Проза

«Ох ты, зараза, как приморозило», – сказал один из заезжих археологов. «Ну, значит, приморозило, – ответил его товарищ равнодушно. – Незачем сюда было снова ехать, давно пора домой; и ребенок, как ты знаешь, у меня маленький». – «Сейчас бы еще покопать, – сказал еще один. – Вот она разгадка, вот она проклятая». – «Нет тут никакой разгадки, – ответил второй чуть раздраженно, но и наставительно. – И загадки тут нет. В этом мире вообще с разгадками плохо, да и с загадками не очень. Вот он такой, привыкайте».…

– Ну, чё хотел? – Хотел денег попросить и сделать комплимент обворожительной даме. Не знаю, с чего начать… Женщина немного покраснела. И ответила: – Начни со второго. От его правдоподобности будет зависеть первое. Я внимательно слушаю. Ведь что нужно мужчине? Внимательные женские глаза и большие уши. – Хм… В ваших глазах я вижу кусочек неба! Женщина глубоко вдохнула. – Сколько? – Двести рублей. – Пропьешь же! Мужчина глубоко выдохнул: – Пропью. – Не понимаю таких, как ты!…

Часть 1. Июнь. Глава 1. Лина – Попробуй вот эти, – Марина протянула руку с блоттером. Я наклонилась и сделала небольшой вдох. Ягодный, кажись ежевичный, а может и аромат чёрной смородины, вперемешку с манговым и ванильным заполнили мою носовую полость. В нём всё сочеталось в идеальных пропорциях, не было ничего лишнего и ничего не достающего. А ещё, что самое главное, аромат заключал в себе страсть, пылкость. Я влюбилась в него. – Это то, что мне нужно. Какие духи ты прыскала? Марина…

Мама хотела, чтобы старшая дочка училась в одной из советских столиц. Лучше всего, в той, что стояла на речке Неве. До неё всего сутки езды по железной дороге. До Москвы в два раза дальше, а до Волги, так в четверо. Однако, папа настоял на Самаре. У него там жили мать и отец. В прежние годы, Верочка вместе с сестрой, проводила там каждое лето. Поэтому, дальновидный родитель и решил убить сразу двух зайцев. Во-первых, неопытная восемнадцатилетняя девушка окажется под надёжным присмотром. Во-вторых,…

Еще в глубине души я надеялась, что Никита, узнав о наших с Богданом походах в кино, посиделках в кафе, захочет вернуться. В нем взыграет чувство собственности, и он неожиданно появится на пороге моего дома, будет просить прощения и признаваться в любви. Хотя, кого я хотела обмануть? Я была в жизни Никиты «просто так», а за незначительные вещи борьбу не ведут. Богдан показался мне умным, мужественным, и я решилась. Можно сказать, что я была увлечена им, но после более близкого общения уже не…

На следующий день, ровно в пятнадцать ноль-ноль, мы с Маней, простирнутые и отутюженные до крахмального скрипа, вошли во двор нашей музыкальной школы. Первое, что бросилось нам в глаза, был заляпанный по самые брови грузовик «ГАЗ-63» в деревометаллическом и чуть ли не нэповском исполнении. Он раскорячился напротив входа в школу и всем своим видом гордо свидетельствовал о самом непосредственном своем участии в защите Киевской Руси от печенежских набегов. Рядом с грузовиком волновалась стайка наших…

Он не ответил. Алевтина Сергеевна посмотрела ему вслед, отерла руки о передник и прошла к нему. Кирилл лежал на кровати, свернувшись в клубочек, и смотрел в одну точку. Мама, глядя на него, почувствовала, что он страдает. Она присела рядом и спросила: – Сынок, ты поссорился с девушкой? Он молчал, только ещё ближе подтянул колени к груди. Мама нежно погладила его по спине. – Не переживай, всё наладится. Сын резко вытянулся и, отвернувшись к стене, буркнул: – Не наладится. Она меня бросила.…

Шульц возвращается с выпученными, как у персонажа анимэ, глазницами и бросается ко мне. Хлопает по плечу и говорит: – Знаешь, кто сейчас едет с нами в одной собаке? Я поворачиваю голову в его сторону. Мои глаза будто налиты кровью. Вместо белков, всё красное. – Чё случилось? -спрашиваю я с хрипотцой в голосе. – Там… -показывает пальцем на стальную обхарканную дверь в другой вагон, парень. -Знаешь, кто едет с нами по соседству? – Кто? – Самый быстрый и ловкий сперматозоид прокурора! …

Но ни разу, ни одного дня, ни одной минуты она не пожалела о своем выборе. Ведь главное – она учительница. Главное – дети. Их горящие глазенки, их маленькие, но уже такие мечущиеся души, их пытливые, ищущие умы, в которые она должна, просто обязана вложить что-то вечное, доброе, светлое. Душу свою вложить, сердце. Иначе ничему ты их не научишь. Ни русскому, ни литературе, ни жизни. Именно так она понимала свою роль. Роль школьного учителя. Утро того дня было замечательным. «Мороз и солнце, день…

За этим занятием мэр города не заметил, как дверь его комнаты отворилась и кто-то вошёл. Только на расстоянии вытянутой руки от своего блаженно разомлевшего послеобеденного лица мэр увидел нечто, и тут же с криком страшно испугавшегося человека на удивление высоко подскочил – так, что вжался спиной в стену с почётными грамотами, стоя ногами на диване. Онемев и прижав моментально вспотевшую ладонь к груди, Платон Ефимович рассматривал существо, похожее на старика со всклокоченной бородой и с нечеловеческими…

– Блин, давай я сейчас до пацанов добегу, у меня бабла с собой нет, – попросил Серега. – Ага, блядь, нашел лоха, – прорычал мужик и сплюнул за борт. Он заглушил мотор, поднялся на ноги и свирепо уставился на Серегу. – Мужик, прости, бля… забыл я деньги снять. – Зато трусы снять теперь не забудешь, – сказал бомбила и плотоядно улыбнулся. – Чо? – В жопу дашь, вот чо, – для весомости аргумента бомбила взял в руку весло. – Ты чо, совсем охренел, мужик? – просипел Серега и…

Думаю, выходить на яхте в одиночку ему и в голову не приходило – и на море, и на суше Федя окружал себя людьми. Он всегда был не особенно разборчив в связях и, когда дело дошло до яхты, пригласил, не глядя, всех, кого мог. Его можно было понять. Ему не терпелось продемонстрировать свое приобретение во всей красе, и в тот момент меньше всего он задумывался о том, что с этими людьми ему предстоит провести бок о бок несколько дней и ночей. На удачу, изменение маршрута многих оставило за бортом; кто…

Сейчас женщина затылком чувствовала, что Марк, сутуля плечи, неловко стоит позади неё, не зная, куда деть руки, и они висят, как плети. Анна готова была биться об заклад, что лицо мужа снова выражает задумчивость и отстранённость, и какой-нибудь словоблуд назвал бы его загадочным, но она-то твёрдо знала – никакой тайны за супругом нет. Марк ещё выглядел молодым благодаря хорошей коже, но каким-то мистическим образом даже ярким днём свет больше не падал на его глаза, и тусклым лицом муж всё чаще напоминал…

– Виктор Павлович, вы в своем уме? – взвился помощник, хищно клацая щипцами для лобстеров и угрожающе нацеливая бутылку шампанского на несчастного, слившегося с пейзажем, – нашли время! Сопротивление было мгновенно сломлено, худощавый виновато вжался в чучело и безропотно искал пути позорного отступления. Блицкриг удался, но время грозило цейтнотом. Монеткин быстро оценил ситуацию, агрессивно блеснул огромным циферблатом дорогущих наручных часов в сторону деморализованного «гегемона», затем бережно…

Больные. Боль. Больница. Он сам испытывал в жизни боль, но он не верил, когда от боли кричали люди и корчились, и простыню грызли, и кулаки прокусывали. Он сдвигал брови: ну что, потерпеть не можете, слабодушные?! – да, он считал такие вопли малодушием, истерикой. Человек создан так, знал он давно, из курса психологии, что он себе попускает все. Он себя жалеет. А жалеть не надо. Нельзя. Чугунная штора застывала. Он вытянул вперед руку. Толкнул занавесь кулаком. Будто боксировал с жалкой тканью.…

Разумеется, такое приятно вспоминать. Но, увы, это произошло уже порядком давно, а в ближайшей перспективе ничего подобного не намечалось… И сейчас Настя всматривалась в темный горизонт за окном, надеясь увидеть там пусть небольшой, но все-таки просвет. При этом ее внутренний взор был обращен скорей в свое ближайшее будущее и она, глядя в бескрайнюю ночную мглу, изо всех сил старалась разглядеть там хотя бы один яркий лучик, предвещающий что-то хорошее, новые радостные события. Но все старания были…

«Лаки! Нужно еще обязательно погулять с Лаки. Утром он никуда не захотел идти, а у меня не было времени, придется идти сейчас. Но, с другой стороны, там же дождь. Ладно. Разберусь с этим позже. Может, к этому моменту уже и дождь закончится». Поездка на автобусе, как и ожидалось, была не из приятных. Тихон включил музыку в наушниках и мир вокруг стал чуточку добрее и прекраснее. Тихон любил музыку, так как она была неотъемлемой частью его жизни, его вдохновением и радостью. Кроме скрипки, он умел…

– Нет, – смутилась Ладынина, – просто хорошая бабушка была. – Соседки тоже отпадают, – решила Виолетта. – Надо того, кого мы все знаем. Актера, например какого-нибудь, или певца. Рада, флегматично тасующая карты, зевнула и показательно закатила свои черные томные очи: – Тогда чем тебя Пушкин с Лермонтовым не устроили? – но ее фраза утонула в сыплющихся, как из рога изобилия, предложениях: и Ахматова, и Дюма, и Калиостро, и Майкл Джексон, и куча прочих своих и зарубежных. Елка, Ася, Виолетта…

Разумеется, элитарная фирма процветает нелегально. Так получилось, что наш герой уже давно люто ненавидит собственную супругу-добытчицу; отчего подобная неджентльменская напасть навязалась герою, станет понятно в процессе развития сюжета. Наш герой не понимает и оттого совсем не по-родительски потрухивает собственного отпрыска – гимназиста-семиклассника. Не понимает и себя… И по-мальчишески мечтает – об истинном понимании! Мечтает в необузданных, чрезвычайно пленительных, плотоядных, жутко правдоподобных…

И при этом – ни на что не жаловаться, ни-ни! И еще одна глупость – умение быть самыми счастливыми, самыми довольными, самыми непритязательными. Чудеса! Нет, конечно, довольны они были далеко не всем. Власть презирали, посмеивались над ней. Ворчали на крошечных, прокуренных кухнях, передавали друг другу перепечатанный самиздат, копили на привезенные оттуда пластинки: блюз или джаз – то, что отсутствовало тогда на прилавках. Но пуританства, конечно, уж не было – женщины мечтали об импортной туши…