Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

На этомъ я покончу обзоръ главнйшихъ видовъ заговора. Теперь очередь за тми стереотипными пріемами и формулами, изъ какихъ заговоры создаются. Ни въ одномъ вид народной словесности, не господствуетъ въ такихъ размрахъ шаблонъ, какъ въ заговорахъ. Въ этомъ отношеніи онъ ближе всего подходитъ къ былинамъ. Большинство заговоровъ создано по разъ установившейся схем, опредленными пріемами. Существуетъ масса заговоровъ, состоящихъ исключительно изъ однхъ такихъ шаблонныхъ фразъ. Однако, прежде чмъ перейти къ ихъ обзору, слдуетъ нсколько остановиться на отношеніи заговора къ молитв. Выше мы познакомились съ мнніемъ Потебни на этотъ счетъ. Онъ утверждалъ, что „значительная часть заговоровъ иметъ съ молитвою лишь то общее, что вытекаетъ изъ желанія, чтобы нчто совершилось“³). Такъ ли это въ глазахъ народа, культивирующаго заговоры? Какъ народъ ихъ называетъ? Рядомъ со словами „заговоръ“, „Besprechung“, „zam'owie'nie“, „incantation“ мы находимъ — „молитва“, „Segen“, „modlitewka“, „pri`ere“, „oraison“. Очевидно, въ этихъ названіяхъ выразилось то, что въ глазахъ народа заговоръ и молитва различаются слабо. „Сію я молитву творить стану“ — начинается солдатскій

75

заговоръ¹). Смшеніе заговора и молитвы отразилось и въ томъ обстоятельств, что заговоры читаются и записываются рядомъ съ молитвами. Русскіе заговоры часто сопровождаются молитвами: „Отче нашъ“, „Богородица“ и т. п. То же и на Запад: „Pater Noster“, „Ave Maria“, „Paterunser“ etc. Смшеніе заговора и молитвы выразилось не только въ одинаковомъ ихъ названіи, но и въ томъ, что нкоторыя настоящія церковныя молитвы пріобрли въ глазахъ народа заговорный характеръ. Такъ, напримръ, у Виноградова въ сборник заговоровъ приведена церковная молитва ангелу хранителю въ нсколько искаженномъ вид²). Романовъ сообщаетъ въ вид заговора искаженный псаломъ 90-ый³). Въ Польш „Отче Нашъ“, прочитанное извстное число разъ опредленнымъ образомъ, иметъ цлебную силу. У насъ читаютъ „Отче Нашъ“ наоборотъ⁴). Здсь уже молитва получаетъ магическую силу оттого, что подвергается извстному измненію. Чтобы ясне показать всю близость заговора къ молитв, приведу здсь описаніе чтенія заговора надъ ребенкомъ бойковскимъ знахаремъ. „Вошли въ низкую избушку. Темно. Въ переднемъ углу и на стн слабо выдляется по темному образу. Со всхъ четырехъ сторонъ окна, какъ во всхъ бойковскихъ хатахъ, нарисованы мломъ кресты. Подъ образомъ старикъ посадилъ бабу съ ребенкомъ, самъ, сложивши руки, сталъ поодаль… Тихо, спокойно, но съ силой, твердо вычеканивая слова, началъ молиться старецъ:

„Помолюся Господу Богу, всемогущому, пресвятій пречистій Діві Маріі i Тройці святій единій i всім святим тайнам; — я вам ся молю i вам ся поклоню: будьте мені до помоци, до поратунку із сего Івана крещеного ізогнати всякого врага i супостата, всю нечистоту i біду ізогнати із сего крещеного, родженого Івана, із его частей, із его члонків, i із усіх чувствів поганого болища, нечистого, паскунного плачища i всіма силами божыми, i духами святими.

76

I так ми Боже допоможи, во Тройці, Святій i пресвята Діво Mapie, свята Магдалина, свята Варвара i всі Святіі“… — Долго призывалъ онъ такъ всякихъ святыхъ, ангеловъ и архангеловъ и всякія небесныя силы на помощь себ, говоря: „що вас выкликую, що вас прыкликую, що вас молю, що вас прошу 'i вам ся кланяю“ — и перешелъ посл этого къ молитв элементамъ: „Помолюся i покланяюся Небу, Землі, Зьвіздам i Сонцю правенному, Вітрови святому i всім святым силам Божым i всім святым духам небесным; тобі, Отче святый, всемогущий, всевышний, покланяемся тобі i слугам твоім святым — будьте мені до помоци i поратунку із сего крещоного родженого Івана ізогнати поганого болища (въ другой разъ), — гістища, нечистого руматуса, кервище паскунну i всілякого болища невідомого i незнаёмого — ізогнати ёго i заклясти ёго всіма силами божыми i духами святыми“… Искренней, горячей, свободной врой въ Бога и его силу, въ возможность единенія его, стараго человка, съ Всевышнимъ вяло все время отъ этой молитвы. Вря въ ея чудодйственную силу, старикъ обратился прямо къ Плачу, чтобы его окончательно прогнать и заклясть: „Ты, поганый плачищу, нечистый плачищу, паскунный плачищу! Я до тебе говорю — говорю до тебе всіма силами божыми: відки ты прійшов, із чогось прійшов на сего крещеного, родженого Івана — ци ты із скалів прійшов, ци із степів, ци з вертепів, ци водами, ци дорогами, ци розпутіями, цись прійшов из громів, ци з блискавиць, ци з огне, ци з воды, відкісь прийшов — там піди; ай ніхто тя не видів колись прийшов, абы тя ніхто не видів, колись ізійшов. — Јзійди, потим не увійди, запрічаю тя, i проклинаю тя всіма силами божыми… Роса сходит со небес благословенна, падет на землю благу благословенну — сонце огріє, вітер подує, вона ізгине від сонця i від вітру. Як роса погибає від сонця i від вітру, так поганий болище-плачище… від божественныхъ молитов, від святих слів, від вгонників Христових, від усіх сил небесных погинеш, почорніеш, яко уголь розсиплешся на порох, від нешного дне аж до віка. — Пропавесь, i препадеш, есь проклятий i заклятий, во вік віков амінь“¹).

77

Эта близость къ молитв положила отпечатокъ и на самый заговоръ. Громадное количество заговоровъ, особенно врачебныхъ, начинается молитвеннымъ вступленіемъ. „Помолимся Господу Богу, пресвятой Богородзицы“¹). „Господу Богу помолюся, святой Тройцы поклонюся“²). Очень часто заговоръ прямо начинается молитвой „Во имя Отца и Сына и Св. Духа“³). У блорусовъ эта молитва въ начал заговора иногда замняется однимъ словомъ „Вотча“⁴). Латышскіе заговоры обыкновенно начинаются такъ: „Боже Отецъ, Боже Сынъ, Боже Св. Духъ“, и прочитывается „Отче Нашъ“⁵). Въ нмецкихъ заговорахъ эта молитва встрчается еще чаще. In dem namenn des vaters vnd des suns vnd des hailgen gaist amen⁶). Ho обычно тамъ она приставляется къ концу заговора, а не къ началу, какъ у насъ. Обычна она и для другихъ христіанскихъ народовъ. Того же самаго характера вступительныя молитвы встрчаются и въ еврейскихъ заговорахъ. „Au nom du Dieu vivant et durable, Dieu d’Isra"el“… Дале слдуетъ эпическая часть⁷). Мусульманскій заговоръ начинается: „Au nom de Dieu le tr`es-mis'ericordieux, le tr`es-compatissant“⁸). — Такимъ образомъ, эта молитва оказывается вросшей въ заговоръ.

Но у заговоровъ есть и своя собственная вступительная формула, къ молитв не имющая никакого отношенія, свой зачинъ. Онъ непосредственно слдуетъ за вступительной молитвой, или заговоръ прямо съ него начинается. Образецъ зачина: „Господи, Боже, благослови! Стану я, рабъ божій (и. р.), благословясь, пойду перекрестясь, изъ избы дверьми, изъ дверей воротами, въ чистое поле за воротами, изъ чистаго поля во темный лсъ…“⁹). Иногда

78

къ такому вступленію присоединяется другая формула, говорящая о чудесномъ одваніи знахаря мсяцемъ, звздами, тучами и т. п. Тогда получается что-нибудь въ такомъ род: „Стану я р. Б. и. благословесь и пойду перекрестесь, пойду по матери по сырой земли, небомъ покроюсь, зорею подпояшусь, звздами отыцусь“..¹). Подобный зачинъ чаще всего встрчается въ заговорахъ сверной, сверо-восточной Россіи. Въ западной Европ попадаются только рдкія отдаленныя параллели. Тамъ заговоръ начинается съ обрыва. Амманъ сообщаетъ заговоръ, начинающійся слдующими стихами:

Heut steh’ ich auf und neig’ mich gegen den Tag,

In meinem Namen, den ich empfangen hab’²).

Въ русскомъ зачин говорится иногда о поклоненіи или хожденіи на востокъ, въ «подвосточную» сторону. Можетъ быть, что отголоскомъ русскаго зачина является конецъ одной редакціи зибенбургской формулы, приведенной Эберманомъ: „d^a giengen wir under dem himel und giengen auf erden im N. G.³) Къ заговору это окончаніе приклеено чисто механически. Мотивъ чудеснаго одванія иметъ на Запад также отдаленные и искаженные отголоски: „Der Himmel ist mein Gut, Die Erden sind (?) meine Schuh’“⁴). Другіе варіанты будутъ приведены при разбор этого мотива въ IV глав. На Запад они крайне рдки и при томъ явно представляютъ изъ себя какіе-то обрывки въ сильно искаженномъ вид. Въ Россіи же эти мотивы пользуются громадной популярностью и, какъ дальше увидимъ, на русской почв можно объяснить ихъ возникновеніе.

Описанная формула зачина очень рдко встрчается въ западной и южной Россіи. Тамъ есть свой очень распространенный краткій зачинъ. Множество блорусскихъ заговоровъ начинается словами „Первымъ разомъ, добрымъ часомъ“. Блорусскій зачинъ произошелъ не безъ вліянія

79

со стороны Запада. Что это за „добрый часъ?“ Заговоръ помогаетъ только въ добрый часъ: „На худый часъ лучитца — не поможець, а на добрый помогаець“¹). Въ Польш и Германіи знахари уже знаютъ, что такое добрый часъ. „Sce'sliwa byla godzina, kiedy N. Panna porodzila syna. Zeby taka byla sce'sliwa godzina, kiedy bede te r'oze zazegnywa'c“²). Въ нмецкомъ заговор читаемъ: „gl"uckselig ist der Tag, da Jesus Christus geboren war“³). Взаимодйствіе между Западомъ и Русью чрезъ Польшу несомннно. Въ Блоруссіи существуютъ заговоры, представляющіе собою почти буквальные переводы съ западно-европейскихъ. Таковъ, напримръ, заговоръ отъ крови, относящійся къ мотиву Jordan — Segen; таковы заговоры съ тремя двами, срывающими траву. Взаимодйствіе могло происходить очень удобно. Поляки, католики, могли служить при этомъ хорошими посредниками. Мы знаемъ, какую важную роль сыгралъ латинскій языкъ въ исторіи заговора. Блорусамъ же польскіе заговоры вполн доступны. Романовъ сообщаетъ объ одномъ такомъ переводномъ заговор, что онъ былъ выученъ лакеемъ отъ помщицы католички Прекрасная иллюстрація. Кром того, заговоры могутъ усваиваться прямо на чужомъ язык безъ пониманія ихъ. Примръ этого мы видимъ на границ Франціи и Германіи. Въ области, заселенной французами, практикуются иногда заговоры на нмецкомъ язык.

Посл зачина въ заговор обыкновенно говорится о какомъ-то камн (латырь-камень), который лежитъ въ чистомъ пол или въ „океан-мор“. Вокругъ этого камня и группируются вс чудеса заговорной поэзіи. Съ этого и начинаются многіе эпическіе заговоры, не имющіе зачина. „На мор на окіян, на остров на Буян, лежитъ камень алтырь. На томъ камн сидятъ три старца“ и т. д.⁴). Тотъ же латырь-камень встрчается и въ остальной Европ, только гораздо рже и подъ другими названіями.

80

Es sitzen drei Jungfrauen auf einem Marmorstein, говорится въ нмецкомъ заговор¹). Въ зибенбургскомъ мотив, распространенномъ по всей Европ, также постоянно попадается merbelstain, murmelne st^o и т. п.²). Въ Англіи находимъ — Peter sat on a stone weeping³). Во Франціи — Sainte Appoline 'etant assise sur la pierre de marbre“⁴). Часто камень встрчается и въ латышскихъ заговорахъ. Напримръ, въ заговор отъ крови говорится о Маріи, сидящей на камн⁵). О чудесахъ вокругъ этого камня часто повствуетъ эпическая часть заговора. Разсмотрнію эпическихъ мотивовъ будетъ посвящена IV глава.

Посл эпической части сплошь да рядомъ слдуетъ ссыланіе болзни. При этомъ самымъ подробнымъ образомъ перечисляются всевозможные виды данной болзни, и частей тла, изъ которыхъ она высылается. Такая подробность объясняется врой въ то, что для не упомянутаго вида болзни или члена тла заговоръ могъ бы оказаться не дйствительнымъ. Эпитеты болзней чаще всего указываютъ на ихъ происхожденіе. Разъ человкъ заболлъ, значитъ, его кто-нибудь испортилъ тмъ или другимъ способомъ. Чтобы избавиться отъ порчи, надо пересчитать по возможности вс виды порчи и лицъ, занимающихся этимъ дломъ.