Женщины

Он вытащил из кармана две связки ключей и протянул ей.

От потрясения Фрэнки не знала, что и сказать, она смотрела на отца, словно видела его впервые в жизни, видела тень человека, который мальчишкой покинул Ирландию и в одиночку пересек океан, который не смог пойти на войну с мужчинами своего поколения, который влюбился в женщину, привыкшую к роскоши и комфорту. Человека, который потерял на войне сына и чуть не потерял жену, который выгнал из дома единственную дочь и не знал, как вернуть ее назад. Она гадала, смогут ли они однажды об этом поговорить. Они оба.

— Спасибо, пап, — тихо произнесла она.

Кажется, ему стало неловко от ее благодарности или от того, что стояло за всей этой историей. Он смотрел куда-то вдаль.

— Мне пора. Не люблю оставлять твою маму одну надолго.

Фрэнки кивнула, глядя ему вслед. Когда он повернул за угол, она прошла мимо белого кирпичного колодца и остановилась перед крыльцом.

Она открыла дверь и включила свет. Внутри ее встретила уютная гостиная с бревенчатыми стенами, слегка закоптевшим камином из речного камня и клетчатыми занавесками на больших окнах. Паркетный пол, овальный лоскутный коврик, кухонный уголок, выкрашенный в нежно-голубой цвет, мягкий диван в мелкий цветочек и кресло. На каминной полке стояла ваза с искусственными цветами.

Она прошла дальше, зажигая повсюду свет. Две маленькие спальни, в той, что побольше, окна выходили на огороженный задний двор, в центре которого рос дуб. В эту комнату мама поставила двуспальную кровать, накрыла ее воздушным белым одеялом, на небольшом прикроватном столике стояла лампа, инкрустированная ракушками.

Фрэнки глубоко вдохнула. Может, это именно то, что она так давно искала? Место, которое назовет своим.

Глава двадцать пятая

Этой ночью Фрэнки наконец-то выспалась.

Утром она открыла шкаф и обнаружила, что там полно одежды. Самое необходимое.

Улыбнувшись, она натянула полосатые вельветовые штаны и белую блузку с цветочной вышивкой, а затем поехала к дому родителей. На крыльце, держась за ходунки, стояла мама.

— Ты… опоздала, — взволнованно сказала она.

— Я не опоздала, мам. — Фрэнки помогла ей сесть в машину.

Мама неуклюже забралась на сиденье.

— Мне очень понравился дом, мам. В каждой вещи я вижу тебя. Знаю, ты очень постаралась, чтобы сделать его уютным. Спасибо, что не дала папе его снести.

Мама судорожно кивнула, она еще не вполне контролировала свои движения. Фрэнки заметила, как она встревожена, как вцепилась пальцами в сиденье.

— У тебя кружится голова? — спросила Фрэнки.

Мама кивнула:

— Да. — Даже это короткое слово вышло у нее невнятно. — Дерьмо.

Фрэнки могла пересчитать по пальцам одной руки, когда мама при ней ругалась.

— Нужно время, мам. Не будь к себе слишком строга. Физиотерапевт поможет с реабилитацией. И эрготерапевт.

Мама тихонько фыркнула. Согласна она или нет? Понять было трудно.

В Сан-Диего Фрэнки свернула к медицинскому центру, там помогла матери выбраться из машины. Держась за ходунки побелевшими от усилий руками, мама медленно доковыляла до вестибюля. Фрэнки зарегистрировала маму, и они сели в зале ожидания.

— Страшно, — пробормотала мама.

Такое Фрэнки от мамы тоже слышала впервые.

— Я с тобой, мам. Мы вместе. Все будет хорошо. Ты справишься.

— Ха.

— Элизабет Макграт? — позвала медсестра.

Фрэнки помогла матери подняться и придерживала ее, пока та на ходунках брела через вестибюль. Напоследок мама повернулась и посмотрела на Фрэнки испуганными глазами.

— Я буду ждать тебя здесь, мама. — Фрэнки ласково улыбнулась.

Мама как-то слабо дернула головой.

Фрэнки вернулась в кресло. На столике рядом лежала стопка журналов, она полистала их, наткнулась на статью о военнопленных, которые все еще находились во Вьетнаме.

Она вспомнила о Лиге семей военнопленных, об их стремлении вернуть своих мужей, сыновей и братьев домой. Когда Фрэнки и Барб были на благотворительном обеде в Вашингтоне, собравшиеся там как раз искали место для штаб-квартиры в Сан-Диего.

Фрэнки отправилась на поиски таксофона, нашла один неподалеку.

— Мне нужно связаться с офисом Лиги семей в Сан-Диего, — сказала она оператору.

— Вы имеете в виду Национальную лигу семей американских военнопленных и пропавших без вести в Южной Азии? — уточнил телефонист.

— Да.

— Соединяю.

Женский голос:

— Лига семей. Меня зовут Сабрина. Чем я могу помочь?

— Привет. Вы принимаете пожертвования? — спросила Фрэнки.

— Ого, конечно. Хотите приехать к нам в офис?

— Да. У меня есть немного времени. — Фрэнки записала адрес и поспешила к машине.

В бардачке она нашла «Путеводитель Томаса», посмотрела дорогу и завела мотор.

Проехав почти весь город, она припарковалась на милой улочке рядом с небольшим зданием, которое когда-то, похоже, было рестораном. Над дверью висела нарисованная от руки табличка: «Лига семей военнопленных и пропавших без вести».

Входная дверь была открыта, и она зашла внутрь.

Небольшой офис, из мебели только стол, заваленный стопками рекламных листовок. За столом сидела женщина.

— Добро пожаловать в Лигу семей!

Еще одна женщина, стоя на коленях, рисовала плакат. На лицо свисал каскад белокурых кудряшек. Она тоже помахала Фрэнки:

— Привет! Добро пожаловать.

У женщины за столом была красивая экзотическая внешность: длинные черные волосы, высокие скулы. Рядом с ней в коляске спал малыш.

— Я Роуз Контрерас. Ну же, проходите. Вы жена моряка?

— Нет. Я Фрэнки Макграт, армейская медсестра, старший лейтенант в отставке.

— Храни вас бог, — мягко сказала Роуз. — Вы знаете имя заключенного?

— Нет. Я бы хотела сделать пожертвование.

— Мы рады любым пожертвованиям, — сказала Роуз. — Как видите, сейчас средств у нас не много.

Фрэнки открыла сумочку и достала кошелек.

— Но, Фрэнки…

— Да?

— Знаете, что нам действительно нужно? Привлечь внимание общественности. Три наши пожилые леди, Энн, Мелиса и Шери, замужем за большими шишками. Они у нас выступают перед Сенатом и делают публичные заявления. А я возглавляю комитет по письмам. Наша цель — писать письма всем и каждому, кто мог бы помочь. Заваливать их письмами. И то же самое с газетами. Не хотите присоединиться?