Классическая проза

Вконец встревоженный этими мыслями, он вышел в сад. Опуская на ходу засученные рукава рубашки и вытирая платком капли пота, выступившие на лбу, решительными шагами он направился к холму, на котором рос эвкалипт. Когда он уселся под деревом, прислонившись спиной к стволу, он увидел только красную крышу больницы да тюльпаны, росшие по склону холма. Ему казалось, что тюльпаны улыбались, кивая своими золотыми головками. Доктор улыбнулся, оторвал взгляд от крыши больницы и стал смотреть прямо перед собой.…

Когда он уже уходил, краб поймал маленькую рыбку и теперь радостно поглядывал на нее своими китайскими глазами. Первые пять миль ему предстояло круто идти в гору. Тропинка извивалась, но упрямо лезла все вверх и вверх. Казалось, что она только тогда переведет дыхание и успокоится, когда коснется неба. Глупая тропинка, разве может кто-нибудь коснуться неба? Его очень раздражало это безрассудное стремление тропинки. Если бы она поднималась вверх не торопясь, спокойно, то путник не уставал бы так скоро,…

Счастливая Долина оказалась крохотной деревушкой: полсотни домов, приклеившихся к невысоким зеленым склонам; лавка и трактир — так сказать, торговая часть — и несколько разбегающихся в беспорядке улочек. Здесь жили два или три купца из К. — города, откуда сейчас приехал Дэвис, — но в остальном это было настоящее захолустье. Дэвис залюбовался белизной домиков, сияющей прелестью речки, через которую надо было переехать по пути со станции. На углу, возле типичного деревенского трактира, околачивалось…

Доктор Сторм посмотрел на Хеймекера с искренним сожалением — ведь он уже старик, прожил с женой столько лет, привык к ней, — конечно, для него будет большим несчастьем ее потерять. А Хеймекер, застыв словно статуя, думал о том, какой все это нелепый фарс, как заблуждаются все вокруг. Вот ему уже почти шестьдесят, он устал от всего, устал от жизни, и никогда он не был по-настоящему счастлив с тех пор как женился; а между тем жена, которая обо всем судит по внешности, убеждена, что он должен быть счастлив…

Своего будущего хозяина — или доктора, или тренера — я увидел только часа через два после приезда; мне пришлось сидеть и дожидаться, пока он не соизволит снизойти до знакомства со мной. Наконец он появился, и должен сказать, что я еще не видывал зверя более свирепого и вместе с тем более цивилизованного. Выглядел он весьма живописно и был поистине великолепен: хорошо сложенный, с величественной фигурой и осанкой, словно оживший портрет кардинала Ришелье или герцога Гиза: светло-коричневые рейтузы,…

Вам кажется, что я сгущаю краски? Но я говорю о человеке поистине необыкновенном. Насколько я знаю, Питер родился на Среднем Западе, в семье ирландского происхождения, поселившейся на юго-западе штата Миссури. В его родном городишке и железной дороги-то не было, она появилась, когда он стал уже взрослым, — это обстоятельство забавляло его, но не слишком огорчало. По этому поводу он рассказал мне забавный случай. Один провинциал, никогда в жизни не видевший поезда, заблаговременно пришел с женой…

Да, это очень большой, жестокий и холодный город, а собравшиеся здесь люди очутились, по крайней мере временно, на самой низшей ступени общественной лестницы. Столбцы объявлений в популярных утренних газетах привлекают их к себе, потому что сулят возможность найти счастье. И вот они приходят сюда в холодную ночную пору для того, чтобы опередить других и первыми получить работу. Кто первый придет, тот первый и получит. Пока вы ждете и размышляете, кто-то осторожно и нерешительно подходит к вам.…

— Прогоните ребенка! Пошлите его спать. Не смеет он так разговаривать с мужчинами и стариками!.. Он спокойно ждал, пока волнение улеглось. — У тебя жена, Уг-Глук, — сказал он, — и ты за нее говоришь. А ты, Массук, имеешь также мать — и выступаешь за обоих. Моя же мать никого не имеет, кроме меня. Вот почему я за нее и вступаюсь. Я повторяю: Бок умер, так как был слишком храбр. И потому справедливо, чтобы я — его сын — и Айкига — моя мать и его жена — не терпели нужды в мясе,…

Сон приходить, муркочучи, лагідний, рідний, ніжний сон — як визволення. Чад і сморід, утома й біль лишаються самі по собі, а душа сама по собі. Тепер її охопило інше почуття — хвилююче почуття радости, відроджене десь з глибини, нікому не висловлюване, але таке, що колись було. Воно було. Почуття радости, що витискає сльози зворушення. Лише те почуття тепер приправлене гіркотою й іронією… От вони машерують. А навколо — квіти… квіти… квіти… Сонячний Львів. Величезні юрбища. Люди на бальконах і…

3. Ирационализмът също така зависи от култа към действието заради някакво действие Ако действието е хубаво само по себе си, то трябва да бъде прието преди или без замисляне. Мисленето е форма на безсилие. Следователно културата е подозрителна дотолкова, доколкото е идентифицирана с критично отношение. Недоверието към интелектуалния свят винаги е било симптом на Ур-фашизма, от почитта на Херман Гьоринг към фраза от пиеса на Ханс Йохст („Когато чуя думата«култура», посягам към пистолета си“), до…

Може би сте разбрали, че това е мнението и на Маршъл Маклуън, както той го изложи в Under tanding Media. Ала за песимистите-специалисти това разбиране води до следното тъжно следствие: приемателят просто взема един сферичен идеологически урок, един апел към наркотична пасивност. Когато триумфират средствата за масова информация, умира човекът. Маршъл Маклуън, тръгвайки от същите позиции, заключава, напротив, че когато триумфират средствата за масова информация, умира човекът на Гутенберг, но се…

— Генералом хочешь быть? — спросила его Валя, ехидничая. — Вообще-то, я хочу быть человеком, — значительно сказал он. — Ты понимаешь, что значит быть человеком? Не торопись отвечать! Ты не знаешь. Я пока тоже не знаю. — Человек — это специалист плюс положение в обществе, плюс заработок, плюс ум и совесть и так далее, — возразила Валя. — Активная позиция, понимаешь? — Не понимаю. Я хочу знать, зачем я. Я — человек — зачем? Можно создать робота-специалиста, робота-ученого, робота-генерала. Создать,…

Она делала все возможное, чтобы меня соблазнить. Ей нравилось, когда мы целовались в губы. Она впивалась в мой рот и возбуждалась, но потом отстранялась. Мы завтракали вместе. Она лежала в постели и приподнимала ногу так, что, сидя на полу возле кровати, я могла видеть ее лоно. Одеваясь, она сбрасывала сорочку, притворяясь, что не слышит, как я вошла в комнату, и некоторое время стояла голой, потом снова одевалась. Каждый раз, когда ко мне вечером приходил Ганс, она устраивала мне сцены ревности.…

Иван Яковлевич стоял совершенно как убитый. Он думал, думал – и не знал, что подумать. «Чорт его знает, как это сделалось», сказал он наконец, почесав рукою за ухом. «Пьян ли я вчера возвратился, или нет, уж наверное сказать не могу. А по всем приметам должно быть происшествие несбыточное: ибо хлеб – дело печеное, а нос совсем не то. Ничего не разберу !.. » Иван Яковлевич замолчал. Мысль о том, что полицейские отыщут у него нос и обвинят его, привела его в совершенное беспамятство. Уже ему мерещился…

А коли все отеє сталось, так просто i непомiтно, я не почув тишi: її глушили чужi голоси, дрiбнi, непотрiбнi слова, як трiски i солома на весняних потоках… …Одна знайома дама п'ятнадцять лiт слабувала на серце… трах-тарах-тах… трах-тарах;тах… Дивiзiя наша стояла тодi… трах-тарах-тах… Ви куди iдете?.. Прошу бiлети… трах-тарах-тах… трах-тарах-тах… Якийсь зелений хаос крутився круг мене i хапав бричку за всi колеса, а неба тут було так багато, що очi тонули в нiм, як в морi, та шукали, за що б зачепитись.…

И Ститч отправился в министерство имперской обороны, а Джон — наверх, к Джулии. Пользуясь наставлениями мужа, он прошел в спальню. Джулия еще не вставала, хотя часы показывали начало двенадцатого. Ее подвижное лицо, скрытое под слоем глины, было непроницаемым и грозным, как маска ацтека. Но она не лежала без дела. Рядом с постелью сидела ее секретарь мисс Холлоуэй, обложенная счетами, расходными книгами и письмами. Одной рукой миссис Ститч подписывала чеки, другой держала телефонную трубку, в которую…

Служанка, по просьбе Фелисардо, передала этот сонет сеньоре Сильвии, достойнейшей даме, обладавшей всеми качествами, которые делают молодую женщину совершенной. Юношу привлекло к ней то, чего он был лишен сам: у Сильвии были очень светлые волосы и ослепительно белая кожа, он же, хотя и не был черен как уголь, все же был достаточно смугл и черноволос, чтобы его уже издали можно было признать за испанца. Таким-то образом, пописывая стишки, чего ему никто не мог запретить, и выражая в них несколько…

Любопытство превозмогло голод. Я оставила свою комнату, но вместо столовой прошла к мужниному кабинету и остановилась у дверей в недоумении. Я знала, что ничего не совершаю беззаконного, – у нас не было тайн. Через полчаса он рассказал бы мне сам в чём дело. Я услышала незнакомый, мужской голос, который авторитетно говорил: – А я утверждаю истину! Жена ваша не имеет прав на этот капитал. Он завещан прадедом её князем Рамзаевым, наследникам его старшей дочери лишь на тот случай, если по истечении…

Вот я вижу согбенного, изможденного человека; он устремляется к нам быстрой, нетерпеливой походкой, но через каждые пятьдесят-шестьдесят ярдов ему приходится останавливаться и отдыхать, тяжело опершись на длинную бамбуковую трость. «Красивое лицо, что скажешь?» — спрашиваю я, вглядываясь в овал, обрамленный вечерней тьмой. — Да, красивое, ничего не скажешь, — отвечает старина Дом. — Представляю, каким он был красавцем до того, как мы с тобой с ним познакомились: ведь тогда житейские…

– Скажи, что ты думаешь о ее лице? – спросил Мерчисон. – Можно ли его выражение назвать искренним? Я внимательно всмотрелся в лицо незнакомки. Казалось, эта женщина скрывает какую-то тайну, но какую – добрую или злую – мне трудно было сказать. Да, лицо ее казалось красивым, но основой этой красоты была скорее загадочность, чем пластичность, – это была психологическая красота. Слабая улыбка, игравшая на ее губах, была слишком мимолетной, чтобы производить впечатление располагающей.…