Классическая проза

– Мамочка, пожалуйста, прости меня, мамочка, прости… И потом, когда мать притащила его в угол к иконе и буркнула: «У него проси прощения!» – он так же бессвязно молил: «Прости меня, боженька, прости, пожалуйста… пожалуйста, прости меня…» Спаситель смотрел на него большими грустными глазами, и Юшке было невыносимо стыдно неизвестно от чего… IV. Пятнадцать лет – Ну ты, чё ты там увидал? Давай быстрее – тару не томи! – Петька пихает его под локоть так, что Юшка невольно глотает вонючую…

Слава его едва теплилась: отрывок из «Грузинских ночей» (всегда один и тот же) во всех антологиях; пламенная статья Добролюбова в 1859-ом году, восхваляющая революционные поползновения в самых слабых его стихах; ходячее в восьмидесятых годах убеждение, что атмосфера реакции теснила и в конце концов погубила отличный, хотя и несколько косноязычный талант — вот, пожалуй, и все. В девяностых годах, вследствие более здорового вкуса к поэзии, который, как это иногда случается, совпал с устойчивой и…

— Кстати, никогда не подумал бы, что у Цинтии Вэйн не в порядке сердце. Мой адвокат сказал, что она умерла на прошлой неделе. 2 Он был еще молод, стремителен, изворотлив, еще женат на нежной, замечательно хорошенькой женщине, никогда ничего не узнавшей и не заподозрившей о его разрушительном романе с неуравновешенной младшей сестрой Цинтии, как и девушка эта ничего не узнала о моем разговоре с Цинтией, неожиданно вызвавшей меня в Бостон и заставившей поклясться, что я поговорю с Д. и «вышвырну»…

Эшенден сдвинул два кресла, одно — чтобы сидеть, другое — чтобы положить ноги. Р. посмотрел и сказал: — Неплохая мысль, — и, подтянув к себе еще одно кресло, со вздохом облегчения уложил на бархат свои сапоги. — Что за стеной? — спросил он. — Ваша спальня. — А с той стороны? — Банкетный зал. Р. встал и медленно прошелся по комнате, отворачивая край тяжелых репсовых портьер, выглянул, будто бы невзначай, в каждое окно, потом возвратился к своему креслу и снова уселся, удобно задрав ноги.…

Именно по этой причине, из-за которой и произошли описываемые нами события, Фрэнк пригласила Лину Финч пожить у них на Антибах. Подруги остановились там на несколько недель по предложению Фрэнк. Ей, с ее трезвым взглядом на вещи, казалось диким, что, как только лечение закончится, Беатрис, терявшая обычно двадцать фунтов, непременно даст волю своему неуемному аппетиту и тут же снова их наберет. Слабохарактерная Беатрис нуждалась в том, чтобы рядом находился человек с сильной волей и следил за ее…

Хозяйка конторы, не моргнув глазом, выслушала все это и, заверив, что сумеет ему угодить, направила к нему вереницу претенденток; все они свидетельствовали о том, что ни одно его слово не было принято во внимание. Он самолично принял каждую. Одни явно ничего не умели, другие были слишком легкомысленны, третьи слишком стары или слишком молоды, у четвертых был неподходящий внешний вид. Короче, не было ни одной, которую он согласился взять хотя бы на испытание. Он был человеком добрым и вежливым, поэтому…

Утром следующего дня приезжаю с ним к профессору. Оказывается, это совсем не тот профессор, которого записала Хавеле Чапник, это другой и по другим болезням. Об этом я узнала уже после того, как меня основательно измучили, когда я ушла и села в фаэтон. Я думала, мы возвращаемся домой, оказалось, мы едем к другому профессору, и опять-таки не к тому, что я думала. Он привез меня к профессору-акушеру! Я, конечно, здорово рассердилась и начала скандалить. А доктор отвечает мне своим визгливым голоском,…

Существует поверье, что если взять с собой на пароход ветку казуарины, пусть не ветку, а крошечную веточку, непременно поднимется встречный ветер и не позволит плыть, или же в море разыграется шторм и ты погибнешь. Говорят также, что если в полнолуние встать под тенью казуарины, то услышишь в темной кроне таинственные голоса, они предскажут тебе будущее. Это ни у кого не вызывает сомнений; впрочем, рассказывают о казуарине и другое: после того как в широко раскинувшихся дельтах тропических рек вырастут…

А еще в наше время боятся драматических событий. В результате нас захлестнул поток скучнейших рассказов, в которых ничего не происходит. Полагаю, Чехов, быть может, и за это в ответе. Он писал: «Люди не отправляются к Северному полюсу, не срываются с айсбергов, они ходят в контору, ссорятся с женами, едят щи». Но люди отправляются к Северному полюсу, а если и не срываются с айсбергов, то сталкиваются с не менее опасными ситуациями; и нет причин, по которым писатель не может написать такой же хороший…

— Будьте добры накинуть мой сюртук, — сказал он даме, — я отведу вас к себе. — О боже! Сударь!.. — Я не зажгу огня, клянусь вам честью. Моя комната будет в полном вашем распоряжении, я уйду и приду снова не раньше завтрашнего утра. Но утром мне непременно придется прийти, так как в шесть часов обычно является мой сержант, а он будет стучать до тех пор, пока ему не отопрут... Вы имеете дело с порядочным человеком. «Но красива ли она?» — спрашивал себя Льевен. Он отворил входную дверь своего…

ГЛАВА I НАДО ЛИ СЛЕДОВАТЬ ЗАБЛУЖДЕНИЯМ РАСИНА ИЛИ ЗАБЛУЖДЕНИЯМ ШЕКСПИРА, ЧТОБЫ ПИСАТЬ ТРАГЕДИИ, КОТОРЫЕ МОГЛИ БЫ ЗАИНТЕРЕСОВАТЬ ПУБЛИКУ 1823 ГОДА? Во Франции этот вопрос кажется избитым, однако мы до сих пор слышали доводы только одной стороны; журналы самых противоположных политических взглядов — «Quotidienne», так же как и «Con titutionnel» [7] , — согласны друг с другом лишь в одном: они объявляют Французский театр не только первым театром в мире, но и единственно разумным. Если бы бедный…

А молодому Терпугу было безотчетно весело, душа смеялась и резвилась от непривычно-радостных ощущений самостоятельного хозяина. Хоть и скудно, и бедно против людей, — одна животина, одна борона, — но все-таки работник своей полосы, а не чужой. И давала крылья юная самонадеянность, грезила о какой-то особой удаче, о богатом урожае, гнала мысль об унизительной бедности. Хотелось разверту, простору, нарядной, независимой жизни — не той, какая была безнадежно знакома с детских лет, тесной, полной обидной…

От стихов и плохого Лизкиного настроения пан Смитек и сам как-то расстроился; он почитал еще немного газету, в которой принес домой сыр, а в десять был в постели; в половине одиннадцатого, когда на кровать вспрыгнула Лизка и устроилась у него в ногах, пан Смитек уже спал. * * * — Ох-хо-хо, — зевал на другой день пан Смитек, — жизнь окаянная! Господи, что вчера была за ночь! Вот, — проговорил он, протягивая руку, — видите: царапина. Какая была женщина! Русская, Лизой зовут, словно дикая кошка.…

Он любил ее голос, столь не похожий на резкий говор других людей, резавший ему слух, когда они парочками, громко смеясь и болтая, проходили мимо. При виде ее быстрых, полных грации движений ему вспоминались горы и стремительные потоки. В своих маленьких коричневых ботинках и перчатках, в платье, тоже коричневом, но только более темного оттенка, она напоминала ему лань. Нежный, кроткий взгляд, едва уловимые, мягкие движения, никогда не покидавшее ее личико выражение испуга, словно она всегда была…

Лучший способ обращаться к малютке — это именовать его «ангелочек». Слово «ангелочек», применимое в равной мере и к мальчику и к девочке, как нельзя больше подходит для такого случая, и это определение наверняка будет принято благосклонно. Для разнообразия можно еще прибегать к словам «душечка» или «прелесть», но «ангелочек» — именно тот термин, который обеспечит вам прочную репутацию человека умного и доброжелательного. Произнося это слово, нужно предварительно хихикнуть, а затем расплыться в самой…

Но через некоторое время даже и эти сильные ощущения перестали меня развлекать, и скука сделалась совершенно невыносимой. Я чувствовал, что схожу от нее с ума. Ум у меня и так не сильный, поэтому я решил, что не следует давать ему слишком большую нагрузку. Итак, приблизительно на двадцатый день моего лечения, я встал рано утром, как следует позавтракал и отправился пешком через прекрасную долину прямо в Хейфильд, приятный и оживленный городок, расположенный у подножья горы Киндер-Скаут, в котором…

В этот самый момент на меня налетел какой-то мужчина. Я остановился внезапно, не дав ему возможности обогнуть меня. Мы оба извинились, сославшись на темень. Возможно, это была только игра воображения, но мне вздумалось, будто этот мужчина, вместо того чтобы продолжать свой путь, развернулся и пошел следом за мной. Я дошел до следующего угла и затем резко повернулся на каблуках. Мужчины позади себя я не обнаружил и через некоторое время сумел вырваться снова на Эджвер-роуд. Раз или два, праздно…

Я пустился на поиски человека под белым зонтом, но там, где я, как мне помнилось, оставил его, ничего похожего на белый зонт не было. Успокаивая себя мыслью, что так мне и надо, раз я, как дурак, доверился уличному «буки», я повернулся на каблуках и направился к своему месту. Вдруг чей-то голос окликнул меня: — Вот и вы, сэр! Вам же Джек Барридж нужен. Сюда, сэр. Я оглянулся и увидел Джека Барриджа совсем рядом. — Я, сэр, видел, что вы меня ищете, — сказал он, — но никак не мог докричаться…

Список был такой: 1. Деревянная лошадка для шестилетнего ребенка. 2. Набор черепаховых гребней для волос. 3. Губная помада. 4. Машинка для выжимания сока из плодов. 5. Щипцы для завивки волос. 6. Изящная ложечка из пластмассы для мороженого. Сначала я решил, что ни одна из этих вещей мне не годится, но позже, присмотревшись к ложечке, я взял ее и пошел кушать мороженое в итальянский ресторан. Здесь я съел этой красивой ложечкой сразу шесть порций мороженого. И что же я увидел,…

– Пейте, – сказала она, наклоняя горлышко кувшина ко мне. Я стоял не двигаясь и смотрел на ее волосы: несколько локонов выбилось из-под платка и касалось щеки, чистой и бархатистой, как груша. А ниже, там, где кончается шея, была видна прелестная ямочка с чуть трепещущей жилкой. Мое дыхание участилось, а ее белое лицо сначала слегка покраснело, а потом она вся зарделась и шепнула: – Пейте. Но я прижался губами к ее губам, и кувшин медленно выскользнул из ее рук на землю, а меня обожгло пламя…