Контркультура

Врачи утверждают, что этому нет неврологического объяснения – мозг работает нормально, насколько вообще можно судить о нормальной работоспособности человеческого мозга и о нормальной психике, если уж на то пошло. Я разучился говорить, я был, как кататоник. Вероятно, оттого что разговоры здесь настолько скучные и унылые, насколько это вообще возможно. Меня вырвали из грез, из моего чудесного, спонтанного и красивого мира, полного веселого и доброго, страшного и грустного, но непременно всегда интересного.…

Крым коммуникационный - Верховный Совет РФ в Москве принял решение: «Севастополь — российский город»! Войдя в гостиничный номер, выполнявший роль его квартиры и одновременно «штаба» ялтинской телекомпании, основанием которой он занимался, Миша протрубил эту фразу громко, но без выражения. Было понятно, что его не то, чтобы даже «интересует активизм», а он просто в нем вырос и живет. Причем реагировал он на активизм только «своих масштабов», то есть московский. Миша грузный до одутловатости…

- Привет, я Джо!- она взмахивает рукой и штук двадцать браслетов на ее худом запястье со звоном скатываются вниз по руке. - Привет,- я киваю. У Джо прическа почти как у Бетт, но волосы карамельного оттенка. Она садится и убирает свою сумку на колени. - Ты же брат Бетт, да?- она не перестает улыбаться, размахивать руками и болтать. Я не успеваю и рта открыть, чтобы ответить, как она продолжает: - Она крутая! Тебе реально повезло с сестрой! Она еще даже в самой школе не была, а уже знает все…

Светлана, журналист, 27 лет. (Москва) Литература должна подкидывать адреналин, выдёргивая из реальности… Приевшиеся правила, которым следует большинство, для меня имеют кислый вкус. Мне нравится нестандартный образ мысли, способность бросать вызов разжиревшей общественности, способность увлекать… Вот что я увидела, впервые читая отрывок из этой книги. А потом была вся «Пуся» полностью, которая вообще прибила, заставляя дышать через раз. Алик думает и пишет за океаном, в другой стране, и тем не менее…

Эгоистичная, зацикленная на себе — без угрызений совести. Животное, подчиненное только инстинкту. Движимое интуицией. Вечно в поисках очередного лакомого кусочка. Легкой жертвы, доверчивой и наивной. Моя цель — редко когда убивать и калечить. Чаще — удовлетворять. Себя. И если — ценой чьей-то гордости, самолюбия или даже жизни, пусть так. Мои намерения всегда честны. Для меня. Дни, недели, месяцы, годы, растраченные на безымянные лица. Теряя себя в анонимности. Обоюдной — и их, и моей. Я буду придумывать…

РСФСР: злостное хулиганство… Обвиняемые: Сергей Н. …пусть будет Новацкий, настоящие фамилии сейчас уже не имеют значения… Новацкий встает. Сергей К. …Конов… Конов встает. Алексей Ч. …Чеботарев… Чеботарев встает. Андрей Ш. …Шарапов… Шарапов встает. АРБИТР. Все четверо третьекурсники, на учете в инспекции по делам несовершеннолетних не состояли, приводов в милицию не имели, проживают с родителями… Появляются директор техникума ТАМАРА ВИКТОРОВНА, преподаватели ХАЛЯВИН и СТАРШИНОВ, усаживаются…

Там же, в Оптиной, во Введенском в соборе как вступил, так и рухнул, едва дойдя, на колени, на каменный пол перед иконой Казанской Божьей Матери. Двадцать часов молил, не смел разогнуться. Тогда вдруг разрешила поцеловать себя. Я подполз, встал, в лицо Ее и Младенца глянул и ко стеклу закрывающему припал. И какая-то светлость на сердце нашла, словно и не убивал, и голова горячая, словно растопилось что-то внутри, пустило. Вышел я из собора на снег, и снег был белый и сверкал. А небо темное, в звездах.…

Алиса ещё сильнее прижала куклу Селию к своей груди, скрыв её складками своего передничка: ибо молнии бесновалась за окном и ноябрьский дождь лупил по стеклу, будто тысяча лошадей проносилась, стуча копытами. Дом пратётушки был прямо напротив большого, раскинувшегося кладбища, и Алиса думала, что это ужасное место для жилья. Но самым плохим в Манчестере было то, что здесь всегда — о Боже, — всегда — лил дождь. «О, Селия!» — вздохнула Алиса, — «вот если бы прадядюшка Мортимер был здесь и поиграл…

«Ничего себе!» – воскликнул он; его руки взметнулись в воздух и на мгновение зависли между нами, как будто защищая его от услышанного. Затем он треснул кулаком по барной стойке. «Вот сукины дети! Боже Всемогущий! Дерби в Кентукки!» Он замотал головой. «Нет! Господи! Ужасно, не могу в это поверить!» Казалось, что он перевалится через стул, и когда он поднял глаза, они были мутными. «Почему? Почему здесь? Они что, не уважают ничего?» Я снова пожал плечами. «Дело не только в Пантерах. ФБР говорит,…

За исключением упомянутой выше «Футбольной горячки», примерно то же самое можно сказать о художественной литературе, посвященной футболу, потому что, по-моему, все романы и повести на одно лицо. И все они — жуткая мура. Ведь только подумайте: парень идет на футбол, лезет в драку, приходит домой, впадает в депрессию, его достала работа, семья, полиция, и вообще все достало, и драки тоже, но трясина его затянула, он подсел на наркотики и т. д. и т. п. — вот основной сюжет почти всех романов, изданных…

Нет, мы расскажем здесь лишь о нескольких днях из истории Санкт-Петербурга конца прошлого столетия. Тогда это был город с миллионным населением, город кричащих социальных и архитектурных контрастов, город господ и рабов. Это был город дворцов, особняков и город бедных лачуг. Город аристократов и биржевиков, министров и финансистов, прокуроров и адвокатов, жандармов и юнкеров, реакционных и либеральных газет, город разночинцев и первых студенческих волнений и рабочих стачек. Мы постараемся обогатить…

Но когда Стивен вышел из душа вытереться какой-то тряпкой, когда его ноги ступили на грязный каменный пол перед туалетом, все стало по-прежнему. Гаргантюа. Зверюга. Сучья пизда, мать, которая его не любила. Стояла своей тушей у двух-конфорочной плиты и мешала в сковородке с отвратительными кусками свинины. В кухне воняло газом и подсолнечным маслом, а еще у нее между ног исходил застарелый запах гниющей рыбы. Стивен сидел за маленьким расшатанным столом и смотрел, как Пес волочится по грязному…

«Да, вот это я понимаю поездка», — сказал мой адвокат. Он перегнулся через сиденье и сделал погромче радио, похмыкивая в такт ритм-секции и полуподпевая-полумыча: «Одна затяжка и вперед …» Одна затяжка, говоришь, дурила. Погоди, увидишь сейчас этих богомерзких мышей. Я едва слышал радио. Оно валялось в углу на заднем сиденье и пыталось оттуда перекричать магнитофон, откуда на всю катушку неслась Sympathy for the Devil . Это была наша единственная плёнка, и мы её крутили по кругу, как безумный…

– Я знаю, ты врач, – сказал окровавленный человек в фойе, и лицо его стало такого цвета, словно было выкопано лопатой из-под земли. – Прошу же тебя, закрой мне это… Ты должен зашить! – закричал он внезапно. – Должен, ты врач! – Я никому ничего не должен, – сказал Он. – И менее всего тебе. И потом, с чего ты взял, что я врач? – Но ты же хочешь любви, – сказал человек с подземным лицом, заглядывая Ону в глаза и пряча усмешку. Но Он спокойно достал из кармана свою бутылку и отпил, и лишь потом…

А еще поэты Евтушенко и Вознесенский всем журналистам и дипломатам говорили, что Сталин их вот-вот расстреляет. Журналисты и дипломаты беспокоились и каждое утро звонили, справлялись: живы ли еще? Однажды Сталин получил от Гитлера письмо такого содержания: «Очень соскучился, Гитлер.» – Сталин пожал плечами Через неделю – еще письмо, точно такое же по тексту… Известно, Сталин был вдумчивым. Он задумался над письмами и думал минут сорок, но тут пришли Каганович с Молотовым и Сталину пришлось…

Люди, ау? Существуете ли вы? Те френды, которые постепенно появляются в подложке дневника, это ведь только надписи. Мир, суженый до текстового окошка, — такой же бред, как и моя уверенность, что дневник — Живой. Вот я засовываю голову в экран, оглядываюсь… Сплошное стекловолокно. Вылезаю… усы приклеились к экрану… дергаю, оставляя фрагмент себя в несуществующем мире. Как любопытно. Прошло только 10 минут, а я уже ненавижу тебя, дневник. Публичные записи — это настолько бессмысленно, и бессмысленность…

Как человек… Я не молодежный герой — я обычный московский парень, я многого боюсь и мне тоже сняцца страшные сны по ночам. Я не крутой, плохо и подло дерусь, в силу того, что много пью и почти не занимаюсь спортом.… Поэтому в честных махачах меня намного чаще валят, чем кого-либо валю я. Я ненавижу мясо и даже с друзьями иногда веду себя жестоко. Я часто бываю противен сам себе. Многие мои знакомые считают меня психопатом. Наверное, потому что временами я и есть заебавшийся психопат. Я просто…

Он прерывистым эхом прокатился по всему ресторану, искромсав мои мечтания, подобно тому как ножницы режут бумагу на мелкие кусочки, и мое ликование в один момент съежилось и застыло, будто его заморозили. — Чем занимаешься? Телефон стоял рядом с кассой. Добрый официант, что-то вписывая в длинный лист бумаги, посмотрел на меня ласковым взглядом, как бы желая пожалеть меня за мою занятость. Мне почему-то стало стыдно, будто моя мама увидела, как я занимаюсь сексом. — Акико, сегодня ведь суббота,…

Женатый, отец двоих детей, Нельсон работает торговым представителем какой-то компании, производящей наручники. Вообще-то компания производит и другие товары, но наручники – ее главная специализация. Нельсон рассказывает мне парочку пикантных историй о своих заморских клиентах, которые, к примеру, требуют, чтобы компания вернула им деньги, если кровь засыхает в замке наручников, и их потом невозможно снять с тел. Мы с ним родились в один день, а это значит, что он как бы мое отражение, но в кривом…

Хозяин заведения относился к нему с некоторой осторожностью, словно побаиваясь его, а товарищи по работе, бедняки, обремененные семьями, старались избежать с ним столкновения, добродушно посмеиваясь над его выходками. В пекарне у Тоно была своя постоянная жертва – бедняга Менут, хилый паренек, который еще несколько месяцев назад был только учеником. Товарищи осуждали его за чрезмерное усердие в работе – молодой пекарь старался изо всех сил и добивался повышения заработка, потому что хотел жениться.…