Проза

— Леночка пришла, — вскочил со стула и бросился открывать. Загремел ключами, уронив их от нетерпения и нервозности, и, открыв дверь, впустил в квартиру невысокую худенькую девушку, лет двадцати, в красном пальто с высоко поднятым воротником, на котором уже подтаивали снежинки. Девушка, войдя в тёплое помещение квартиры, высунула замёрзший нос из воротника и поздоровалась с парнем: — Привет, Костик, я замёрзла, там такой ветер поднялся, и снег валит всё сильнее и сильнее! — кинула взгляд в окно…

— Ч то творится, бабоньки? Срам–то какой!.. Ну и блядище, я вам скажу!.. Другая тётка, уже по–зимнему упакованная в мужнину затасканную «московку», поддерживает инициаторшу. — Э х, Иосиф Виссарионыч не знает, что тут у нас бандеровцы вытворяют!.. Не говорят ему наши начальники про такие дела, покрывают бандюков и ихних писек маринованных… А то бы он их, прости господи, с тёплых насестов и шугонул!.. — Дак может она и не бандеровка, а подстилка обкомовская. На ней не написано. А они щас всякие…

Учитель тоже сообразил, что немножко переборщил, но не сдался, а сделал то, что в профессиональном КВНе называют «домашняя заготовка». Несколько задержавшись на службе, он набрал целое ведро болтов и гаек покрупнее и поставил его над пультом ГЭУ на пяти метровой высоте. К дужке ведра привязал штерт (это такая тоненькая веревочка), второй конец запрятал внизу на пульте, и пошел домой. Пульт ГЭУ представляет собой стальную герметическую коробку с приборами и персоналом внутри — грохот должен получиться…

В тот последний раз, когда он был у меня, он рассказал, что встретил Нину, которую не встречал уже годы, был у нее — она переехала в Замоскворечье — в старом доме — он любит такие, — на антресолях. Она была замужем, разошлась, у нее сын лет двух — замечательный мальчик, Николай. Он ходил и говорил о ней и что-то недоговаривал, а я снимала с примуса кофе, наливала и слушала. Он выпил стакан, отломил печенье. Нет, он больше не хочет, хватит, — и точно эти слова перевернули какой-то рычаг. — Да, —…

– Я, говорит, сударыня, имени-отчества вашего не знаю, а пришел поговорить насчет своего парнишки: парнишка мой запутался и у вас скрывается – турните вы его отсюда. – Пожалуйте, говорит, в сад, милостивый государь, на вольном воздухе разговаривать гораздо превосходнее. Пошли в сад. Извольте, говорит, милостивый государь, сейчас я ему такую привелегию напишу, что ходить ко мне не будет, потому я сама баловства терпеть не могу. Тут мы вышли в калидор, пожевали яблочка, потому жарко оченно, разморило.…

Странница . Бедная я, матушка, неимущая, Христовым именем иду. Кухарка . Войди, раба Божья, милости просим. В пустынь? Странница . В пустынь, голубушка. Кухарка . К угоднику? Странница . К угоднику, матушка. Кухарка . Много к ему, батюшке, народу идет. Как же ты, матушка, по обещанью? Странница . По обещанью, сестрица. Слышала, голубушка, я во сне звук трубный. Кухарка . Ай, матушка!.. Чего сподобилась! Расскажи, голубка… Ты, может, потребляешь…

Дедушка Степан. Да, парнишке Мавриному… починить просил… Иван. Это черненький-то? Дедушка Степан. Да, черненький. Вчера прибежал: дедушка, говорит, почини. Такой шустрый мальчишка, я таких и не видывал. Даром что махонькой, от земли не видать, а пойдет говорить – складнее барского сына. Ежели бы его в ученье в какое хорошее… Иван. Ты ребят уж больно балуешь, сказывают. Дедушка Степан. Целый день они у меня тут. Вот жар-то посвалил, все сейчас прибегут.…

Бабушка. Да он у вас, должно, блаженный. Анна Петровна. Бог его знает. ( Входит Смесов ). Бабушка . Послушай-ко, Еремей Терентьич, что Аннушка про племянника рассказывает. Смесов . Слушать-то нечего, знаем! Уморили парня, да теперь разговаривают. Анна Петровна. Чем мы его уморили-то? Смесов . Молчи лучше! Скажу – стыдно будет. Анна Петровна. Сестра Домна… Смесов . Расказнить надо твою сестру Домну-то! Анна Петровна…

И ведь никогда с ним этого не было. Вот двадцать лет живем – в первой такая оказия. Дарья Спиридоновна. Вы бы, сестрица, на картах разложили. Настасья Климовна. Раскладывала, да ничего не действует. Веришь ли Богу, кумушка, вся душенька-то у меня выболела. Чего-чего уж я не придумала: и убили-то его, и утонул-то он, и с Ивана Великого как не упал ли… Дарья Спиридоновна. Что это вы какие мнительные! Молоденький, что ли, он?… Пойдет он на Ивана Великого!.. Его и…

Представьте себе мрачный двор, окруженный высокими полуразрушенными каменными стенами. В них на расстоянии семи или восьми футов от земли вделаны крюки. Сразу догадываешься, что это бойня. С левой стороны — решетка, через нее видна туша быка, подвешенная к массивным бревнам потолка. Лужи крови покрывают каменные плиты и стекают в желоб, наполненный всякими отбросами. Свет, проходя между трубами с флюгерами, вырисовывающимися на клочке неба величиной с ладонь, падает сверху. Соседние крыши отбрасывают…

Широкая известность пришла к Богумилу Грабалу в 1963 году после выхода сборника рассказов «Жемчужинка на дне». Лучшее объяснение этому названию дал сам писатель: «Только на самом дне, только после падения человек увидит, что есть настоящий свет». С тех пор вышло более двадцати книг. Многие из них получили премии чешских издательств, а за повесть «Поезда особого назначения» писатель был награжден Государственной премией имени Клемента Готвальда (созданный по повести фильм получил Оскара). После…

— Неожиданно, да? Я очень рада, что вижу тебя! Ты все такая же, вот уж не думала, что ты такая… такая молодая! И только тогда она мне ответила: — Здравствуй… Какими судьбами? — Ах, — сказала я. И чуть не сказала, как можно скорее: «Ах… идиотская история…» Но передумала. И сказала: — Я сейчас все объясню. — Ну проходи… Проходи! Видишь, у меня новая квартира… Еще необжитая. — У тебя чудесно!.. У тебя так чисто… А я, знаешь, я люблю необжитые квартиры, особенно если в них чисто. В них что-то…

— Время! — скомандовала Анжелина. Однокурсницы плотным колечком окружили моё рабочее место, оставив проход для нашей «мамочки» [3] , а та… от стерва! Сигарету в зубы и усвистала в другой конец павильона. Ладно, время пошло. Буду делать «Сессун». Я быстро расчесала волосы, разделила центральным вертикальным пробором, в затылочной части — горизонтальным. Так… Две теменные зоны заколоть, затылочную разделить ещё одним горизонтальным пробором. В нижней выделить центральную прядь, вычесать и, зажав…

— Ну, знаешь, молода еще учить-то, — оборвал ее директор. В полупальто нараспашку, кряжистый, краснолицый, он похаживал, бросая негодующие взгляды на доярку. Его возмущало, как эта худенькая большеглазая бабенка может безбоязненно дерзить ему. Перестал давить яловыми сапогами поскрипывающие половицы. — Все, Логинова, ступай… и поменьше высовывайся. — Еще не так напишу! — И хлопнула дверями. От негодования Никаноров даже подался за ней в безотчетном порыве, но сдержал себя, хотя круто выругался,…

Иногда, рассказывая что-нибудь (а рассказывал он с блеском истинного художника), он вдруг осекался и, к удивлению слушателя, впадал в бесцветное бормотание. Он стыдился своего блеска, он намеренно притушивал его, боясь быть уличенным в неестественности, в позе, которой он чурался больше всего на свете. Лапину скоро надоела мышиная возня московской салонной поэзии двадцатых годов. Однажды он отшвырнул от себя всех этих Новалисов и Кусиковых, «общительных мамелюков» и «радучих горевальцев». …

Приведу маленький пример их более членораздельного выражения недоброжелательства. — Будь любезен, дорогой Йадамилк, прибереги своё нытье до тех пор, пока мы не переправимся через Ибер [4] . Там оно будет куда более к месту! Там у тебя могут появиться реальные поводы, тогда как здесь жалобы звучат оскорбительно и для нашего слуха, и для слуха богов. Где-нибудь на той стороне реки тебя могут ждать поистине жестокие испытания. Вообразим самое страшное для тебя. Скажем, на твои великолепные одежды…

Этот кадр, холеный представитель чистокровной аристократии, которого немыслимым чудом занесло на Гриффиндор, каждый Божий вечер проводил лежа на диване в Общей гостиной и, сжимая зубами тлеющую сигарету, брынчал что-то томное и нагоняющее сон на гитаре. Или же просто смотрел в потолок. Или же просто спал. Или же пропадал в Выручай-комнате с Доминик, своей любовью всей жизни, как оказалось позже, к моему удивлению. Черт подери, как я ему завидовал! Малфой никогда не задумывался ни о чем. Нет, он…

В конце концов, некоторым хористам это надоело, и они от коллектива откололись. А в руководители позвали Маську, которая имела хоть какой-то хормейстерский опыт. Сначала собирались у кого-то дома и пели все, что нравилось, от народных песен до церковной музыки. Было хорошо, но скоро изоляция начала напрягать, хотелось на люди. Творческие люди – они такие, им внимание извне нужно как цветку солнце, иначе зачахнут. И тут внезапно, как по заказу, приключился импресарио. Как-то на одну их спевку затесался…

Ну, в шпионскую версию верить никто не хотел. Парень-то хороший был. Жену его все жалели. Ей тяжелее всех пришлось. Что погиб, что шпион – не знаешь, что и хуже. Посол весь наш МИД на уши поставил, еще бы, по тем временам дело было нешуточное – сотрудник советского посольства пропал бесследно. Полицию со всех сторон запинали: найдите дипломата, живого или мертвого. Те всю его личную жизнь до самых подвалов перетряхнули. Ну, не могут же человека вот просто так ни за что ни про что взять и увезти в…

- Какой тропарь, па! У меня полный рот снега, и… Ваня замолчал. Потому что метель прекратилась как по волшебству. Только дома за деревьями они все равно не увидели. И сами деревья – тоже. Да и снега под ногами не было. Зато звезды светили так, как никогда не светят в наших северных краях. Особенно одна из них, сверкающая ярче полной луны. - Пап, смотри! – испуганно прошептал Ваня. – Мы в какой-то пустыне? Вокруг, насколько хватало взгляда, действительно была каменистая равнина. Андрей опустил…