Яромира. Украденная княжна
Шрифт:
— Где мой сын? — спросил залесский князь, едва завидев Ярослава.
Губы у него скривились, в груди стало тесно от гнева. Он долго ждал этой встречи. Долго готовился к ней. И свое — свою плоть, свою родню — он намеревался забрать. Вырвать с кровью, коли потребуется, и никакое вече ему не указ.
Нахмурив светлые брови, Чеслава пересчитала молодцев, что стояли за князем Военегом. Вышло добрых две дюжины и еще трое. Она задумчиво закусила губу. Существовал неписаный, но свято соблюдаемый закон: на вече не должно было поднимать меч и проливать кровь.
Но многие обычаи
— Он гость в моем тереме, — выждав, спокойно отозвался Ярослав.
Пока он молчал, меж кметями с обеих сторон успели поползти шепотки.
Князь Военег, казалось, столь простого ответа не ожидал. Не сразу нашелся, что сказать. Сперва даже воздухом чуть подавился, пока собирался с мыслями.
— Пленник, — тяжело выплюнул он и исподлобья посмотрел на Ярослава лютым, ненавидящим взором. — Ты моего сына как пленника у себя держишь.
Ладожский князь повел плечами. На Военега он не глядел. Рассматривал что-то вдали, поверх его плеча, и того его злило. Хотелось обернуться, но он не мог.
— Что же ты про брата своего не спросишь? — Ярослав дернул уголками губ.
Слухами давно полнилась земля. И вести о том, что пропала ладожская княжна, разнесли по всем сторонам и во все уголки соседних и дальних княжеств. Про воеводу Видогоста тоже говорили, но меньше. Ведь трепать языками о ветренной княжне было всяко лепше, чем о сотворенном мужчиной предательстве.
— А что спросить у него? — вдруг фыркнул Военег. — Как дочка твоя, позабыв про честь, с полюбовником в лес убежала, а брат мой их выследил?
Ропот волной пронесся по дружинникам. Ярослав вскинул руку, и его кмети замолчали. А вот воины за спиной залесского князя продолжали шуметь. Среди них раздавались и смешки, и каждый ранил Чеславу похлеще острой стали. Она обернулась, ища Вячко. Тот стоял позади всех, и она даже не сумела увидеть его лица: столь низко склонил он голову.
Пальцы, сжимавшие рукоять меча, еще пуще побелили, но ничем больше Ярослав себя не выдал.
— Твой брат вздумал погубить мою дочку, чтобы выдать свою за твоего сына, — сказал он звенящим от напряжения голосом. Держать себя в руках становилось все труднее. — Он сам признался в том. Все мои кмети — видоки.
— Мне плевать, — оскалился залесский князь. — Я про то не ведал. Что наболтал брат — меня не касается.
— Ты князь. Ты старший в роду, — отчеканил Ярослав. — С кого еще спрос?
— Верни мне сына, — глаза Военега налились кровью. — Не то худо будет.
— Верну. Сперва пусть вече услышит, что скажет твой брат.
Залесский князь заскрипел от злости зубами. Он стоял, насупившись, словно молодой бык, чуть подав плечи и голову вперед, словно намеревался разбежаться и боднуть Ярослава лбом. Чеслава поглядывала на князя Военега с опаской и подозрением. Взбешенный, уязвлённый муж был способен на многое. Ей ли не знать.
И ништо его не остановит. Ни запрет проливать кровь на вече, ни собственный
сын, который считался почетным заложником.— Мы не дела моего рода собрались на вече обсуждать! — князь Военег сплюнул себе под ноги.
Он сердито дернул рукой хлестнул себя запыленным подолом плаща по ногам. Он нетерпеливо перекатывался с пятки на носок, и его ладно подбитые кожаные сапоги поскрипывали, вторя его движениям.
Со стороны он напоминал хищного зверя, готовящегося к прыжку. Он внимательно изучал свою добычу, выискивая слабые стороны, поджидая нужный момент, чтобы затем в один миг выпустить зубы и клыки, впиться в плоть, разорвать, сокрушить, убить…
— Добро, — Ярослав вдруг кивнул. — Добро, князь, не станем обсуждать, как твой брат замыслил худое против моего рода. Коли заключим промеж собой союз. Нынче же.
— Что?.. — уронил Военег в повисшую вокруг них тишину. — Ты союза со мной ищешь?
Ярослав скривился. На залесского князя он по-прежнему не смотрел. Взгляд его скользил по лицам дружинников, собравшихся у того за спиной.
— Нам обоим нужен этот союз, — нехотя пояснил он. Внутри медленно зарождалась глухая злость. — Варяги в Новом Граде. Они уже хозяйничают в Велеградском княжестве. Сожгли поселение, вырезали людей. Напали на мою дружину…
— Так вы потому потрепанные такие? — Военег оскалился в усмешке.
Кмети вокруг Чеславы разом заговорили. Залесский князь оскорбил их. Намеренно!
— Зубоскалишь? — Ярослав прищурился. — Или оглох? Варяги уже не только Новый Град под свой сапог подмяли…
— Не будет никакого союза промеж нами! — залесский князь его перебил на полуслове. От злости от рванул на груди нарядную рубаху и шагнул вперед, взмахнув кулаком. — Пусть Рюрик хозяйничает в Новом Граде. Мне дела нет!
— Ты безумец, — в звенящей тишине молвил Ярослав. Разочарованием, которого он не пытался скрыть, было наполнено каждое слово. — Он сожрет нас одного за другим, каждого в свой черед, коли мы не договоримся…
Но Военег его уже не слушал, и потому Ярослав замолчал. К чему попусту сотрясать воздух? Со стеной коли поговорить — и то больше проку будет.
Он постоял еще немного, смотря на залесского князя так, словно видел его впервые в жизни. Затем кивнул сам себе, развернулся и ушел прочь, вернувшись на подворье.
Когда Чеслава, одна из последних, прошла через ворота, князь уже вновь сидел за столом и катал меж ладоней опустевшую чарку. Дружина расселась вокруг него двумя тесными рядками. Кмети переглядывались меж собой, но первым заговорить никто не решался.
То, что на вече им придется несладко, воительница ведала. Но нынче, воочию столкнувшись, она невольно пригорюнилась. А коли все князья такими же глупцами окажутся?..
Уже позже вечером, когда пришло время устраиваться на ночлег, Ярослав отозвал Чеславу в сторонку от избы, чтобы поговорить без чужих ушей.
— Не спускай глаз с Крутояра, — сказал он тихо.
Воительница невольно обернулась, поискала мальчишку взглядом: вместе с кметями княжич тащил из навеса для лошадей переметные сумы.