Проза

Пока еще Ник не мог писать об отце, но собирался когда-нибудь написать, а сейчас перепелиная охота заставила его вспомнить отца, каким тот был в детские годы Ника, до сих пор благодарного отцу за две вещи: охоту и рыбную ловлю. О том и о другом отец судил настолько же здраво, насколько не мог судить, например, о половой жизни, и Ник был рад, что вышло именно так, а не иначе: нужно, чтобы кто-нибудь подарил тебе или хоть дал на время первое ружье и научил с ним обращаться, нужно жить там, где водится…

Игорь Хенкин НА ЗАКАТЕ Вопль. Топот копыт. Костры на песке. Дикие эмиссары пустыни. Верблюд, поджавший под себя ноги. Балдахин, трепещущий на ветру в лучах закатного солнца. Песок, брошенный в лицо. Поскакал одинокий всадник. Пронеслись вихрем вслед чёрные спины. И догнали. Свесившиеся с верблюда яростные глаза. - Йаала! Йаала байну ажи! Улыбка. Бедуин показывает зубы. Обожжённая солнцем сквозь несмываемый загар бурых губ улыбка. Откровенная смесь снисходительности и злости. Надсадный крик.…

- Как? - Это называется, это называется... - Он хотел сказать "проституция", но вовремя спохватился: о продажной любви у него сигналов не было, впрочем, не было-то не было, но ведь он видел сам. Сам! Как она пыталась своим наглым поведением поставить мужчину в неловкое положение. - Это называется сексуальная распущенность. Вот так! - Ну и пусть. Что имею - при мне, как хочу - так и распоряжаюсь. Хочешь, и тебя допущу? Он бы, конечно, признался - хочет, но не в рабочее же время. И потом это…

И гея их жизнь, судьба, будущее, -- все было в их власти, и они могли с ними делать все, что хотели. Стало прохладно, и он отдал ей свой свитер и боло-нью, и она заснула на его плече. А он сидел в одной рубашке и курил, изредка взглядывая на нее, которая стала вдруг ему роднее и ближе сестры, матери. Она спала тихо, кротко, уютно под звездами и листьями этой ночи, охраняемая великим и вечным чувством. Над рекой поднялся туман. И в это время внизу, под трибунами водной станции, кто-то прыгнул…

И вот уже на тополе не осталось ни одного листочка, он стоял голый, черный, словно обгорелый, и на фоне синего неба видна была каждая черная веточка, каждая жилочка, было торжественно тихо и печально в природе, негреющее солнце светило по-летнему, и в этом ярком, бесполезном свете кричали петухи. И, как всегда, вспоминалось детство и думалось: кто ты? зачем прожил жизнь? Потом еще раз была весна, и все было сначала, и жизнь казалась бесконечной. Но однажды утром я услышал под окном звук, будто…

– Как же ты, могучий царь воздуха, стал игрушкой маленьких детей? Ты, наверное, попал в западню? Но как же ты, видевший с недосягаемой высоты волос в чашке молока, не заметил расставленных силков? – На все воля Аллаха и собственная неосторожность. Иной переплывает бурные моря, а тонет в колодце. Иной счастливо сражается на войне и погибает дома от укуса тарантула… Человека спасает его воля и настойчивость. А здесь, в неволе, оставаться не могу и не стану… Я добьюсь свободы. – Тебе отсюда, от…

– Какого дьявола ты улыбаешься, когда от тебя уходит жена? – спросила Лизабет. –Рад, что, наконец, от тебя избавлюсь. – Помоги закрыть чемодан! –Черта с два, крошка! – отозвался Алекс, потом подошел к ней и положил руки ей на плечи. – Li , ну почему ты такая стерва? –Убери свои лапы! –Никогда! Мне нравится прикасаться к тебе… –А мне противны твои прикосновения! Ты бесчувственный хам! –Ты лжешь, Li ! Ты сама не позволяешь мне любить тебя… Жена с интересом посмотрела на него. Этот высокий…

Погрузиться в ночь, как порою, опустив голову, погружаешься в мысли, вот так быть всем существом, погруженным в ночь. Вокруг тебя спят люди. Маленькая комедия, невинный самообман, будто они спят в домах, на прочных кроватях, под прочной крышей, вытянувшись или поджав колени на матрацах, под простынями, под одеялами; а на самом деле все они оказались вместе, как были некогда вместе, и потом опять, в пустынной местности, в лагере под открытым небом, неисчислимое множество людей, целая армия, целый…

- Мало ли, что ты там подумаешь! Главное, вслух глупостей не говори. Держи рот на замке... Оля тут же успокоилась, и с тех пор, всякий раз, как мысль возвращалась, сжимала губы и щепоткой "запирала рот на замок". Ляля сидела на бабушкиной кровати и ела из банки вишневый компот. Скользкая банка выскочила из рук, и компот тяжело ранил покрывало. Еще секунду Ляля надеялась, что пятно сейчас исчезнет, а банка снова окажется в руках. Потом, немножко поплакав, она сообразила, что собственно нужно…

С блеском выиграв турнир и подписав несколько контрактов на элекронную версию игры, Петров дал интервью и, закинув в гостиницу лавровый венок, пахнущий одеколоном, пошел побродить по набережным каналов и купить сувениры. Болела от чрезмерного напряжения голова, рябило в глазах от бесцеремонных вспышек блицев и, честно говоря, хотелось домой - к жене, детям... В антикварной лавочке, куда он зашел, чтобы купить жене нечто старинное и изысканное, Петров увидел сверкающий самовар в стеклянном футляре…

Мы вновь вернулись к теме блокады, и жена сказала, что тогда у людей была злость на врага и стремление к общей победе, - они не давали пасть духом и придавали силы. А сейчас... - жена пожала плечами. - Какая сейчас может быть общая победа?.. Всяк сам по себе... Скажи спасибо, если еще свет починят. Вспыхнул свет, и я мысленно сказал спасибо. Мы разбрелись по квартире смотреть телевизор, звонить по телефону, щелкать клавишами компьютера... И мне долго вспоминалась горящая в темноте свеча и отблеск…

- Что вы сказали про официанта?..-вопрошаю я в последней надежде, слабея от отчаяния. - Можно ли в этом кафе и мне кисера мера бегесарт воздать сторицей? Нет, так дело дальше не пойдет. - Да,- решительно говорю я,- конечно, можно. - Тогда дайте, я отнесу. - Что дать? Он остолбенело взирает на меня: - Да эти самые пять крон! Он в крайнем изумлении. - Ах, пардон,-бормочу я и трясущейся рукой протягиваю ему пять крон. Затем я кланяюсь и, шатаясь, иду к дверям. Ноги у меня…