Поэзия

1815 НА КОНЧИНУ ГАВРИИЛА РОМАНОВИЧА ДЕРЖАВИНА Державин умер!.. слух идет, — И все молве сей доверяют, Но здесь и тени правды нет: Бессмертные не умирают! 1816 БАТЮШКОВУ Скажи мне, Батюшков любезный! Дай дружбе искренний ответ: Зачем нельстивый и полезный Ты пренебрег ее совет [13] ? Зачем великолепно Тасса Решился вновь похоронить, Когда, средь русского Парнаса, Его ты мог бы воскресить? На то ль он краски бесподобны И кисть…

3 Все они здесь лежат – Вот отец мой Евгений Иванович:  В дупле старой груши, Которую он сам когда-то и посадил, Я нашел полбутылки самогонки Через двенадцать лет – Почему не раньше? А однажды он преподал мне урок на всю жизнь. Он попросил меня вскопать грядку для клубники, А я спешил на футбол. Кое-как эту грядку вскопал, Но не разрыхлил. И побежал забивать свой хет-трик. Вечером он мне ничего не сказал. А утром часа в четыре поднял меня и повел на огород. Там он…

* * * Рим был вчера, и я его застал В обычной циклопической бетонке, Где засыпал, не досчитав до ста. И что мне Рим, — я думал о девчонке. Хлеб и чеснок лежали на столе. Рабов везли звенящие трамваи По плоской птолемеевой  Земле. Совсем не помню, как девчонку звали. * * * Размазал шарфом след вороний. “Зима. Влюбленных метит снег”, — Сказал мне мельком посторонний, На вид хороший человек. Как белая воронья стая, Снег кружится со всех сторон. Фальшивлю…

Свой сон, послуживший толчком к созданию этих строк, Кузмин подробно описал в дневнике, в нем все – и дети, явившиеся с того света, и – что, может быть, самое главное и ужасное, – осознание хозяином инфернального характера визита, и ужас, вызванный этим осознанием… В поэме Кузмина смерть Князева (опять-таки с небольшим легендарным сдвигом: на самом деле поэт выстрелил себе в грудь, а не в висок) оказывается в параллели с другим знаковым событием той эпохи – смертью художника Сапунова, утонувшего…

* * * Мы умираем за грехи, И за свои, как за чужие. Живем котятами слепыми, А умираем за грехи. Мы убиваем свою жизнь И смерти ждем грозу хмельную. За боль свою, за боль чужую Мы убиваем свою жизнь. Мы забываем свой удел, Мы душим наших мыслей память О том, что Суд ещё настанет Всех наших помыслов и дел. О том, что где-то в вышине Любовь, которая всё может, Всем нам напомнит Сына Божия Холодным потом на спине. И Ту, что выстояла в ночь Нечеловеческих мучений,…

Не могу прикурить - не горят отсыревшие спички.  Тонет в лужах перрон, как в разливе вселенских морей.  Моей библией стало расписание твоей электрички,  Ожиданье субботы стало вредной привычкой моей.  Я не знаю, на кой мне сдалась эта мокрая осень,  Я не знаю, зачем я курю этот гнусный "Опал".  Прихожу к пониманию, что ты не приедешь и в восемь.  Прихожу к ощущению, что я, очевидно, пропал. Орхидеи на рельсах - как выходка сюрреалиста. Полстакана в ботинке - почти стопроцентный…

К тому ж какая-то печаль томит меня. Идите ж посидеть со мною у огня; Поговорим. Граф (поцеловав ей руку, садится) И мне, маркиза, грустно что-то, А ведь под старость грусть больнее, чем забота. В сердцах у молодых бьет радость, как родник; В их небе облачко бывает лишь на миг. У них везде – любовь, дела, исканья, цели, А мы, без радости, едва бы жить сумели. Грусть убивает нас, она всегда к нам льнет, Как плющ безжалостный к сухим стволам. И вот – От зла…

3 Приют всегда найдется для двоих: Их носит Бог в кармане брюк своих, А что карман с дырою — позабудет. А может, так задумал — ибо вниз, К лесам, цветам летят под видом птиц Блаженных опечаленные люди. Так усмири же ветхий свой испуг, Встречай рассвет, щенка корми из рук И Смерти не буди любовным вздохом — С высот, куда глазам не прорасти, Взирает ибо (Господи прости) Предряхлый Бог, которому всё по… CНЕГА равен шелкам снег на погосте…

Его, этот собор, решено было снести. Были назначены дата и время: после заутрени, 22 июня 1941 года. Провидение вмешалось. Повернись теперь на юг — вот тебе и Кукуй. Немецкая слобода. Петр I вышагивает к своим немцам. В потешные сани запряжены несчастные обритые старики. Повернись на восток. Там никакая не Бакунинская — это она сейчас так называется, а раньше — Большая, а с XVIII века — Покровская. Масленичные гулянья, пасхальные объятия и триждыцелования, яички крашеные — у кого краше, разноцветные…

МИССИС РУНИ. Навоз. Что делать с навозом в нынешнее время? (Пауза.) Почему вы идете пешком, а не едете в повозке, на самой вершине горы свиного дерьма? Вы могли бы позволить себе прокатиться. Или вы боитесь высоты? (Молчание.) КРИСТИ (кобыле) . Но! (Пауза. Громче.) Н–но! Пошла! Чтоб тебя черти взяли, так тебя растак! (Молчание.) МИССИС РУНИ. Ни одним мускулом не шевелит. (Пауза.) А надо бы поторопиться, чтоб засветло на станцию успеть. (Пауза.) Чудеса! Секунду назад ваша кобыла…

Струится газ, и всё вокруг, и всё в воде. Куда-то люди все ушли, ушли давно. И ты одна, ты у окна, молчат часы. Ложится пыль, движенья нет, внутри сквозняк. И ты молчишь, и ты одна, и ты глуха. И ты сидишь, и смотришь вдаль, и город пуст. Окно одно, в нём небоскрёб, над ним туман. Холодный свет, бессонный день, пустая ночь. Ложится пыль, течёт вода, струится газ. Окно, туман, холодный свет и небоскрёб. Четвёртый год часы молчат… Звонок! Звонок!.. Колыбельная («…такие-то…

Кают для инвалидов на пароходе не нашлось, и нас погрузили, тринадцать инвалидов и меня, на общие нары в трюм. Охотское море в начале и конце навигации бывает очень бурным, штормы до 8 – 10 баллов. Пароход бросало и качало так, что все наши «спальные места», отгороженные чемоданами, пришли в движение, и вскоре мы уже катались вместе с вещами, натыкаясь на стенки трюма. Многих рвало, о том, чтобы встать, пойти вымыться и попить воды, не могло быть и речи. За четыре дня пути все так вымотались, что…

* * * Когда наш пращур добывал огонь, Пытаясь выжить в мезозойской смуте, Мечтал он и голодный и нагой О первобытном доме и уюте. Наследникам достался красный змей И стал незаменимым в нашей эре, Зачем? Зажечь свечу? Спалить музей? Иль осветить дорогу вновь к пещере?!. * * * Не мужское это дело воевать, Хватит верить, лицемерить, Хватит врать. Не мужское это дело убивать — Нам же Бог людей доверил Создавать. И солдат всегда с войны Хотел домой, …

Вот о привете Молят и эти Дольние розы. Долго их слезы, Росные слезы Будут блистать. Хор Дар соизволишь ли, Дар ты принять? Гонсало (указывая на наряды и драгоценности) Пышны и ярки Эти подарки. (К остальным.) Все подойдите, Все разделите Пир наш веселый, Хоть и простои! Хор Сладостный, Радостный, День золотой! Носильщики ставят кресло на землю. Клаудина встает. Клаудина Слов я не трачу. Видите…

Моттле. О, я спортом мало интересуюсь. Женщина. Спортом? Да кто вам говорит о спорте? Первый мужчина, осторожно. Спорт и… политика — вещи разные. Моттле. Политика? Я политикой не занимаюсь. Первый мужчина, обмениваясь взглядом со спутниками и принимая конфиденциальный тон. Однако же когда здесь собираются товарищи и рассуждают, ведь вы же им поддакиваете? Моттле, прикидываясь все более простоватым. Уважение к клиентам вот мой девиз. (Он указывает на вывеску). «Отдых…

Мой фронтовик До фронта не доехал он, Дорогой не прошел победной. Взлетел на воздух эшелон — И стал воспоминаньем                                        дед мой. Вот он стоит передо мной — Русоволосый, сероглазый Солдат,            шагнувший в мир иной, Так и не выстрелив ни разу… Война!            Ты очень далека. Но вечно близок                            День Победы! И в этот день я пью за деда — За моего фронтовика! Бабушка Включаю…

Для мяне і сёння загадка, як у 1983 годзе, пры моцнай яшчэ савецкай уладзе, у савецкім запалоханым і дарэшты падкантрольным гарадку тысячы савецкіх людзей прыйшлі на вуліцу Савецкую, каб правесці ў апошні шлях несавецкую паэтку. Ніхто ж нікога з хаты не гнаў, з працы арганізавана не адпускаў. Наадварот, бралі на ўлік тых, хто падпісваў па-беларуску вянкі, хто збіраўся прысутнічаць на адпяванні ў царкве. І ўсё ж людзі прыйшлі. Як на маўклівую маніфестацыю, перамогшы вонкавы і ўнутраны страх, усім…

Без оставшихся снаружи звёзд темно. Месяц жарче губ влюблённой поварихи, Небо влажным кашлем оглашает тьму. Как платок, мне фига листик сбросит тихо. Поклонюсь Я ей И подниму. И, когда однажды грянет барабан В городах больных, глухих среди торгов, Упаду с улыбкой, не стесняясь ран, Между колесниц и поездов. Песня на музыку Н. Шемер в исп. Х. Альбертштейн http: www.youtube.com watch?v=zix_UfKe1XQ Ветер и все его братья Посмотри, вот мой город…

Орша  Яна не блішчыць красою, А ў сэрца навек запала З паркам сваім змарнелым, З сваёй Кабыляцкай гарой, З лянівай сястрой Аршыцай, Што летам бруіцца памалу Ў шырокі, як песня наша, Магутны, сівы Дняпро. Хаткі, што да абрыву, Як ластавак гнёзды, туляцца - Родныя і дарагія, Як поціск сяброўскай рукі; Брук, размыты дажджамі, Пыльныя ўскраіны вуліцы, Куродым на сценах будынкаў, Дальнія цягнікі. Далёка яна ад мяне, Адзіная і дарагая,…

7  Был Дибич умный генерал  И голову не потерял,  Кузьмин с пристрастьем был допрошен  И в каземат тюремный брошен,  Где бредил словом 'струфиан'.  Елизавете Алексевне  Последовало донесенье,  Там слез был целый океан.  Потом с фельдъегерем в столицу  Послали экстренный доклад  О том, что августейший брат  Изволил как бы... испариться.  И Николай, великий князь,  Смут или слухов убоясь,  Велел словами манифеста  Оповестить, что царь усоп.  Гвардейца…