Советская классическая проза

Спустя время раскрасневшаяся Мавра, с платком, съехавшим набок, торочила на проулке бабьей толпе: – И что он, милушки, нашел в ней хорошего? Хоть бы баба была, а то так… Ни заду, ни пуза, одна страма. У нас девки глаже ее выгуливаются. В стану – перервать можно, как оса; глазюки – черные, здоровющие, стригеть ими, как Сатана, прости Бог. Должно, на сносях дохаживает, ей-бо! – На сносях? – дивились бабы. – Кубыть, не махонькая, сама трех вынянчила. – А с лица как? – С лица-то? Желтая.…

Франклин Делано Рузвельт был не похож на них. Преодолев яростное сопротивление американской реакции, он добился дипломатического признания Советской России. Страна его была нашим союзником в страшные годы борьбы с гитлеризмом. Больной, наполовину парализованный, он пересекал необозримые земные, морские и воздушные пространства, чтобы встретиться со своими соратниками по антифашистской коалиции... Да, союзники и тогда далеко не во всем были согласны друг с другом. Это вполне естественно для представителей…

Бог и глазом не моргнул. — Или на людей губы надул? — спросил Кудеяр. — Изобидели они тебя. Кои-то молятся для блезиру, а партейцы, те совсем отрицают. Вот и окажи себя… Помоги хоть варнака изловить. Знак подай. Надоумь! Нам, мужикам, с простым-то умом не допытаться. На Саломатова можно подумать, на Хорькова, на Согрина, на Окунева, эвон сколь их на Первой улице проживает, все лишенцы, супротивники. Им хлебушко легко достается. Батраки да должники горбы гнут. Чужой труд не жалко. А ты хоть меня…

Иногда он вспоминал женщину, которая его не ждала, и вторую женщину, которая тоже не ждала, но к ним он мог прийти всегда, когда хотел, если был в городе, и от этого очень желанны они не были. А ту, которую он любил, любит другой, и она далеко, и у нее, наверное, уже дети, и вообще при воспоминании об этом Медучину почему-то обидно. И от этой обиды ему бы сейчас никого из них видеть не хотелось. Он стал вспоминать своих друзей и думать, кого бы из них он сейчас желал увидеть. Но занятие оказалось…

боеприпасами, деньгами. Некоторые из этих агентов проникали в нашу страну, участвовали в формировании новых банд. В. И. Ленин в речи на объединенном заседании Всероссийского ЦИК, Московского Совета и общественных организаций Москвы 29 июля 1918 года, анализируя создавшееся положение в Средней Азии, говорил: «Вчера получено сообщение, что часть городов Средней Азии охвачена контрреволюционным восстанием при явном участии англичан, укрепившихся в Индии...» На борьбу с басмачеством встал…

Отпив сельтерской воды и взвесив тем временем, что нужно сказать дальше, Платон Лукич Акинфин снова ступил на круглый «орленый» коврик и дал волю своему молодому голосу: — Я был и буду тем, кем я есть, пока меня физически не лишат возможности быть самим собой. Я останусь верен унаследованному мною месту в жизни и своим убеждениям. Мне уже много раз приходилось говорить, что люди испокон веков состоят в трудовых отношениях: одни предоставляют и организуют работу, другие выполняют ее. Предоставляющие…

Оскару исполнилось двадцать пять лет. Несмотря на то что он выделялся среди других парней тихим, молчаливым нравом, голову он держал высоко и ни перед кем ее не склонял. Когда Оскар шел по поселку, его большие красные руки тяжело свисали вдоль тела, словно обремененные собственной силой, и даже в толпе рыбаков его еще издали можно было заметить по гигантскому росту. Широкоплечий, с загоревшим от солнца, обвеянным морскими ветрами лицом, в облепленной рыбьей чешуей, запачканной смолой одежде и высоких…

После завтрака снова взялись они рассматривать свои подарки. Вета получила деревянный ящичек с медовыми акварельными красками и целых две кисточки — побольше и поменьше. Кисточки были мягкие и толстенькие. Она поводила ими по губам, очень было приятно, а потом послюнила и обмяла пальцами, и стали они круглые и остренькие-остренькие. А еще она получила куклу — большого целлулоидного голыша с бежевыми целлулоидными кудрями, голубыми глазами и красными губками, ноги и руки вращались на резиночках. Кукла…

Глава XXIX. Герои зовут… Глава XXX. Отряд выходит на трассу Глава XXXI. Орленок, Орленок… Глава XXXII. Любовь и ненависть Глава XXXIII. И снова в тревожную даль КТО ВИНОВАТ? КОРАЛЛОВАЯ БРОШЬ. СТАРЫЕ СЧЕТЫ. ЗАЧЕМ МНЕ ЭТОТ МИЛЛИОН? ЯШКА МАРКИЗ ИЗ ЧИКАГО. ОКНО НА ШЕСТОМ ЭТАЖЕ. ПОСЛЕДНИЙ ВЗЛЕТ Кто виноват? Коралловая брошь Старые счеты Зачем мне этот миллион? Яшка Маркиз из Чикаго Окно на шестом этаже Последний взлет Николай Сизов НАСЛЕДНИКИ …

В районе Мугани он встретил щуплого человека с черными вьющимися волосами и решительными глазами. Это был «король» алюминия, — Дубенко встретил его тогда, в Кремле. Он приехал вместе с караваном автомашин, набитых людьми и материалами. Щуплый человек сказал, что из красноватых камней, рассыпанных под ногами, он будет выплавлять алюминий. По камням бродили овцы и козы, выщипывая траву, и не верилось, что легкий блестящий металл так небрежно разбросан природой. Люди спрыгнули с автомобилей, натянули…

— Люди добрые! Дорогие мои!.. Спасите ребенка!.. Возьмите моего сына. Они гонятся за нами… Они уже убили мою мать… убьют и его… Спасите, родненькие!.. — Беги, дочка, беги, — зашептала старуха-беженка, крестя женщину. — Бог с тобой… Он поможет… Они не догонят тебя. Беги… в чащобу, в кустарник;.. — Ой, нет!.. Нет… Они найдут, они догонят нас… Вот… Слышите их голоса? Спасите! — Женщина задрожала и рванулась к людям. Много страшного видела Татьяна за дорогу, но эта охота за женщиной с грудным ребенком…

– Что это такое? – спросила мама и всплеснула руками. – Мы сажаем сливы, – радостно объяснила Светка. Мы посадили все сливы, а потом срывали их по одной и ели. Так закончился мой день рождения. Я думал, это было в мирное время, потому что ярко светило солнце и сливы можно было не только есть, но и играть ими, сажать на колючки акаций, а потом снова срывать. Но оказалось, я ошибаюсь. Семь лет мне исполнилось в августе сорок первого, а война началась в том же году в июне. Выходит, не было в моем…

РЕБРОВ 1 Иван сидел на земле и смотрел на угасавший костер. Тихо было в лесу. Только коровы жевали, вздыхали грустно, да вскрикивала незнакомая птица. Тихо. Как будто и не было ни войны, ни фронта, который, как говорили, где-то совсем рядом. Сладко похрапывая, спал напарник Ивана Афанасий. Иногда ворочался, хрустел валежником, затем притихал и снова начинал сопеть. Ивану было грустно. Может быть, темнота так действовала на него, ночь, а может быть, эти гаснувшие угли.…

— Стано-вссь! Мимо Огородова пробежали на умывание солдаты первого расчета, обдав его запахом портянок и сонного тепла, в нательных рубахах, засудомоенных в зольном щелоке до желтизны. За ними шел, как всегда со сведенными коленями, Гребенкин в старом распахнутом мундире, на котором оттянутые пуговицы висели по обоим бортам, как медали. — Пяском! — командовал он вдогонку солдатам, а те уже выбирали на камнях место, боясь оскользнуться и оступиться в воду. — Падерин, сукин сын, — руководил унтер,…

— Правильно, сынок, поедем. Ты на родину, а я поближе к Трофимычу. Умру, косточки мои около него покоиться будут. И вот он снова в Приленске. Через несколько минут он ступит на родную землю этого далекого старинного города. «Край света», сказала Людмила. Нет, теперь это не край света. А если бы даже и так! Никогда отдаленность не пугала русского человека. Испокон веков пытливые землепроходцы, «не щадя живота своего», пробивались через нетронутую тайгу, плыли на утлых челнах по неизведанным порожистым…

Мать после смерти отца ходила робить на заводский двор вместе с другими бабами-дровосушками и получала пятиалтынный в день. Заводишко был незавидный, не много силы давала ему водяная турбина, железо производилось по старинке — кричным способом. Рабочая пора начиналась с весенним половодьем. А осенью, когда в горной речке спадала вода и пруд мелел, завод останавливался на всю зиму. Рабочих отпускали, и они вольны были заниматься чем угодно; люди брались за всякую работу, лишь бы дотянуть до весны.…

Среди суматохи, царившей на дворе, Сергей не без труда нашел командира первой роты. У того в это время шла горячая работа — погрузка цейхгауза. Едва взглянув на записку, он окрикнул выглядывавшего из-за груды шинелей курсанта. — Эй, старшина!.. Лебедев! Передай-ка товарища в первый взвод. Старшина, невысокий, крепкий, с солдатской походкой, выдававшей в нем старого унтера, повел Сергея на самый верх. — Вот, — сказал он, обращаясь к взводному курсанту, — возьми его, брат, к себе на попечение.…

В небольшом цехе специальной стали стоят четыре электропечи. Они совсем маленькие, если сравнить их с огромными мартеновскими агрегатами. Это словно бы и не цех, а всего-навсего просторная кухня или лаборатория, где сталевары похожи и на поваров, и на учёных, они могут сварить не тонны, а килограммы драгоценной, дороже золота, стали, где чистота металла и точность анализа строжайшая, почти что священная заповедь. Но независимо от важности и ценности плавки, сталеваров, этих волшебников стали,…

А может, его собственное имя подтолкнуло его засесть за этот труд? Дело в том, что, к несчастью, звали его Степан Тимофеевич, как и знаменитого волжского разбойника Степана Разина, возведенного нашими историками в ранг бунтаря-революционера. Впрочем, еще задолго до большевиков народ его сделал своим кумиром, сочиняя о нем легенды и песни. Нет народа, который не воспевал бы своих разбойников, но каждый народ воспевал их по-своему. В знаменитой песне о Степане Разине воспевается как благородный…

— А теперь вот что, — сказал Королев, усаживаясь и вытягивая под столом ноги в до блеска начищенных, плотно облегающих икры сапогах, — и есть не буду, и пить не буду. И тебе не дам. Пока не скажешь. Как же ты решился? Ну, давай, давай! Рассказывай. Звягинцев пожал плечами и смущенно улыбнулся: — Послал записку в президиум. Не был даже уверен, что дойдет… Вот и все. — Ну, знаешь! Королев развел руками, потом взял бутылку, пошарил взглядом по столу в поисках штопора. Не нашел, зажал бутылку…