Проза

–Стой! Там ещё могут быть солдаты или прочие вооружённые идиоты. Мы немного подождем среди песчаных дюн, понаблюдаем. Мы сошли с дороги, и залегли под песочную волну – изгиб небольшой песочной возвышенность, коими была усеяна вся пустыня. Песок адски жег наши тела, мы подстелили рубашки под живот и пытались лежать, но и так мы слышали теплоту песка, а наши спины опекали палящие, разъярённые лучи этого белого гиганта на небосводе. Мы терпели. И вот спустя несколько минут бесконечного ожидания для…

Температура воды – девятнадцать градусов. Это хорошо. Когда отплывем от берега, станет холоднее, и, сколько ни тренируйся, все равно будет очень тяжело. Но мы справимся. У нас все получится. Наконец-то скоро поплывем! Я возбуждена и в то же время спокойна, сосредоточена на предстоящем. Андреас бледен. Как хорошо, что он здесь! Без него я бы не справилась. Он мне улыбается, но я чувствую: ему страшно. Мне тоже. Только думать об этом нельзя. В руке Андреас держит «Черную фелюгу». Это для нашего…

Его друзья тоже в него вступили. Сабина Шпильрейн, пациентка Юнга, Лу Андреас-Саломе и Евгения Сокольницкая, которая была отправлена во Францию, чтобы преподавать психоанализ и работать с такими писателями, как Андре Жид, и будущими аналитиками – например, с Рене Лафоргом. И, разумеется, самая преданная и прилежная из учеников, принцесса Мари Бонапарт. Однажды благодаря пожертвованиям некоего мецената было создано издательство Фрейда – «Internationaler P ychoanalyti cher Verlag», а также Международная…

При первом же удобном случае он свернул с шоссе и, едва добравшись до ближнего края мощеной стоянки рядом с закусочной, резко остановил машину. Откинувшись назад, вытянул ногу к тормозной педали, расправил плечи и выгнул спину, надеясь, что это принесет ему облегчение. Однако боль ничуть не уступила. Он сделал глубокий вдох. Боль оставалась, застывшая и неизменная. Он попробовал срыгнуть, пытаясь избавиться от тисков, которые, казалось, вот-вот порвут ему легкие. Не получилось. Зато теперь появился…

Возможно, когда-нибудь они выяснят, что означает быть, быть этим и чувствовать вот это. Что означает быть «Я». Они откроют определенный нейронный паттерн, сложность и частота которого окажутся столь уникальны, столь божественны, столь прекрасны, что описание его структуры одновременно сделает понятным и его содержание. Тогда они скажут: «Мы знаем, чт о есть сознание». И смогут его синтезировать. Так они наконец-то смогут контролировать «Я». Тогда я пойду к ним и скажу: «Мне нельзя перестать ее любить,…

– Алло! – Да, я слушаю. – Это я. – Кто именно? – Дубровский. – Что тебе нужно? – Мне все известно. * * * – Так о чем речь? – задал вопрос мой новый знакомый, когда Давид отчалил. Я чувствовал себя неловко. Не то чтобы меня что-то сковывало. Просто я впервые увидел этого товарища неполные семь минут назад, а все новое меня всегда смущало. К тому же я не совсем догонял цель сиюминутной встречи… * * * Истории могут начинаться по-разному. Иногда это телефонный звонок или…

Как-то, находясь уже в своем переселенческом путешествии, практически через год после моего отъезда из Донецка, когда часть пути уже была пройдена, я оказалась в Одессе. Был шторм, море бурлило. Прогуливаясь по пустынному пляжу, я почему-то вспомнила Борхеса и подумала, что в жизни любого человека, и не важно, мужчина ты или женщина, тоже есть четыре истории: поиск героя; возвращение домой; осада крепости. И наконец – гибель бога, когда в тебе умирает одна сущность и воскресает другая. В древних…

Хранитель был в замешательстве: он пытался отучить их питаться ягодами, растениями, моллюсками и дичью, предлагая взамен муку, сахар и чай, и все же здоровье их становилось несравнимо хуже прежнего. Он научил их спать под английскими одеялами, они больше не ходили полуголыми и вшивыми, потому что он одел их в теплую английскую одежду, но все равно они продолжали кашлять, харкать кровью и умирать. И чем больше их умирало, тем сильнее хотели выжившие скинуть английскую одежду, отказаться от английской…

Он оправдывался боязнью тотчас уснуть. – С ума сойти! Как хочется есть, – подумал Сергей и пошёл на кухоньку. Выпил из кулера воды. – Хоть чего-нибудь! Хоть луковицу куснуть, выменянную за обрезки цветной бумаги Папой Карло, теряя сознание, зубы вонзить в неё, как Буратино! И брызги кусачего сока, слёзы из глаз, временный обман желудка, себя, но хоть краткое, на миг облегчение. Он посмотрел с ненавистью на кружки, чай в пакетиках, молотый кофе в здоровенной фирменной банке, ощутил горечь и сухость…

Если бы Байрами ограничился в книге линей Балаша, то она была бы политическим или историко-политическим романом. Но есть в романе и линия сугубо художественная – это рассказ о юноше, которому в 1963 г. исполняется 17 лет. Он сирота, вырос в деревне, в приемной крестьянской семье, и все говорят ему, что он – сын какого-то бежавшего через эти горы революционера, который в 1946 г. то ли бросил полуторагодовалого младенца, то ли сам был убит, а ребенок остался жив. Действительно ли юноша – сын того самого…

Мы с Кириллом, Кирой, погодки – почти близнецы. Но я, хоть и старший «близнец», таковым ощущала себя недолго. Его основательность, серьезность не допускали покровительства. Мне же, наоборот, комфортно и удобно быть опекаемой. Когда мы стали подростками, он занял уверенную позицию взрослого брата, а я без боя сдала ему опеку над собой. Общие интересы: книги, музыкальные группы, фильмы, игры. Разговоры и ссоры, драки – тоже общие: кто кого больней ущипнет за руку, кто тише сквозь зубы прошипит оскорбление,…

С возрастом и, главное, с опытом Зимин, конечно, понял, что настоящая любовь – большая редкость и что души нынешних женщин на ее волну не очень-то настроены. Они легко заменяют ее сексом, потому что секс не требует никаких обязательств от сердца. Поэтому, когда все заканчивалось, он мучительно хотел остаться один. А ведь на самом-то деле хотелось не хотеть так. Хотелось лежать рядом в темноте и разговаривать о простом и понятном и совсем не торопиться, ни до, ни после. Нормальная любовь – все-таки…

Когда разразилась беда при Кербеле, каждый из его сподвижников, умирая, звал Хусейна. Все они хотели склонить голову к ногам того, кто всегда и во всем был предводителем. Но кого же должен был звать он сам, когда, израненный, рухнул наземь: «Господи, я доволен тем, чем Ты доволен, и сдаюсь я на Твою милость и суд. Нет бога, кроме Тебя…» Хотя мы и старались рассказать в этой главе всё, что относится к жизни Хусейна, Господина мучеников, но, волей-неволей, подробности, касающиеся его семейства…

Да, чуть не забыла: серьезно разобраться с Ксюней по поводу ее дурацких планов бросить институт и пойти работать диджеем в ночной клуб. Просто взять с нее клятвенное обещание! И последним пунктом… Тут Вика серьезно призадумалась, надо ли вообще это вносить в повестку, но, подумав, все же решила – надо. И написала: позвонить Курносовой в Израиль. Позвонить и все объяснить, а то как-то смешно и глупо, ей-богу, все получилось. Внимательно просмотрев свои записи, Вика поняла, что охвачено все самое…

Взгляд его задержался на галерке, где Клара делала вид, что увлечена созерцанием своего телефона. Клара была дочерью друзей его семьи. Возможно, его даже приглашали на ее бат-мицву [1] , однако он не обращал на девочку особого внимания до тех пор, пока, вновь встретившись с ней недавно, не обнаружил, что из неуклюжего пухлого ребенка она превратилась в роскошную темноволосую соблазнительницу. Низкорослый полный паренек, сидевший неподалеку от Клары, бросал, как ему казалось, украдкой мечтательные…

– У тебя есть второе, среднее имя? – спросила она меня, темноволосую девочку. – Сесилья, – ответила я. Мне было пять лет. Я знала свое среднее имя, свой адрес, свой номер телефона. – А у тебя? – спросила она, кивая в сторону Джоан, и взяла ее крохотную ручку. Она держала ее, словно хрупкую птичку. Я выхватила загорелую руку Джоан из рук учительницы. Уже тогда я не любила, когда люди позволяли себе слишком много с моей подругой. Я привыкла к тому, что всем хотелось ее потрогать. Я это понимала,…

Само название «культурная история» говорит о том, что эта наука использует междисциплинарный подход и старается совместить две основные гуманитарные науки, а именно историю и культуру. Таким образом, культурная история – это междисциплинарная наука, совмещающая историю и дисциплины, связанные с культурой: антропологию, социологию, культурные исследования и т. д. Среди всех направлений гуманитарных наук, коих немало, ближе всех к социологии, истории и культурным исследованиям стоит именно культурная…

– Какой сегодня день? – Мой голос звучит как чужой. – Среда, – отвечает медбрат. – Два дня вы провели в коме. Сказано будто о ком-то другом. – Как вы себя чувствуете? Я снова откидываюсь на подушку: – Немного кружится голова. – Это вполне нормально. – Когда я смогу повидать детей? – Завтра с утра я позвоню вашим родным. Медбрат идет к двери. Не дойдя до нее, останавливается: – Если что – звоните. Сейчас к вам заглянет доктор. Не дожидаясь ответа, он уходит. От чего зависит,…