Проза прочее

Организовать встречу своих будущих родителей где-нибудь в подходящем месте, немного подкорректировать маме мозги, чтобы не сомневалась – это, пожалуй, самое простое. Про своих отца и мать Боб давно все хорошо знает: их имена и фамилии, вкусы, привычки, местожительство, даже подростковые комплексы – и те ему известны. Смоделировать ситуацию, вовлечь в нее мужчину и женщину, заинтересовать их общением друг с другом – и дело сделано. Но не все так просто. Самое трудное – то, что Бобу приходится действовать…

Чиновники переминаются с ноги на ногу: – Но у вас, товарищ, в прошлый раз был точно такой же Владимир Ильич… Скульптор ярится (он с утра хорошо отрепетировал гнев). – Как?! Как это «такой»? Вы в своем уме, братья и сестры? Тот Ленин в кепке был, вы что, забыли? А этот кепку в руке держит! И как держит? Сжимает! Как всю мировую гидру! Насмерть! До крови! Решительно и зло! Раскрой глаза, министерство! Какая в нем сила – взгляни! Имейте смелость, а не подлость, коллеги! Или вам Владимир Ильич…

Оглядывается. Сердце колотится неимоверно громко. Кажется, весь двор слышит этот грохот. Быстро! Внутрь! В квартиру! В руке появляется оружие. Сквозь занавеску видны только контуры, но даже они зловещи. Бледно разгорается свеча. Ладонь зажимает рот. Жертва пытается сопротивляться, но силы слишком не равны. Пощёчина. Сдавленный крик, похож на любовный стон. Удар. Свеча погасла… Эту историю мне поведал Симон Андреевич Кацевич. В прошлом участковый, а ныне портной. (Шьёт брюки.) – Понимаете,…

* * * Посвящается Эшли. Спасибо за лучшую дружбу, о которой только может мечтать парень. Твоя память куда лучше моей, так что будешь мне напоминать, что из всего в этой книге на самом деле было. Глава 1. Интервенция на конвенции «ЧудоКон» – не «ЧудоКон», если кого-нибудь не затоптали. По крайней мере, сотрудники конвент-центра в Санта-Кларе считали именно так. О том, удался ли этот ежегодный съезд или нет, судили не по числу посетителей (билеты всегда раскупали подчистую),…

Их очень медленно грабили. – Вроде тут было больше фотографий, – щурился отец Сэмюэла, глядя на стену снизу, от подножия лестницы. – Разве там не висел снимок из Большого каньона? – Не висел, – отвечала мать Сэмюэла. – Мы его убрали. – Точно? Что-то я этого не припомню. – Ты же сам так решил. – Правда? – озадаченно уточнял отец. Ему казалось, что он сходит с ума. Спустя много лет, на уроке биологии в старших классах, Сэмюэл услышал историю об одном виде африканских черепах, которые переплывали…

– Посмотришь Анечку? – подобострастно спрашиваю я. – А куда я денусь с подводной лодки? – тяжело вздыхает Светка. – Завтра, в восемь ноль-ноль, – с этими словами она кладет трубку. Сурово, но я совсем не обижаюсь и с удивлением и тихой радостью обнаруживаю в себе не только нажитые с годами хронические болезни, но и приобретенные чудесные качества характера – терпимость, например. Бедная Анечка, думаю я. Ей сейчас и так тяжело, а завтра еще вставать в шесть и ехать на другой конец Москвы. Я…

Говорили, что одна вдовушка из третьего подъезда к Васе как-то подъезжала. Крепкая такая, телом не бедная. Вася в ответ на ее призывы, очевидные всем, кроме него, бурчал что-то невразумительное – и пулей проносился прочь. Еще одна соседушка пыталась пристроить Василька к своей племяннице, старой деве из Старого же Оскола. Вася грубо тетку послал. Кумушки у подъезда вынесли свой беспощадный вердикт: Вася болен. Неизлечимо. По мужской части. Ну и заодно – головой, это и так понятно. И Васю-Бирюка…

Он улетал в понедельник. – Я не поеду в аэропорт, – сказала она. – Не сердись и не обижайся. Просто я не смогу с тобой прощаться. Он кивнул и согласился. Ту, последнюю, ночь они совсем не спали. Говорили, говорили без конца. Строили свой дом, красили стены, спорили, как назовут детей. Смеялись. Плакали. Любили друг друга истово, как в последний раз. Она гладила его по лицу – хотела запомнить каждую черточку, все его выпуклости и впадинки. Он ловил ее руку и прижимал к своим глазам. Потом она…

– Ой! Ой! Ой! – заорал тот. – Голову оторвёшь! Спасатель начал разжимать прутья руками, но железяки не поддавались. – С той стороны надо толкать, – дельно посоветовал бомж. – Делаю последнюю попытку, – зло бросил Борис. – У меня своих проблем хватает! Он обошёл ограду через калитку, которая была метрах в двадцати, и приблизился к голове несчастного. И тут он впился взглядом в наклонённый профиль. – Ну-ка! – Борис приподнял голову бомжа за подбородок. – Лёха? Алексей Нащокин?! – Ну,…

– Ну а если серьезно? По карте? – По карте и Европа, и Азия. Евразия. – Какое забавное и красивое слово. Похоже на женское имя. – А вы правда не знали? – Правда. Вы извините, я из небогатой семьи, на хороший колледж денег нет. – Ничего страшного, у нас тоже не каждый ваш ровесник знает, что Америк две… А вам бы с такой внешностью в кино сниматься. Вы же в Лос-Анджелесе живете! – Ну, во-первых, здесь таких знаете сколько? И потом, у меня совсем другая мечта. – Какая? – Вы смотрели…

Бродя по улицам и вдыхая воздух, пропитанный йодом, я будто знала, что подарит мне мой новый город. Я уже знала начало каждой приходящей истории, и ее неизбежный конец. Все потому что все эти истории придумала я сама. И не будь меня, не было бы ни одной из них. А может быть, я ошибаюсь. В этом городе все устроено очень просто, но поначалу кажется, что очень сложно и замысловато. На самом деле этот город – скопище «чудовищ и красавиц», нежно и заботливо любящих друг друга, но испытывающих вечные…

Такова ее дхарма [4] , ее долг, ее место в этом мире. Ремесло, передающееся из поколения в поколение, от матери к дочери. По-английски ее профессия называется cavenger , что означает «чистильщик». Благопристойное обозначение реалии, которая таковой не является. То, чем занимается Смита, не определить одним словом. Целыми днями она вручную собирает чужие нечистоты. Ей было шесть лет, столько же, сколько сегодня Лалите, когда мать впервые взяла ее с собой на работу. Смотри, потом сама будешь делать…

Девчонки разбежались в разные стороны. Вдруг Леся остановилась: – А совок? – крикнула она. Ира обернулась и потрясла кулаком. Леся опять зажала рот. Ира ткнула себя в грудь пальцем. Леся кивнула и припустила домой. Коробка – самая подходящая, из-под маминых новых туфель, была заготовлена заранее. Леся ее сразу выпросила. Мама долго не соглашалась, но потом уступила за мытье полов и поход в гастроном за продуктами. Леся ворвалась домой – и сразу к себе в комнату. Нырнула под кровать, а коробки…

Анна увидела красотку ещё из окна вагона притормаживающей электрички. Нет, Анна увидела её не сразу. Сначала бросилась в глаза плешь в толпе на платформе. Высокую блондинку Анна заметила позже: та одиноко стояла в своде арки и никто не решался нарушить её затянувшееся лето. А потом она вошла в вагон. И наступила тишина. «Как же так?.. – подумала Анна, – как же так… Этой выгоревшей блондинке, перепутавшей сезоны, далеко за сорок. А ей, Анне, всего-то двадцать восемь. Но никогда, ни-ког-да…

Пока он думал, пока его сознание жалело себя и плакало об утерянном, пока водка, побеждая, отнимала волю, далеко в другом городе и другой стране, на машине, таскаясь по вечным пробкам, ехала женщина. Она знала, что именно сейчас он пьёт и именно сейчас ему нужно помогать. – Да… – поднял трубку телефона Глеб. – Не перебивай и не говори ничего! Слушай внимательно, – голос женщины был тверд, уверен и быстр, – у тебя кипрский паспорт, и оформить визу для посещения монастырей Афона будет не трудно.…

Время остановилось, пока она поднималась на сцену. Все мои мысли разом оборвались. И когда она пропела первое слово, когда фиолетовые лучи софитов развернулись к ней, и её платье и кожа вспыхнули звёздным светом, я понял, что не смог сбежать от уличного соблазна и праздника, а влетел в одну из тех манящих дверей с яркими вывесками. Впервые за долгое время мне хотелось слушать, а не играть. Девушка была высокая, длинные тёмные волосы спускались до талии. Говоря о том, что она вспыхнула, я не преувеличиваю.…

Лимонка уже несколько раз выходила из дома покормить Герду – собаку своих ненавистных соседей. Но той, вечно мотавшейся по улице да по мусорным бакам, как бездомной, сейчас нигде не было видно. «Наверное, забилась куда-нибудь от морозов. – Решила Лимонка. – А может быть, уже ощенилась?» Герда должна была вот-вот осчастливить своих непутевых хозяев. «Да, не повезло мне с соседями, – привычно думала Лимонка. – Со всех сторон обложили». Больше полвека назад ее муж получил от завода эту квартиру. В…

Но время шло, а желаемый кураж не приходил. Чем дальше, тем больше во мне крепло что-то вроде раздражения. Не хотелось бы, чтобы все закончилось именно так. В этот вечер хотелось бы чего-то запоминающегося, а завершится все так – и останется лишь разочарование. Или почти ничего не останется. К тому же вряд ли представится случай услышать Фланагана еще раз (как, по сути, и произошло). Меня вдруг посетила мысль: а что, если мне разрешат заказать две мелодии? Какие я предпочту? Хорошенько поразмыслив,…

– И Карлсона, – добавил Лёнька, ожидая, что все опять засмеются. Он часто так делал – повторял удачные шутки за другими, надеясь получить свою часть славы. И почти всегда невпопад. Вот и сейчас – все только равнодушно шикнули на него, даже Леша. Витя продолжил, обводя глазами своих «бойцов»: – Генку они не знают, он сегодня первый раз вообще гулять вышел. Он будет, как Штирлиц. Расскажи им, Генка. Мальчишки притихли – Штирлица знали и уважали все. – Ну, – начал Гена, чуть волнуясь, – вы знаете,…

Ведь, по сути, Сергей был прав. Такая жизнь далека от понятия гражданского общества. Конечно, нет. Нельзя здесь вести разговор о том, что в России оно есть, но к этому нужно стремиться, нужно быть законопослушным представителем российского государства. Однако, вспоминая, какая разруха царит внутри страны и как «верхи» набивают кошельки за счёт простого населения, Михаил невольно вспоминал своих бабушек и дедушек, отца и мать. Старшее поколение считало каждую копейку, чтобы постараться прожить на…