Проза

Раздул лучину — прошел к покойнице. В кедровом гробу, обитом сукном изнутри, покоилась царская невеста — княжна Марья. А жития ей было осьмнадцать лет. И хвори она никакой не знала — просто тоска приключилась. “В Москву, — плакала перед смертью, — в Москву бы мне…” Торчал теперь из кружев остренький носик, а губы раскрылись в смерти — губы, царем недавно целованные. Меншиков подул на замерзшие пальцы, долго и неумело вдевал серьги в занемевшие мочки покойницы. Вдел кое-как, и затрясся в рыданиях…

К этому дню, к этому понедельнику, Лена уже освоилась в палате и понемногу рассказывала о своем муже Валерии, инженере, который живет в другом городе и сейчас не может приехать. Лена рассказывала также, что была под Новый год у него дома и что родители прекрасно ее встретили и так далее. Она все так же трудолюбиво писала письма и своей торжественной походкой шествовала через всю палату к дверям, и вела все те же секретные переговоры с нянечками, и так же тихо беседовала со своей подругой по телефону…

Бесенок оторопел, Хвостик поджал, совсем присмирел, На братца поглядывает боком. «Погоди, — говорит, — схожу за оброком». Пошел к деду, говорит: «Беда! Обогнал меня меньшой Балда!» Старый Бес стал тут думать думу. А Балда наделал такого шуму, Что все море смутилось И волнами так и расходилось. Вылез бесенок: «Полно, мужичок, Вышлем тебе весь оброк — Только слушай. Видишь ты палку эту? Выбери себе любимую мету. Кто далее палку бросит, Тот пускай и оброк уносит. Что…

Воля ваша, но если человек заботится о своей внешности, это не остается незамеченным. Небольшая толпа, на протяжении всего пути терпеливо следовавшая за изысканным незнакомцем, была тому лучшим свидетельством. Из трактира «Тигр» доносилась музыка. Туда-то и заглянул новоприбывший. …Позже, когда военный патруль и «скорая помощь» навели порядок и собрали раненых, растерянный хозяин смог поведать капитану полиции немногое: Зашел какой-то ненормальный с тросточкой, сказал, что хочет сыграть на…

Он подошел к рыбакам. Трещал костер, над огнем, перехваченный за ушки проволокой, висел чугунный бачок, в нем гуляла буйная пена. К дыму костра примешивался вкусный, вытягивающий слюну запах наваристой ухи. — Здорово, молодцы! — поприветствовал Трофим. Пожилой рыбак — из жестяно-твердого брезента торчит сморщенное щетинистое лицо — отвел в сторону слезящиеся от дыма глаза, ответил сдержанно: — Здорово, коли не шутишь. — А запашок-то царский… Парень — исхлестанная ветром и дождем широкая…

Постепенно паренек стал свидетелем, как один за другим из яиц вылуплялись змееныши, хотя бы один раз в день выбираясь к отдаленному кургану-пустыннику, куда он перепрятал гнездо. Приносил сгущенное молоко, немного кипятку и крышку от котелка, в которой разводилось питье. Сам присаживался рядом на бугорке. Тем временем солнце садилось. Обычно он приходил туда после ужина и до вечерней поверки возвращался в лагерь. Но накануне той ночи случилось иначе: не успев даже присесть и разуться, он уловил движение…

— Смотри, Року! — И показывал темно-коричневый шрам на бедре. Это было пулевое ранение — он очень им гордился, — полученное в битве Его светлости с князем Асина при Суриагэхаре. Однако за последние несколько лет дядя сильно сдал и каждый раз, появляясь в доме Самурая, напивался и принимался жаловаться на судьбу. А протрезвев, уходил жалкий, как побитая собака, волоча раненую ногу. Оставив своих людей, Самурай по тропинке направился к дому. С серого неба падали снежинки; вскоре перед ним черным…

«Православные! Жертвуйте двум несчастным человекам и зверю умному на пропитание!» Впрочем, два человека и животное побирались втроем недолго, потому что так было нужно, потому что у Амельки была мать, а житейским путям Фильки и Амельки надлежало встретиться, совпасть. Амелька был тоже деревенский парень, постарше Фильки четырьмя годами. * * * Амелька когда-то проживал в другом селе. Его отец, коммунист, рабочий цементного завода, погиб мучительной смертью в схватке с контрреволюционной бандой.…

Тот же словарь о минусинских татарах, называемых ныне хакасами: «…тюркские племена, кочующие в Минусинском округе Енисейской губернии по обоим берегам Абакана, в углу образуемом с запада Кузнецкими горами, а с юга Саянским хребтом… занимаются скотоводством, земледелием и звероловством. Хотя все (они) христиане, но шаманы пользуются у них все еще большим уважением. Среди их поселений много каменных баб с монгольским типом… почитают их как своих предков, мажут им рот маслом и сметаной. По их представлениям…

МАТЬ. Ничего плохого, Луисито. Стыдно бояться, ты ведь уже большой! МАЛЬЧИК. Он может чуять смерть, мама! МАТЬ. Господи ты Боже мой! Сынок, не говори глупостей! ДЕВОЧКА. Это правда, мама. Так дедушка сказал. ДЕД. Я? Я ничего не говорил! МАЛЬЧИК. Нет, дедушка, говорил. Когда умерла моя сестричка, Леаль тогда, как и сегодня, тоже плакал. (Вой собаки.) Слышишь, дедушка? Слышишь? Все точно так же, как и той ночью! И ты сказал, что пес учуял смерть. ДЕВОЧКА. Смерть рядом. Где же папа?…

*** Машина. Машина не спешила никуда, спешил человек сидящий за ее рулем. А зачем спешил, машине было все равно. Вот на встречу едет такая же, вот только сидящий за ее рулем человек не торопится. *** …Утром она проснулись оттого, что открывалась входная дверь. Послышалась возня в прихожей. Она посмотрела на вторую половину кровати и испугалась. Он лежал рядом и мирно спал с улыбкой на лице. *** Машина. На заднем сидении раздались стоны. Он оглянулся и тут почувствовал толчок.…

Смерть… “Вокруг лишь смерть. Повсюду искореженные тела людей, некоторым повезло – они уже умерли, а оставшиеся мучаются, доживают последние минуты. И с каждой секундой мертвых становится все больше и больше. Я не смогу забыть выражение испуганных, растерянных и измученных лиц людей. Никто и ничто не сможет выжить в этом пылающем аду. Мне приходится лишь наблюдать за всеми этими смертями. Люди как обезумевшие животные, они мечутся в поисках укрытия, они готовы растоптать все, что будет лежать на…

Дорога была присыпана белой, горячей пылью, слева от нее шумел прибежавший с гор ручей, над ним нависали широкие тенистые кроны сирийских чинар, справа начинался, поросший сухою травой, пологий подъем — отроги Антиливана. Дервиш поднял свою грубую суковатую палку и решительно зашагал по направлению к отдаленным меловым вершинам, которые легко можно было принять за гряду облаков. Он шел полдня и никто ему не встретился и никто его не перегнал. Местность приобретала все более дикий характер, дорога…

Дольше всего король задержался у большого, вертикально вытянутого зеркала с ажурным бронзовым бордюром, на котором была изображена знаменитая античная сцена: псы Артемиды разрывают неосторожного Актеона. Сюжет этот свидетельствовал о том, что зеркало это является позднейшим произведением, еще каких-нибудь сто лет назад любой мастер, рискнувший использовать его, живо оказался бы в подвалах инквизиции, если не на костре. Почему-то, именно этому зеркалу Его величество доверял больше всего. И присматривался…

Start to type here

– Помнится, в какой-то повести Вельтмана кто-то говорит: «Вот так история!» А другой ему отвечает: «Нет, это не история, а только интродукция в историю». Так и то, что я до сих пор говорил, есть только интродукция, мне же, собственно, хочется рассказать нам свой последний роман. Виноват, я еще раз спрошу: вам не скучно слушать? Я сказал, что не скучно, и он продолжал: – Действие происходит в Московской губернии, в одном из ее северных уездов. Природа тут, должен я вам сказать, удивительная. Усадьба…

– Нам, старикам, мессере Чиприано, и весна не в радость: кости ноют – в могилу просятся... Вот к Светлому празднику, – прибавил он, помолчав, – яичек да петушков вашей милости принес. Грилло с хитрой ласковостью щурил свои зеленоватые глазки, собирая вокруг них мелкие загорелые морщины, какие бывают у людей, привыкших к солнцу и ветру. Буонаккорзи, поблагодарив старика, начал расспрашивать о делах. – Ну, что, готовы ли работники на мызе? Успеем ли кончить до свету? Грилло тяжело вздохнул и задумался,…

– Похоже на то, – пробормотал Твист, – верно… кажется, он так и сказал. Выпивши, значит, болтает. – Ну, вот что, – сказал между тем Стоп Гарвею, – месяц мы не видели берега, и сегодня следует погулять. Я отпущу всех до утра: сторожить останутся старик Пек, да… этот Давид. И мы с вами проведем сутки на берегу. Кстати, зайдем в здешний клуб, попробовать счастья в игре. – Ладно, – сказал шкипер. Капитан свистнул вахтенного, освободил его, отдал распоряжения, и через час команда «Керея» во главе…