Яромира. Украденная княжна
Шрифт:
— Ты обещал нам мирный поход на франков, конунг! — к двум заговорившим присоединился и третий голос.
— А получили мы войну с Рёриком!
Яромира вновь покосилась на конунга. Тот молчал. По губам бродила тень усмешки. Сидел он вроде бы расслабленно, даже голову чуть на бок склонил, словно внимательно прислушивался к обвинениям и упреком, но у княжны по шее пополз холодок, когда она получше пригляделась. Харальд был похож на хищного зверя, поджидавшего в засаде удобный момент для смертоносного броска. Того и гляди — вскинет руку с мечом и срубит чью-то голову.
Княжна поежилась.
Конунг продолжал молчать, и гул постепенно стих. Взбудораженные люди умолкли и успокоились, и никто больше не спешил взять слово.
Дождавшись полной тишины, Харальд неторопливо поднялся на ноги. Нависнув над столом, он уперся в него сжатыми кулаками и обвел сидящих за ним людей медленным, пристальным взглядом. Он скользил с одного лица на другое, и немногие решались посмотреть ему в глаза.
Конунг гневался. Яромира сидела близко к нему и видела, как вздулась жилка на левом виске. Как зло расходились крылья его носа, когда он выдыхал. Она слышала даже скрежет его зубов.
— Рёрик… — нараспев произнес он, словно пробовал имя на вкус. — Рёрик стелет гладко, но спать будет жестко. Он созывает хёвдингов, чтобы пойти бить русов в Новом Граде. Сейчас они нужны ему. Но потом? Когда он провозгласит себя конунгом Гардарики? Разве ж будут потребны?
Харальд ронял слова, будто тяжелые камни. И они гулко падали в звенящую тишину, которая воцарилась за столом, как только он заговорил.
— Не бывает двух конунгов. Те, кто пошли за Рёриком, уже никогда не будут свободны. Он либо перебьет их, либо заставит целовать свой сапог. Этого вы хотите?! — рявкнул он и шибанул тяжелым кулаком по столу.
Яромира вздрогнула, не сдержавшись. Но она не стала себя корить. От грозного голоса конунга присмирели многие их тех, кто раскрывал против него рот.
Она повнимательнее пригляделась к Харальду. Его ненависть к Рюрику была чем-то большим, чем нежеланием одного вождя подчиняться другому. За его жгучими словами таилась боль, о которой он не говорил. Он кривился лишь от одного звучания имени. Его голос низко-низко дрожал, стоило ему заговорить о Рюрике.
Нет. Дело было не только в том, что Харальд не хотел склонять перед ним голову.
— Целовать Рёрику сапоги мы не хотим, — мрачно возразил викинг, который упрекнул его в самом начале. — И на тинге ты решил верно, и мы, твой хирд, ни в чем тебе не возразили. Но, ради Одина, скажи же, конунг, из-за чего ты сцепился с Трувором? Теперь– то уж войны не избежать.
По напрягшимся на скулах жилам Яромира поняла, что Харальд еще сильнее стиснул челюсть.
Княжна поймала на себе ядовито-насмешливый, довольный взгляд Ивара. Он глядел на нее с таким превосходством, словно одолел в великой битве. Ей сделалось противно, и она поспешно отвернулась от племянника конунга.
— Трувор пустил в меня стрелу, Гуннар, — процедил Харальд сквозь зубы. — Мыслишь, стоило убрать щиты и позволить ему захватить драккар без боя?
В нескольких местах за столом раздались сдержанные смешки.
— Я не о том говорю,
конунг, — мужчина досадливо поморщился. — Отдал бы ты ему девку — велика…— Тихо! — рявкнул Харальд, потому что вслед за последними словами Гуннара поднялся страшный шум. — Не девку, а дроттнинг русов, с отцом которой я заключу союз против Рёрика!
Шум стал еще громче. Сосед Яромиры по столу, которого она видела впервые в жизни, отодвинулся от нее, чтобы не коснуться ненароком. Ивар торжествовал. Его лицо светилось довольством ярче солнца в ясный день. А вот его мать, напрочь, бросала на сына угрюмые взгляды.
— Довольно я вас слушал, — Харальд взмахнул рукой, сжатой в кулак. — Вы избрали меня своим конунгом, вы доверили вести вас в бой. Коли кто жалеет, коли кто хочет нового вождя — пусть нынче же скажет об этом! И сразится со мной. А нет — так закройте свои рты!
За столом стало очень-очень тихо. Сердце оглушительно стучало у Яромиры в висках, и она испугалась, что в повисшем молчании кто-то его услышит. Мужчины и женщины за столом переглядывались и смущенно отводили глаза. Харальд стоял и выжидательно на всех смотрел, но никто так и не решился подняться с лавки и возразить ему.
— Вот и славно, — тяжело обронил он после нескольких мучительных минут, когда даже взрослые мужи боялись пошевелиться. — Я сыт. Пируйте без меня.
И он ушел прежде, чем кто-либо опомнился. Олаф подскочил, чтобы догнать его, но был остановлен твердой рукой Тюры.
— Пусть побудет один, — едва слышно сказала сестра конунга.
— Напрасно ты это затеял, — смельчака упрекнул мужчина по имени Вигг, который ходил с Харальдом на корабле. — А раз уж затеял, так довел бы до конца.
— Иди к Локи, — огрызнулся Гуннар. — Я свободный человек, а не раб. Я могу говорить, когда хочу!
— Прежде не мешало бы думать, — съехидничал Олаф, опорожнив свою чарку одним глотком. — А уж потом рот открывать!
Гуннар вскинулся, ответил какую-то дерзость. За это его осыпали новыми ругательствами, и вскоре в перепалку влезли почти все мужчины за столом. Яромира совсем не могла разобрать, что они говорят. Понимала только, что те ругались.
Но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Об ее существовании все забыли, и даже Ивар перестал сверкать глазами. Выждав немного, она встала и вышла из-за стола, так никем и незамеченная, пока викинги шумели и проклинали друг друга самыми жуткими ругательствами.
Оказавшись на улице, Яромира шумно вдохнула. Ледяной воздух обжег легкие, но прочистил голову и остудил щеки, горевшие после увиденного и услышанного. Она заозиралась по сторонам, пытаясь припомнить, откуда ее привела сюда рабыня и где находился Длинный дом.
Затянутое тучами небо прятало серебристую луну, и вокруг было темно. К такому Яромира тоже не привыкла, ведь вокруг ладожского терема, на частоколе, всегда горели факелы, рассеивая тьму.
Она повернулась наугад налево и нетвердой походкой пошла по мерзлой земле, внимательно прислушиваясь к малейшим шорохам вокруг. Она страшилась, что Ивар, которого окончательно покинул разум, мог выскочить следом за ней и теперь преследовал ее по пятам. Яромира вытащила кинжал из ножен и крепко сжала рукоять.