Историческая проза

— А надо! — назидательно вставил Якуб. — …Мне показалось, что шнур на погонах двуцветный, — продолжала Нина. — Между золотистыми витками виднелся, вроде, более светлый. — Двуцветный? А не врешь? — голос Речницкого, кажется, совсем не изменился, но дочка уже почувствовала в нем внутреннее напряжение. — Это же генерал! — и, помедлив несколько секунд, — Пошли! Вскоре боевые товарищи дружно обсуждали неожиданную новость. — Да ну, ерунда! Полтора года прошло, какой тут, к едрене фене, генерал?! —…

Кашта — наместник фараона в Нубии, "Царский сын Куша "  — наследный принц Нубии. Бата — дядя главного героя Нехези — содержатель школы для юношей в Фивах. Двоюродные братья Нехези сыновья Бата — Ана , старший писец храма Амона-Ра в Фивах. Рахопет , военачальник из корпуса Пта в Мемфисе. Эюб — командир наемников верховного жреца А тона — чернокожий раб из Нубии. Слуги главного героя Нехези: Небра — чернокожий чиновник из провинции Куш. Будущий чати фараона Верхнего и Нижнего…

— Так не хозяин же на нее — она на него… Подружки притихли, пропуская Прасковью и телегу. — Что везете, Параша? — окликнула Катя. — Зеркало купили, двух с половиной аршин высотой, — отвечала Прасковья. — Барыне в гардеробную. — Дорогое, поди? — Дорогое. Телега проплыла дальше и встала, не доезжая раскрытых ворот, теперь следовало повернуть и въехать во двор. — Ишь, гардеробная у нее… Барыня!.. — Да будет тебе, Маша. И чем не барыня? Полковница. — В каком таком полку у нее муж-то…

«Может, еще гребануть пару раз — авось бы и протиснулись вдоль каменя?..» — в отчаянии подумал Осташа. И любой бы сплавщик так решил, любой. Не отказываются от последней, хоть и бесполезной попытки спастись; в водовороте не отцепляются и от соломинки. А батя о погибели не думал. — Не грести! Не грести, бога ради! — кричал он в трубу, повиснув подмышкой на перильце. Но никто уже и не тянулся к потесям. Барка, медленно разворачиваясь, теперь всем левым бортом неслась прямо на Разбойника. Ее стало…

Два или три месяца юный Клайв усердно трудился в Риме над своими полотнами, втайне терзаемый, вероятно, муками испытанного им разочарования; он рисовал натурщиков, писал без разбора все, что только манило его глаз по ту и по ату сторону Тибра; работал до ночи в натурном классе — словом, был образцом для всех остальных молодых живописцев. Симптомы его сердечного недуга начинали слабеть. Он стал интересоваться делами товарищей; искусство оказывало свое целительное воздействие на его израненную душу,…

И вдруг глаза его засверкали от злой, быстрой мысли. – Оська! – позвал царевич Волохова. – Шли сторожей на Волгу. Пусть снежных баб катают. И чтоб каждая баба была точь-в-точь как бояре – враги мои. Самая толстая чтоб была как Бориска Годунов, а другая чтоб как дядька мой, бросивший меня, чтоб как Богдашка Бельский. И Шуйский чтоб был – Васька. И чтоб Васька Голицын и Федька Романов. А не получится похоже – буквами напишите. Ставь тотчас, мы на них воевать пойдем. Осип Волохов испугался приказа,…

Из выкрашенного в оранжевый цвет дома напротив с железной вывеской «Миндевское сельское общинное управление» вышли кмет, полевой сторож и старший полицейский. Все трое направились к корчме. Корчмарь, шепнув что-то мальчишке, мгновенно скрылся за дверью, ведущей на задний двор. Через минуту серые шаровары и синяя куртка кмета появились на пороге. Следом вошли сторож и старший полицейский. Один из парней растолкал своих товарищей. Игрок, которого Костадин так упорно разглядывал, вскочил, повернулся…

— А как же быть с его дневником, записками? Они остались у меня. — Не знаю, вам виднее. На досуге я вновь перечитал рукопись и решил, что ее следует опубликовать. Листая страницы этих серых, дешевых тетрадей, я испытывал чувство гордости за русского солдата, за свою страну, за наш мужественный, стойкий народ. В описанном походе мне почуялось что-то общее с переходом через Альпы суворовских чудо-богатырей, со славными походами наших красноармейцев по безводным пескам Средней Азии. В этих…

— Голову бы я ей размозжил, будь поближе, — сказал Козимо из своего темного угла, — она из тех, кто одевается в шелк, когда мы голодаем! Мария-болящая, которая давно была почти одним скелетом и у которой прежний тюремщик каждый день спрашивал, скоро ли она помрет, пожалела Джулию: — Ох, трудно ей придется, с пуховых подушек да на голую землю, от княжеских яств да на хлеб, на воду! А пророк Филиппе, беглый монах, сидевший в тюрьме более двадцати лет и весь обросший волосами, угрожал страшным…

Кают для инвалидов на пароходе не нашлось, и нас погрузили, тринадцать инвалидов и меня, на общие нары в трюм. Охотское море в начале и конце навигации бывает очень бурным, штормы до 8 – 10 баллов. Пароход бросало и качало так, что все наши «спальные места», отгороженные чемоданами, пришли в движение, и вскоре мы уже катались вместе с вещами, натыкаясь на стенки трюма. Многих рвало, о том, чтобы встать, пойти вымыться и попить воды, не могло быть и речи. За четыре дня пути все так вымотались, что…

Одетые в разноцветные свитки, широкие шаровары, с оселедцами на головах — сыны вольного казачества представляли из себя живописное зрелище. В мужское пестрое убранство и снаряжение вливалась мозаика белых, желтых, синих и иных платков и платьев казачьих жинок и девчат, холстинная пестрядь стариков и старух, рассте- гань малолетней детворы. Пыль, дождь, солнцепек, морось — ничто не могло остановить эту массу искателей лучшей доли с характерами усердных трудяг, бунтарей и вольнодумцев. Четырьмя основными…

— Так небось Вельяминов это место как пять пальцев на деснице знает; он уж сюда не впервой шагает. Так, что ли, Миша? — Знамо, так! — откликнулся Вельяминов. — Чай, на третьей дуэляции в секундантах числюсь. — Ну, ты, опытный секундант, скоро ль мы придём? — воскликнул тот, которого назвали князем. — Скоро, скоро, — успокоил его Вельяминов. — Ещё шагов сорок, — мы и у места. Такая чудная лощинка есть — моё почтение. Для сатисфакции, кажись, лучшего места и не найдёшь. Да ты чего торопишься-то? —…

— И видалъ, сказываешь, государя покойнаго, Петра едорыча?… — Царство небесное ему батюшк, самолично отвтствовалъ ему… Когда изволилъ окликнуть: «Съ какой стороны, молодецъ?» «Съ Узеней, ваше величество!» крикнулъ я таков'o-здорово! — А много-ль на Узеняхъ кто видалъ государя?.. — Сказываю опять теб: одинъ я… Посему и почетъ мн на дому великъ, что одинъ я бывалъ въ столиц. И снова смолкли всадники… И вплоть до зари не молвили слова. Тихо подвигались кони по степи и въ дремот, одолвающей…

— Так он неспокойного нрава, миссис Симпсон? — спросила самая молодая из женщин. — Вот послушайте, — ответила та, протянув руку и повернув голову по направлению к открытой двери. С верхнего этажа послышались чьи-то неровные шаги и сильный стук палкой об пол. — Это он ходит взад и вперед по комнате, дозором, как он говорит. Целую половину ночи он занимается этой игрой, глупый старикашка. Сегодня в шесть часов утра он постучал палкой ко мне в дверь. «Выходи на смену!» — закричал он, и еще что-то…

Он невольно вздрогнул. На миг холодком перехватило дыхание… Будто бы и не гонг, а колокол. Но по кому звонит колокол? Нет, не по нему, он не попадется. Еще раз убедившись, что все в порядке, он толкнул тяжелую дубовую дверь и вышел в коридор. У маленькой лестницы, отделявшей его покои от остальных помещений дворца, ему отсалютовала стража. Он не удостоил ее вниманием, он думал. Лестница. Небольшой холл, куда выходят его двери. Лестничная площадка. Покои брата. Ровно шестьдесят шагов. Эти шестьдесят…

       "Реалист есть лживый свидетель человеческого существования, осквернитель воли Творца. Реализм... в своих объектах и художественных акциях апеллирует к прозаической логике домашних хозяек".        Ни Гробман, ни Кабаков никогда не стремились изобразить на своих полотнах внешний облик окружающего мира, хоть в молодости они еще снисходили до простого наложения красок на холст. Но с самого начала своего творческого пути оба они стремились словесно сформулировать свое философское видение искусства,…

Стал Василий ходить по корабельщикам и предлагать свои услуги. Долго рядился, наконец ударил по рукам с двумя купцами, которые посылали во Францию строевой лес. Василий нанялся матросом: десять рублей помесячно и хозяйские харчи. Корабль завершали постройкой в предместье Петербурга, на охтенских верфях. Мастера-охтяне управились к сроку; едва отгремели трижды крепостные пушки, объявляя начало навигации, а корабль был уже готов. Правда, оснастить и загрузить его надо было не на Охте, а в Кронштадте.…

Ведь не может быть никаких на Руси Добровольческих, Северных, Южных, Донских, Кавказских, Астраханских армий, могут быть только две: республиканская — жидовская армия и монархическая — Романовская. Ведь не всё ли равно нам, стоит ли во главе государства Керенский, Троцкий или Скоропадский. Совершенно безразлично, — все они узурпаторы, все — самозванцы… Первый без всякого Всероссийского Земского Собора объявил Россию демократической республикой, а себя — её президентом, второй — народным комиссаром…

Как мейстер Мартин был выбран цеховым старшиной и как благодарил за то своих избирателей Первого мая тысяча пятьсот восьмидесятого года праздновал по старинному обычаю почтенный цех бочаров имперского города Нюрнберга свое торжественное собрание. Незадолго до этого времени умер один из цеховых старшин, и потому предстояло выбрать нового. Выбор пал на мейстера Мартина. И действительно, едва ли кто-нибудь мог сравниться с ним в искусстве постройки бочек. Никто не разумел лучше его винного хозяйства…

       Затем все утихло. И было слышно, как слова сливались с шуршанием ручейков, по которым небо стекало в недалекое море.          А когда взошло солнце, монах-отшельник оставил пещеру.          Тут, на Афоне, он жил с солнцем и ветром, сытился земными дарами, крепился святым духом. И просил бога навсегда оставить его тут — однако недавний сон заставил прервать скит и спуститься в земные хлопоты...          Дорога отобрала все старческие силы, но он не чувствовал этого. Не ощущал ни сбитых…