Земли Меча и Магии 4

Парочка, игравшая в догонялки, сначала ничего не заметила. Только когда «жертва» с победным криком догнала свою «обидчицу» и резко развернула к себе прямо в воздухе, и увидела перед собой искажённое гримасой боли лицо и быстро потухающие глаза, только тогда она заподозрила неладное…

Когда вокруг воцарился ад, Сальвия не растерялась. Только вокруг начало происходить что-то странное и неправильное, как она схватила ребёнка и откатилась от края помоста. Вокруг свистели чёрные оперённые стрелы, рвались заклинания, падали не успевшие толком ничего понять сёстры… А маленькая фея, извиваясь ужом и прижимая малыша к себе, быстро ползла в сторону своего маленького домика.

Там, оказавшись под иллюзорной защитой стен из тонких веток и прутиков, Сальвия метнулась в угол и зарылась в сложенные аккуратной стопкой вещи. Далеко не сразу, она выудила сверкнувший металлом кинжал. Притянув сына к себе, фея вложила оружие ему в маленький кулачок, заставила сжать рукоять, после чего быстро-быстро зашептала:

— Астр! Слушай меня! Слушай внимательно. Сейчас мама уйдёт, а ты спрячешься в этом своём дупле, в том, где так любишь играть… Да-да, я знаю, что я всегда ругаюсь, когда ты туда забираешься! Но сейчас не буду, обещаю! Ты спрячешься и будешь сидеть в дупле тихо-тихо, так, чтобы никто тебя не заметил. И не вылезешь до тех пор, пока чужие дяди не уйдут. Или пока солнце не скроется, а потом опять не покажется снова… И всё это время, что бы ни случилось, как бы тебя не звали выйти, ты сидишь в дупле и молчишь! Ясно?

Малыш неуверенно кивнул.

— А когда солнце поднимется вновь, возьмёшь этот кинжал и пойдёшь на запад. Будешь искать место под названием Грифонье Гнездо, и чернокнижника по имени Аламар. Отдашь ему этот кинжал. Обязательно найдёшь, и обязательно отдашь. Понял? Всё, скорее лезь в дупло. Мама тебя любит…

По щекам Сальвии текли слёзы, но она в последний раз решительно прижала Астра к себе, крепко-крепко стиснув в объятьях, и поцеловала в лобик. После чего подсадила наверх, к совсем небольшому и почти незаметному дуплу, пропихнула в него и заставила залезть поглубже.

Бросив на ребёнка полный тоски прощальный взгляд, Сальвия резко развернулась и решительно пошла наружу. Туда, откуда раздавались крики и стоны её сестёр. Туда, где свистели стрелы и где звенел металл. Туда, где её наверняка ждала смерть… Но маленькая фея собиралась до последней капли крови защищать свой дом и своего сына.

Ирэна разгневанным вихрем влетела в комнату, где оставила своего любовника.

— Цйипа! Что происходит, Цйипа? Ты говорил, что они не тронут моих подчинённых и мои деревни! И я тебя поверила! Но только что у меня поселение фей вырезали! Полностью, целиком, до последнего… До последнего существа!

«Цйипа» сидел на диване и смотрел перед собой, уставившись в одну точку. На появление Ирэны не отреагировал. Что-то явно было не так.

Внезапно, он взревел, как дикий зверь, вскочил на ноги, в несколько прыжков подлетел к стене и принялся молотить её кулаками. Так остервенело, что белый мрамор почти сразу покрылся красными разводами… И паутиной трещин.

— Цйипа?.. Всё хорошо, Цйипа? — уже не так уверенно спросила Ирэна, замедляя шаг.

Полуэльф резко обернулся, и девушке вдруг стало очень не по себе. Она окончательно встала, будто налетев на стену. Безумные, невидящие глаза смотрели будто сквозь неё. На обычно спокойном, таком утончённом лице любимого застыла неестественная маска злобы. Она и не знала, что с ним такое может быть…

«Цйипа» сделал шаг навстречу. Потом ещё, и ещё… Ирэна невольно отступила, напуганная этими странными, необъяснимыми переменами. Но полуэльф отвернулся от неё, прыгнул в сторону и налетел на диван, на котором недавно сидел. Какие-то минуты — и тот обратился в бесформенную груду обломков, которые остроухий берсерк раскидал в стороны.

Происходящее пугало до дрожи в коленях, Ирэна не привыкла к таким необузданным проявлениям чувств со стороны представителей «сильного» пола. Больше всего ей хотелось сейчас убежать и запереться в самой дальней комнате… Но, в конце концов, это её Замок. И её… Мужчина. Да и вообще, всё вокруг виртуал, игра, и всё не по-настоящему. Зачем бояться?

Девушка поборола минутную слабость, быстро и внешне уверенно подошла к «Цйипе», легонько коснулась его руки и провела ногтями от кисти до плеча — так, как она знала, ему нравится.

И полуэльф внезапно расслабился. Повернулся к ней, улыбнулся… И истерически захохотал.

— Ты мне скажешь, что случилось, Цйипа?

— Я не «Цйипа».

— В смысле? А кто ты?

— Василий. Для тебя — можно просто Вася.

— Васьйа. А что, мне нравится… И почему раньше не говорил?

— Не было случая.

— А сейчас — случай есть?

— Да.

— Что случилось вообще?

— Да так… Ха-ха-ха… Просто… Ха-ха-ха… Просто я сорвался!

— Сорвался?!

— Да! Я теперь не могу выйти, ха-ха-ха… Заперт в этом дурацком мире, в теле ушастого полупидорка… Ха-ха-ха… Я так переживал за Рустама! Я сколько раз говорил ему — будь осторожней, братан! Не рискуй зазря! Выходи почаще! А в итоге… Ха-ха-ха… А в итоге, я сорвался сам! Какая ирония, а? Дурацкий контракт, будь проклята эта работа…

— Васьйа… Это ужасно, Васьйа… Но я буду с тобой! Я поддержу тебя!

— Как ты меня поддержишь, дура? Сейчас эта проклятая армия вторжения сметёт всё на своём пути, в том числе и тебя, и твоего бежавшего от реальности дружка. И ты уже ничего не сможешь здесь сделать, ни для меня, ни для кого-нибудь ещё. Моли богов, чтобы ещё сама легко отделалась!

— Но… Ты ведь говорил…

— Я говорил, потому что должен был это говорить! Потому что меня наняли специально для этого! Для того, чтобы помочь одному говнюку расквитаться с другим говнюком, этим твоим чернокнижником! Это просто работа! Ничего больше. Но будь проклят тот день, когда мы с Рустамом согласились на неё…

— Почему ты сейчас говоришь мне всё это?

— Да теперь мне плевать на всё! Плевать, понимаешь? Все планы на жизнь, и сама эта жизнь, и всё, вообще всё — теперь по звезде! Все сбережения остались там… Недвижимость… Машина… Теперь до них не дотянешься. Жильё, увлечения, друзья, знакомые… Тоже. И так со всем, куда не плюнь! Но главное — мне теперь накласть три кучи в ряд с высокой колокольни на этих самолюбивых говнюков Павла Андреевича и Андрея Павловича, чтоб их черти в аду драли! Тьфу, аж противно!