Проза

– О’кэй – говорю. На следующий день я их не пустил. Но и не спал. Двадцать минут они звонили. Я лежал в постели и слушал, и мне снова стало жалко, ведь они всего лишь хотят делать свою работу и зарабатывать на хлебушек. Куда же им без хлебушка? Вот я чуть не вскочил и не побежал им открывать. Но сдержался. Днем мне хозяин позвонил и сказал, что побеседовал с управдомом, и тот ему сообщил, что никто в подъезде их не вызывал. Управдом тоже передал мне сообщение: не пускать. Хорошо, не пущу. Но любопытно:…

Черт!!! Случайно взглянув на часы, Фурман просто оторопел – оказалось, что их бурная «беседа» длится уже почти три часа! Не то чтобы он куда-то опаздывал, но… Сохраняя доброжелательность, он предложил прекратить бессмысленный спор и выпить чаю, однако девушка вовсе не собиралась останавливаться. Фурману пришлось сказать, что он устал и плохо себя чувствует, – никакого эффекта! Отчаявшись, он с вежливой прямотой попросил ее уйти. «Я теперь уже не могу так просто уйти!» – с дикой запальчивостью заявила…

Всех домашних его неожиданно «приличный» вид привел в восторг, даже Боря насмешливо высказал что-то похожее на одобрение (готовясь к посещению военкомата, Фурман еще в Петрозаводске сходил в парикмахерскую, где ему сделали «модельную» стрижку, а в Москве, на радость родственникам, сбрил наконец «эту свою неопрятную бороду», оставив лишь маленькие усики). Самому Фурману его новая «приглаженная» внешность с беззащитно голым лицом внушала острое отвращение. Еще раз глянув в зеркало, он раздраженно махнул…

А Лука так и не понял, с кем гулял, спасать кинулся и даже на берег вытащил, только откачать не сумели, слишком тяжело наглотался мужик. Провалилась операция. Не понравилось это Алексею Григорьевичу. Разъярился граф. Экий, мол, живучий, харя твоя подлая, брыкаться посмел. Разъярился и, недолго думая, послал к Луке женщину, чтобы соблазнила, а ночью впустила к сонному пару головорезов. Лучшую свою любовницу отправил, не пожадничал. Но горячая голова только на второй день умнеет. Разомлела графская…

Никогда он не думал, не мог даже помыслить, что проживет так долго,— он, хоронивший себя каждый день на протяжении четырех лет Великой войны, которую прошел от начала до конца, целуя знамя, как иные — нательные крестики, в красной, пыльной материи жил его Бог; что, рожденный в начале века двадцатого, шагнет в следующий, тот, про который скажет дочери: «Вот и наступил век, в котором не будет большего греха, чем честность». Не думал, что проживет в новом веке почти полтора года, и лишь теперь, неподвижно…

Июньские дни 1941 года, канун Великой Отечественной войны, застали меня в должности начальника 5-го пограничного Краснознаменного отряда Ленинградского пограничного округа. Пограничный отряд выполнял боевую задачу по охране советской государственной границы на Карельском перешейке севернее Ленинграда. Одновременно на меня были возложены обязанности представительства пограничного комиссара Советского Союза по разрешению отдельных вопросов (инцидентов), возникающих на государственной границе с сопредельным…

Репутацію таланта я заслужила тмъ, что немножко рисую, немножко лплю, немножко играю, немножко пою, немножко сочиняю стихи — и вс эти немножко — немножко лучше, чмъ у всхъ нашихъ знакомыхъ барышенъ. Однако, когда я, вообразивъ себя будущею великою піанисткою, отправилась къ покойному Антону Рубинштейну и сыграла ему рапсодію Листа, которую долбила два мсяца, которою отравила жизнь и себ самой, и всмъ домашнимъ, Рубинштейнъ поморщился и сказалъ: — Лучше, барышня, выходите-ка замужъ! Такъ же…

Нагнулся ко мн низко-низко, шепчетъ: — Хочете на волю? Вы понимаете, какая горячая волна мн въ голову хлынула. Шепчу въ отвтъ: — Сколько? Шепчетъ: — Я одинъ не могу, долженъ по соглашенію съ товариществомъ. На всю артель пятьсотъ рублей, по двсти пятьдесятъ за тебя и за брата. Хочешь? Я говорю: — Такихъ денегъ у насъ готовыми нтъ. — Достань. — Достать могу, но раньше сутокъ мн не обернуться. — Хорошо. Дадимъ теб сутки срока. Оборачивайся. — Ты, служивый, издваешься надо…

— Ну ладно, научу, — сказала нерпа. — Давай повторяй за мной. Лиса пригнулась над кромкой припая, приготовилась. — Раз, — сказала нерпа. — Раз, — повторила лиса и коснулась лапой головы нерпы. — Два, — сказала нерпа. — Два, — повторила лиса, пронесла лапу от головы нерпы и коснулась воды. — Ой-ой-ой! — закричала лиса, затрясла лапой. — Ты чего кричишь? — спросила нерпа. — Лапу обмочила, — жалуется лиса. — Встряхни её, подержи на ветру, — посоветовала нерпа. — Тоже мне, воды боится.…

Лягушка обалдела от боли. Потом, когда в глазах прошло помутнение, заметила в небе цаплю. И оттого, что ей больно, и оттого, что она не взлетела в небо, и оттого, что в это время под облаками парила цапля, лягушку обуяла неукротимая злость и сердце защемила зависть. Долго думала лягушка, как бы досадить цапле. Как только прошла боль в брюхе, нырнула в воду, всплыла у островка, спряталась в траве. И стала следить за цаплей. Цапля была не одна — к гнезду прилетела цапля-отец. Цапли занимались своими…

Въ сборник «Фантастическія правды» нтъ ни одного разсказа, въ основ котораго не лежалъ бы дйствительный случай, — какъ одно изъ зеренъ той сумбурной, невроятной, именно фантастически заваренной каши, что зовется современно русскою жизнью. «Побгъ Лизы Басовой» и вс эпизоды «Грозовыхъ дней» записаны мною въ Париж со словъ лицъ, непосредственно участвовавшихъ въ этихъ приключеніяхъ. По всей вроятности, ихъ узнаютъ нкоторые, даже сквозь ретушь, наложенную беллетристическою формою и нежеланіемъ автора…

Поясню как бы в скобках: в мое арестантское время, «вегетарианский период», по определению А.А. Ахматовой, между политическими; и уголовными особого противостояния не было. Понятие «враг народа» тоже еще не привилось. Вспомните сообщение о гибели Кирова «от руки убийцы, подосланного врагами рабочего класса ». Вряд ли кто додумался бы назвать жуликов и бандитов друзьями класса-гегемона. Тогдашний воровской закон вовсе не запрещал блатарям ишачить — хотя бы и на лесоповале, при одном условии: бригадир…

— Дядя Юра два месяца в командировке, — сказала тетя Нина. — Чаю выпьешь? Потом сидели в большой комнате с тремя дверями. Тетя Нина на диване — вот на этом самом, который сейчас! — Сережа в кресле, а рядом, на тумбочке, стоял красивый немецкий радиоприемник. — Трофейный? — спросил Сережа. — Нет, — ответила она. — Дядя Юра не был на фронте. Это подарок. Сережа чуть пожал плечами. Генерал — и не был на фронте? Тетя Нина засмеялась. — Сегодня чудесный день! — сказала она, вскочила с дивана,…

Не отрывая глаз от портрета, Патерсон строил гримасы, словно был наедине с собой. Его кисть начертила в воздухе арабеску. Внезапно его синие глаза обратились к Жаку: он уставился на лоб своего друга взглядом, жадным, как у сороки-воровки, почти нечеловеческим по напряженности. «Он глядит на меня, точно на яблоко в вазе, — подумал Жак, развеселившись. — Если бы только мне не надо было кончать эту статью…» Когда Патерсон робко предложил ему написать с него портрет, Жак не решился отказать. Уже…

Армстронг жил в губернаторском доме, построенном двумя полукружьями по обочинам площади, заросшей травой. Дом был благороден и прекрасен, как и все творения зодчего Растрелли. Лонсевиль долго не мог припомнить, в каком городе он видел подобное здание. Потом вспомнил и улыбнулся. Конечно, в Веймаре, куда они входили июньским утром. Как можно забыть запах воды и лип и росу, падавшую с ветвей на сукно серых мундиров! Как можно забыть дым жаровен и золотую пену – ее приходилось с силой сдувать с тяжелых…

Настя робко спросила Балашова, когда же он вернется из Ленинграда к ней в деревню. Балашов, ничего не подозревая, шутливо ответил, что вернется очень скоро. Балашов уехал. Настя ждала его. Прошло светлое лето, прошла сырая и горькая осень, но Балашов не возвращался. Нетерпеливое радостное ожидание сменилось у Насти тревогой, отчаянием, стыдом. По деревне уже шептались, что жених ее обманул. Но Настя не верила этому. Она была убеждена, что с Балашовым случилось несчастье. Весна принесла новые…

Все собаки попадают в рай, но почему бы пату не вернуться обратно на землю? Как насчет столкновений с волками, Белль? Или поездки по снежным насыпям во главе упряжки, в которой ты — единственная собака, а ценность груза исчисляется в человеческих жизнях? И если ты думаешь, что на спасении из-под лавины фрица, боша или, как бишь его, Брауна приключения закончатся, то не тут-то было… Часть 1 1 Утро выдалось погожее, однако и в прозрачной голубизне летнего неба, и в потоках ослепительного…

— Видал? — Джим, весело махнул тростью в сторону карет, откуда потащили яростно отбивающуюся девушку в красном платье. — Потаскушка Сэма таки попалась. А я ведь предупреждал его чтобы не совмещал. — О чем ты? Джим взял Обадайю под руку и, увлекая к лестнице, шепнул: — Он у нас любитель необычного. Нанял шлюху с выучкой телохранителя. В Ализонии последний писк моды. — Мне ты такого не предлагал. — Джим Орсон никогда не стремился занять пост министра иностранных дел. Политических амбиций он…

-Вот как, - процедил хозяин дома, задумчиво похлопал по сапогу кнутовищем и веско объявил, - я сделал выбор. Уведите её в приготовленные покои. А затем развернулся и твердо пошагал прочь. Двое немолодых воинов из личной гвардии герцога тотчас подскочили к Таэльмине с двух сторон и замерли в ожидании. А затем к ней величаво подплыла экономка и вежливо, но непреклонно предложила следовать за ней. И первой направилась через весь зал к двери в противоположной стене, ведущей во внутренние помещения…

-Проще говоря, - перевёл для спутников это заявление Ительс, - сильные и умные люди тут ценятся и вас попытаются отговорить от похода. -А мнение старших рас? - чуть заметно нахмурилась тень. -Вам они его высказали - а дальше придётся бороться за своё решение самим. Здесь ни одна старшая раса не имеет права распоряжаться судьбой беглецов и глава совета очень хорошо умеет этим пользоваться. Впрочем, скоро все увидите сами. Думаю, о нашем прибытии Луингору уже доложили... причём раньше, чем мы въехали…