Современная проза

Я закрыла глаза, испытывая больше, чем облегчение. Этого психа мы не задавили, я цела. Пол тоже. А учитывая кучу предстоящих формальностей плюс пережитое мною нервное потрясение, у меня все шансы проспать эту ночь в одиночестве. Слабым голосом я отозвалась: «Все в порядке, Пол», – и поудобнее уселась на траве. – Слава небесам! – воскликнул Пол, вообще питающий склонность к старомодным выспренним выражениям. – Вы не пострадали, дорогая. Мне было показалось… Я так и не узнала, что ему показалось.…

– Эй! – он обнял ее спину. – Ты в порядке? – Да, – спокойным, бесцветным голосом ответила она. Он попытался заглянуть ей в глаза. Но взгляда не было. Глаза были, а взгляд отсутствовал. – Послушай! Может, воды?! Она покачала головой: нет! Спустя несколько минут, сделав явное усилие над собой, она вернулась. Посмотрела на него все еще затуманенными глазами, вздохнула, наклонилась, поцеловала его пупок и, мирно положив голову к нему на живот, снова закрыла глаза. Он спросил осторожно:…

– Если бы ты только знала! Как красив океан! – шумно выдохнул ты. – Если бы ты только могла знать! Когда-нибудь я тебя с ним обязательно познакомлю. Ты ему непременно понравишься. Да и он тебе тоже. Ты говорил так, словно океан по-прежнему принадлежал тебе. Ты не мог знать, что океан мне уже подарили. – Я уже знакома с этим океаном. И не такой уж он красивый. Скорее опасный и чуточку злой. Но я ему, безусловно, понравилась. Хотя нас познакомил не ты, а совсем другой человек. – Этот другой…

– Я ведь не знаю, сколько у вас есть, – ответил Олег, опустив глаза. Он был напряжен, начиналась самая важная часть разговора. Володя почувствовал некоторую странность ответа. Он спустил ноги с металлического барьерчика, сел на скамейку боком и сказал: – Не понял. – Я же не знаю, сколько у вас есть, – повторил тем же тоном Олег, не глядя на Володю. – А на какой срок? – уже очень заинтересованно спросил Володя. – Понимаешь, если у меня хорошо пойдут дела, очень может случиться, что я и отдам, –…

Я боялся их. Думаю, не знай я, что рядом прохаживались посетители или смотритель, вряд ли бы осмелился остаться с ними наедине. «Да вы их прямо глазами пожираете», — говорил, смеясь, смотритель, должно быть, он думал, что я чокнутый какой-нибудь. Ему было невдомек, что это они пожирали меня глазами в неспешном акте золотого каннибализма. А выходя на улицу, я только и думал что о них, будто они могли издалека влиять на меня. Я приходил каждый день, а вечерами живо представлял их, неподвижных в полумраке,…

Все — аналогично, и поэтому приведу еще один пример, доказывающий этот случай: может статься, что торгующий на углу булочник — реинкарнация Наполеона, а он этого и не знает, поскольку порядок остался ненарушенным, поскольку он никогда не сможет встретиться с истиной в автобусе; но если, так или иначе, он дойдет до этой истины, то поймет, что повторил и повторяет Наполеона, что преображение из слуги во владельца булочной на Монпарнасе по сути — то же самое, что побег с Корсики и захват трона Франции,…

Обозрев наше королевство, мы спускались с насыпи, чтобы укрыться в скудной тени ив, лепившихся к нашей изгороди, оттуда была видна та самая белая дверь. Здесь находилась столица нашего государства, сказочный город, сердце нашей игры. Игру придумала Летисия, самая везучая из нас троих. У нее было много привилегий. Летисию не заставляли вытирать тарелки, заправлять постель, она могла целыми днями читать или наклеивать картинки, а вечером ей разрешали посидеть подольше, стоило только попросить, я уже…

И он показал мне свои руки, которые выглядели так, будто он только что давил ладонями свеклу. Любопытно, что у меня-то сложилось совершенно противоположное впечатление: мне как раз показалось, что сегодня — один из тех вечеров, когда у Маэстро побаливает печень, и потому он дирижирует в простой и сдержанной манере, вовсе не рассчитывая поразить. Но, вероятно, я был единственным, кто так думал, потому что, например, Кайо Родригес, завидев меня, чуть не бросился мне на шею и заявил, что «Дон Жуан»…

Будучи человеком действия, назавтра Фима совершил два поступка: купил пачку папирос «Север», бывший «Норд», и пошел записываться в институтскую секцию бокса. – Куришь? – спросил тренер, перемалывая звуки стальными зубами. – Нет, – ответил Фима. – Случайность. – Сколько лет? – Двадцать два. – Стар, – с неким издевательским сочувствием отказал тренер, хотя для прихода в бокс Фима и верно был безусловно стар. – Хоть немного, – с интеллигентской нетвердостью попросил Фима. – Мест все…

Хорошая дубина ГЛАВА 1978 Смертельный зельц Очернительский очерк ГЛАВА 1979 Недостижимость блискующего идеала В скрадке ГЛАВА 1980 Золотой обруч Сент Мишель ГЛАВА 1981 Голубые этажи Дрянная, дрянная, дрянная, испорченная... ГЛАВА 1982 Свинячья музыка Браво, браво!.. ГЛАВА 1983 С чего начинается Родина Попытка разобраться в совокупности обстоятельств ГЛАВА 1984 Ода под названием «Низзя» Постыдный со всех сторон случай ГЛАВА…

После первых двух бутылок «Эрети» они перестают говорить о христианстве и начинают говорить о нашем поколении. Потом Андрей падает на матрац, лежащий на полу, и отключается. Митя звонит по телефону, собирает пустые бутылки и уезжает, закрывая комнату на ключ. Его друг спит и видит золотые сны. 3 Вечером он просыпается. В комнате темно. Он осматривает предметы с чувством наслаждения предметами. В грязных бокалах отражается свет вечерних фонарей. Легкий ветерок, дующий из открытой форточки,…

А она просто стояла неподвижно и плакала, наконец поняв, что никто не услышит ее мольбу о пощаде. Лишь страх, стыд, бессилие и отчаянье владели ее сердцем. Священник заговорил: - Дети Божьи, близок судный день. И сегодня мы должны еще раз показать создателю, на чьей мы стороне. Ибо сказал Господь: не думайте, что я пришел на эту землю, чтобы установить мир: ибо я пришел, чтобы разлучить человека с отцом, дочь с матерью, и невесту - со свекровью. И враги человека из его же дома будут. Кто любит…

Период после Зимы я назвал Весной. Это было время агонии и порабощения. Оно закончилось, когда я достаточно окреп, чтобы преодолеть боль и вырваться из плена корней, которые хоть в начале и потянулись за мной, но потом высохли и обратились в прах. И я понял, что не корни кормили меня жизнью, а я их - своей свободой и болью. После этого поднялась такая жара, что даже время задохнулось и опять остановилось. Я жил, мысленно превращая цветы на стенах в рожицы, пока в один прекрасный день они не начали…

Наконец попалась одна. Схватив «ежовыми тракторами» крысу, Сега вытащил ее из сетки, вынес из подвала и кинул в бидон. Соприкоснувшись головами, друзья заглянули в бидон, оценивая трофей. Крыса была как крыса: не большая и не маленькая, с хвостом. Она неподвижно сидела в полумраке на пока еще холодном днище бидона, покрытого обугленной крысиной кровью. — Опчики-корявые! — Сега звучно шлепнул ладонями по бидону. — Ща поджарим тебя, шушера. Крыса сидела неподвижно. — Ишь, и не шугается… — Сопля…

В какой-то поездке в очередной филиал он познакомился в ресторане с девушкой Машей, пришедшей на день рождения подруги по фирме, где они торговали металлом. Платили им хорошо, девушки были материально независимы и за стол могли заплатить сами. С.С. не скучал, он любил один посидеть за выпивкой без разговоров, и сам себе он был интересен. Машу он приметил сразу, было в ней что-то яркое, хотя тип ее был не его. Ему нравились невысокие брюнетки с большой грудью и попой стульчиком. Маша была блондинкой…

У меня было два варианта: либо она действительно ушла в эстетическую нирвану, либо просто заснула. 1. Оранжевый с красным Срезанная бирючина по-прежнему пахнет кислыми яблоками, как и тогда, когда мне было шестнадцать. Но это — редкое затянувшееся исключение. В те годы все вокруг было другим: более восприимчивым и отзывчивым к аналогии и метафоре, чем теперь. Во всем было больше значений и больше трактовок; и истин, имеющихся в наличии для свободного выбора, было значительно больше. И символизма…

Никаких видимых следов болезни не было и в помине. Вероника подумала: не может так светиться больной человек. В больном человеке обязательно что-то идет на ущерб. Он может не чувствовать болезни, но светиться не будет. Вероника успокоилась и стала дальше красить свой глаз. Нютя стояла рядом, выпятив пузо, и смотрела с немым восхищением. Все, что имело отношение к Веронике, приводило ее в особое состояние. Она обожала, обожествляла свою мать. Вероника была для нее не бытом, как мамы у всех остальных…

— Первый взвод, справа по одному, короткими перебежками — вперед! Справа из-за своих укрытий поднимались товарищи. Бежали, падали, снова поднимались. Пошел второй взвод, наш, — шум от выстрелов и взрыв-пакетов усиливается. Поле заволакивает густым белым дымом. Вот и моя очередь. Я поднимаюсь, бросаюсь вперед и, пробежав метров двадцать, падаю в какую-то заросшую высокой травой ямку. Поле полно земляникой. Эх, некогда! Товарищи подтягиваются. И вдруг я вижу — совсем рядом поднимается замполит. Рука…

Задумалась Курочка Ряба. Что она в жизни слышала? Чаще всего — курица безмозглая да дура бройлерная. Никогда никто ей доброго слова не сказал. Даже имя — и то придумали оскорбительное: Ряба. А ведь она не настолько уж и рябая, чтобы такое имя носить. А заслужить авторитет, оказывается, проще простого! Принеси в лес какое-нибудь зеленое насаждение — и получай респект по полной! Ну, так она этих зеленых насаждений столько натащит, что эти придурки считать замучаются. Сказано — сделано. Пошла Курочка…

Единственная комната, которую Людмила не очень жалует – кабинет. Там настоящий компьютер, принтер, сканер, ксерокс, Интернет. И кресло перед рабочим столом, которое все-таки больше предназначено мужчине. Там же книжные полки. По ним можно определить пристрастия хозяйки – книги по экономике, бизнесу и развитию личности. Свияж, Шаталова, Семенова – здоровый образ жизни, Роберт Кийосаки, Джим Рон, Джо Карбо, Билл Ньюмен, Ренди Гейдж – стратегия достижения счастья и богатства. Совсем потеряла свой товарный…