Проза

Харви Эллиот не сразу ответил на замечание Луба. Он был все еще в праздничном настроении. Он не ждал неприятностей или подлостей. Не обращал внимания ни на что, кроме удовольствия. Он просто хотел попасть внутрь, туда, где музыка, еда и напитки. — Дверь застряла. Извините, мистер Луб, дверь застряла, — сказал он. — Не застряла, она была закрыта, — ответил Луб. — Вы закрыты? — Это теперь частный клуб. У всех членов есть ключ. У вас есть? — Нет. А как нам его можно получить? — Написать…

* * * Въ такой-то Ноевъ ковчегъ суждено было попасть и Зин. Ея мать была большимъ другомъ мамы и передъ смертью написала ей письмо, въ которомъ поручала «ея золотому сердцу» свою бдную двочку. Отца Зина и не помнила — онъ умеръ чуть-ли не въ самый день ея рожденія, а опекуны были очень рады пристроить ее въ нашемъ семейств. Это было раннею осенью, мы только что вернулись съ дачи. Я, помню, сидлъ въ своей комнат весь запачканный красками передъ начатымъ мною пейзажемъ, когда ко мн влетла сестра…

— Да, так и записано: Шут Шутович Шутов. А вот года нет, не знаю даже, когда и днюху праздновать! — пожал я плечами. — А вот я слышала, что неформалы паспорт всегда с собой носят… — показала глазками Настя на мою торбу. — А здесь он мне ни к чему, менты — не медведи, в глуши не водятся, не в Питер еду, а жаль! — А ты кто…ну, в смысле, рокер там, или кто еще бывает, я плохо разбираюсь! — перешла на «ты» рыжая. — Панк, — закурил я еще одну. — Ага?! — переглянулись девки. — Ага! — кивнул…

8. Стр. 56. Императрица уважала Бибикова и уверена была в его усердии, но никогда его не любила. В начале ее царствования был он послан в Холмогоры, где содержалось семейство несчастного Иоанна Антоновича, для тайных переговоров. Бибиков возвратился влюбленный без памяти в принцессу Екатерину (что весьма не понравилось государыне). Бибикова подозревали благоприятствующим той партии, которая будто бы желала возвести на престол государя великого князя. Сим призраком беспрестанно смущали государыню,…

Спускаясь вниз на эскалаторе, просыпаюсь окончательно, и день начинается. Итак, я — взрослая, мне уже стукнуло тридцать, к тому же «женщина, возьмите капустку», и, вдобавок, — человек, который пару лет назад начал все с нуля. В Москве. Мой рост — сто семьдесят три сантиметра, волосы короткие, темные, глаза серо-зеленые, красивые, ноги длинные, стройные, умница-красавица, одним словом. Но в этой дурацкой шапище с висящими, торчащими по сторонам, пушистыми ушами, в очках, спадающих с носа, с парой…

– А давайте тоже споем! – предложил вдруг Дуплянкин, сентиментальный владелец обширной сети автосервисных мастерских. – «Ревела буря, дождь шумел»! Он в детстве много раз смотрел фильм «Чапаев», где задушевно пели эту песню, и всегда плакал, когда Чапай тонул. Но для Челобеева, крупной фигуры из силовиков, даже мысль о соревновании с беспардонными юнцами была оскорбительной. – Еще чего, – сказал он, доставая телефон. И начал приказывать: – Летягин? Кинь десяток наших парней в «Три звезды»,…

* * * Московский ампир и московская осень помешаны на желтизне. А молодость кончится часиков в восемь, и этого хватит вполне, чтоб вновь ощутить беспричинное счастье от медленного сквозняка, от прожитой жизни, разъятой на части лучом одного перстенька, от частых подсказок балконов и окон, что мы — не чужие небось, от глупой рекламы, где огненный локон как с древа познания сполз. Листва со сноровкой крутого десанта слетает на особнячок. К восьми этот город стареет.…

До своего «запорожца», зажатого в длинном ряду спящих вдоль мокрого палисадника машин, он дошёл, уже чувствуя разгорающуюся боль в левой ноге. Потыкал ключом в замочек автомобильной дверцы. Наконец попал, отпер. Достал с заднего сиденья «дворники» и, так же наощупь, закрепил их снаружи у лобового стекла. Рухнув на сиденье, он захлопнул за собой дверцу, опустил боковое стекло и стал вставлять ключ в замок зажигания. Замочная скважина не нащупывалась. А когда, наконец, нашлась, ключ в неё не вставлялся,…

С этими словами юноша ловко схватил одну из овец, грациозным лёгким движением закинул её себе на плечи и, с торжествующей улыбкой оглядев опешившего малийца, направился в своё селение. Не успел он сделать десятка шагов, как его настиг камень, пущенный меткой рукой пастуха. Камень попал в голову. Юноша упал навзничь в густую траву, из раны обильно полилась кровь. Пастух, подойдя, пнул тело ногой, высвободил овцу и, ругаясь, погнал стадо через провал в стене в сторону Фессалии.    - Так поплатится…

Рут Правер Джабвала Жара и пыль Роман Вскоре после того, как Оливия убежала с принцем Навабом [1] , Бет Кроуфорд вернулась из Симлы. Это было в сентябре 1923-го. Бет нужно было ехать в Бомбей, встретить пароход, на котором прибывала ее сестра Тесси, чтобы провести холодный сезон с Кроуфордами. Они задумали для нее разные встречи и поездки, но большую часть времени она проводила в Сатипуре, потому что там был Дуглас. Они вместе ездили верхом, играли в крокет и теннис, и Тесси изо…

Пока беззвучная взвесь. Иди по этому воздуху на этой нитке, в замкнутой глухо стеклянной кибитке с красно прилипшим листом впереди, выше всех городских крыш, крон и маковок и антенн, — фуникулёр выправляет крен, дрожит, ныряет и режет тишь, в провод вытягивая звук, жаркий железный межрёберный стук. Дух перехвачен, охвачен дождём, сопок загривки распластаны близко в южных подробностях Сахалинска, в крупных каплях…

И музыка звучит как будто рядом: кларнет и скрипка, хрипнущий фагот, лобастый и с задумавшимся взглядом. Наверно, скоро вымахнут ветра. Труба прокличет горько и высоко. И станут вдруг просторны вечера. И на Оке расступится осока.   3 Всё меньше неисполненных обетов, поскольку новых не было дано. Всё больше непрочитанных поэтов, забытых или умерших давно. И ты глядишь внезапными глазами на самого себя со стороны:…

Глава первая В небольшом кабинете было сильно накурено. Тусклый свет настольной лампы тонул в табачном дыме. В полумраке комнаты сидел человек. Он словно пружина склонился над столом. Его мускулистая спина напряжена. Монотонные звуки металлического боя напоминали какую-то зловещую какофонию в тишине зимнего вечера. В помещении было холодно. Но человек этого не замечал. Сотрудник газеты с пафосным для того времени названием «Красноярский рабочий» Павел Сергеевич Клюфт был сильно увлечен своей…

Покачивая головой, Вика подхватила припев: «Я не люблю, когда мне врут, Но от правды я тоже устал. Я пытался найти приют, Говорят, что плохо искал. И я не знаю, каков процент Сумасшедших на данный час, Но если верить глазам и ушам, Больше в несколько раз». Песня летела в темное небо позднего майского вечера. Внизу, на лавке, пили пиво студенты и ржали как кони. В пятиэтажке напротив гас свет. Там бюргеры шли спать, жалуясь на пьянку под окнами. Теплые весенние…

Последнее время часто повторял, что ничего не жду уже от будущего. Говорят, что мысли и слова способны материализоваться. Что ж, судя по тому, что сейчас со мной происходит, так оно и есть. Почему же всё так сложилось? Где и когда я свернул не туда? Откидываюсь на спинку кресла, и сцены из моей жизни мелькают перед глазами, как кадры цветного кино. Детский сад, школа, университет, переезд в Америку… Но… давайте, наверное, по порядку… Эпизод 1: Жизнь после смерти Если так посмотреть,…

Евгений Попов Июнь 2009 Высоко там, в горах… Наша Вера Ивановна [1] На озере катер попал в болтанку. Барсуков сидел в каюте на клеенчатом диванчике и с отвращением смотрел в иллюминатор, который то поднимался в серое, понурое небо, то зарывался в сплошную зеленовато-желтую муть. Дверцы каюты открылись, и на трапе показались толстые подошвы. Семенов с трудом протащил свое тело внутрь, откинул капюшон, вытер мокрое румяное лицо и весело сказал: 1 Автор рассказов «Наша Вера…

Правда, одно время ходил ко мне человечек, сосед из четвертого подъезда, некто Маркел, но с ним бывало тоже не особенно разговоришься, поскольку он повторяется, сбивчив и, главным образом, подшофе. В конце концов, мы с ним расплевались и даже сделались форменными врагами, но одно время регулярно сходились поговорить. Бывало, явится ко мне мой сосед, рассядется на кухне и заведет: – Я всю жизнь горой стоял за свободу слова. И только под самый занавес до меня дошло, что вообще свобода есть величайшее…

– Позавчера погоды не было, – сказал Грицко, – ходили в гости к англичанам, вот и померились. – А еще какие новости? – спросил Полынин. – У нас больше никаких, – сказал Грицко, – а у вас есть. – И он через плечо Полынина протянул своей длинной рукой номер «Красной звезды» за четвертое ноября. – Посмотрите на второй странице. Полынин развернул газету и, увидев свою фамилию, стал читать. – Хотите, товарищ полковник, мимо «Арктики» поедем, сбитого «мессера» посмотрите? – спросил водитель. …

– Матушка! Весело-то тут как! – говорила Анна матери, царице Прасковье. А та только брови сурово сдвигала. Прошло два года такой новой, чудно-прекрасной жизни, пролетевшей как волшебный, сказочный сон. Царская роскошь… блеск… почитание… поклонение. И первый удар уже готовился для Анны Иоанновны. Петр Великий приготовил племяннице жениха. Еще в октябре 1709 года он в Мариенвердере сговорился со своим союзником, королем Пруссии, обвенчать русскую царевну Анну с племянником короля – Фридрихом-Вильгельмом,…

— Чертушки проклятые. Подавай подводы, говорят вам! — Подождешь… Мы тут сидим у стенки, делаем вид, что заняты только тем, как бы прижечь незаметнее Алешке волосы зажигательным стеклом, а до другого нам и дела нет. Голубые сизари снуют под мордами лошадей, подбирают овес, падающий из торб, с мягких, сонно жующих губ. Косматый битюг Васька, известный своим беспокойным и злым нравом, начинает баловаться: косит лиловым глазом сквозь путаную густейшую челку, шаг за шагом подбирается к задремавшему…