860-х годов оно выглядело литературнее, было элементом в большей степени культуры, чем только политики. И возглавляли его генералы, которых во Франции считали французскими героями.
Так что, я полагаю, у Жюля Верна была мысль сделать своего героя участником того, легендарного уже мятежа. И действие «Двадцати тысяч лье под водой», по-видимому, должно было развернуться не в 1866, а в 1836 году. И тогда, повторяю, сходится вся, без преувеличения, внутренняя хронология романа. И никакого не возникает недоумения по поводу стремительного старения Немо в «Таинственном острове», да еще при обратном течении времени (от 1866 года – к 1865-му).
«Но как же, – спросит читатель, – как же с подводным кораблем? Появление такого судна на тридцать лет раньше было просто невозможно!»
На это можно ответить: а что, снаряд для полета на Луну был возможен? Или воздушное судно Робура-завоевателя? Или придуманный теми же тридцатью годами раньше (правда, не Жюлем Верном, а Эдгаром По) воздушный шар для полета на Луну?
В фантастическом романе (даже в научно– фантастическом) «Наутилус» вполне мог быть построен и в 1834 году.
Да он, кстати говоря, и был построен.
Именно в 1834 году в Санкт-Петербурге была испытана подводная лодка Шильдера. Первая подводная лодка с полностью металлическим корпусом! Лодка, которая могла нести мины для подрыва вражеских судов. Разумеется, ей было далеко до детища капитана Немо – судно Шильдера имело водоизмещение 16 тонн: ровно в 100 раз меньше, чем у «Наутилуса». То есть, лодка Шильдера была действующей моделью «Наутилуса» в масштабе 1:100. И двигателя никакого на ней не было – лодка приводилась в движение гребными устройствами, которыми управляли матросы.