Современная проза

Врачи тоже не понимают, почему я всегда такая холодная ни сердце, ни кровь меня не греют. Хотя все анализы, которые я сдавала, показали, что со мной все в порядке. Бабушка все время мне говорит, что люди, которым всегда холодно и они сами холодные, имеют очень горячее сердце. Конечно, я не знаю, насколько это правда, но мне показалась это смешным. Отсидев, наконец, все пары, и поехав домой, я снова задумалась, о тех же вопросах, что меня так мучают и не дают покоя – а кто Я? Закрыв глаза, я услышала…

Я вертел в руках темный кусок похожий на слипшуюся изюминку и не знал, откусывать ли от него либо выбросить туда, где я его не так давно нашел. Двойственность разрывала мое восприятие, я лепетал про себя слова про выбор и невозможность отойти от созерцания этого грубого и тяжелого сгустка. Как эта красотка вообще оказалась на улице, под холодом осеннего вечера? Кому-то пришлось не по нраву вот так же, как и я теперь стоять под потолком из звезд и не знать, что делать дальше. Даже не сам факт «незнания»…

Уроки биологии увлекали теперь не меньше, чем фильмы экшен. Потому что даже о скучнейших вещах Туманова умудрялась рассказывать с таким артистизмом, что все слушали, затаив дыхание, а когда звенел звонок на перемену – никто не двигался с места. Вике нравился ее меткий беспощадный сарказм и манера держаться – дружелюбная, но все же слегка отстраненная. С учениками Ольга разговаривала как с равными, но тем не менее будто парила над всеми, не допуская фамильярности и панибратства. Вика завидовала…

Через пруд вёл небольшой мостик, прямо подходивший к сёдзи, а свет мягко просачивался сквозь дверь. В комнате были видны три фигуры: две большие, похожие на мужчину и женщину, и одна маленькая. Они о чём-то разговаривали и иногда смеялись, а ребёнок бегал вокруг них. – Хватит уже бегать Казуки, – мужчина поймал попытавшегося прошмыгнуть у него под рукой мальчика, – Тебе давно пора спать. – Но я не хочу! Ребёнок начал вырываться из рук отца и махать руками, как вдруг женщина положила ему ладонь…

А, может быть, это я сам? А вообще, Родина это место где ты родился и живешь, или то, что родилось в тебе и живет? Вот, например, является ли панцирь улитки ее родиной? От таких да этаких мыслей торжественный страх то и дело незамедлительно и больно сжимал мое зыбкое существо. Страх немотивированный и необъяснимый. Тотчас представлялся мне провинциальный актер, еще пару минут назад до колик потрясавший полупустой зал утробными анекдотами, теперь уже с дрожащими руками и жестокой испариной…

Но больше всего в словах сэра Вальтасара удручало напоминание об отце, смерть которого я старательно изгонял из памяти, но безуспешно… Увы, мои старания оставались тщетными: репортёры жёлтых изданий при каждом удобном случае назойливо бросали в спину идиотские вопросы, а лорды сопровождали каждый шаг, каждое движение нового пэра многозначительными взглядами. Да отец погиб на дуэли, пронзённый в сердце арбалетным болтом. К сожалению, право выбора оружия принадлежит тому, кому бросают вызов. А…

А как мы насытили губы любовью, То за руки взявшись, брели по земле, И жизнь вдруг стала такою понятной В счастливой из всех ночной тишине. Мёд Лес стеной стоит очень красивый, Тут деревьев растёт просто тьма, В одном месте живут в разнобое Дуб, берёза, красотка ольха. Мы зашли в этот лес неслучайно, Чтоб отведать природы продукт, Тот, что в долгом труде своём пчёлы, В соты ульев упорно несут. Так на пасеке мы оказались, Где в отрогах земной красоты, «Это…

– Ты выйдешь за меня? – ну, прямо как в кино. – Да, конечно! – Ира была счастлива. Мать Ирины, отец и брат, приняли участие в организации свадьбы. Родители Сергея как- то холодно отнеслись к этому событию. Да, они присутствовали, но сидели скромно в уголке. Не пили, ели мало, больше разглядывали гостей и шушукались между собой. – Что это сваты такие нелюдимые? – спрашивала мама у Ирины. – Ну, какие есть, – уклончиво отвечала дочь. После свадьбы молодые стали жить с родителями Иры. У…

Уже с трудом ковыляя, Машка поднялась на крылечко, выложенное щербатыми бетонными плитами, и потянула тяжелую дверь на себя. Странная была дверь – как будто ее оторвали от какого-нибудь особняка, ну или там, старинного сталинского здания и пришпандорили к этому серому вагону. И она торчала среди одинаковых убогих окошек инородным телом. Ужас. В общем, вся эта история Машке конкретно не нравилась! За дверью почти сразу начиналась лестница – самая обычная, с некрасивыми, грязноватого цвета ступенями,…

Главное, чтобы эта игра была необходима моему герою… Часть первая Привычка идиотничать 1 –Какая у тебя, Гриня, все-таки, фамилия красивая! –Мамина девичья…По отцу-то я – Резинкин… Я чуть не подавился от смеха. Набитый пищей мой рот оказался не готов к незапланированным толчкам из недр организма, ина стол полетели хлебные крошки, уже успевшие породниться со шпротами. Футболке и штанам тоже достались комья ещё не прожёванной до конца закуски, а в опустошённый несколькими секундами…

Содержание? Видимость, одно только настроение. –Может быть, твое пристрастие к этому человеку – некая форма избавления от установочных запретов? – спросил Борисов. Лев вопросительно посмотрел на собеседника – толстого и неподвижного, вроде кактуса в окне. – Там на входе сторожит старуха, – произнес Борисов, – потусторонняя старуха. А пульс у нее, между прочим, нормальный. В изъеденном грязью окне появилась седая стриженая голова и сонно уставилась на них. Рука безостановочно нащупывала шпингалет,…

Однако, как бы там ни было на самом деле, слова, сказанные ухоженным господином, засели глубоко в сердце бывшего пьяницы, каковым ещё вплоть до сегодняшнего утра был Аристипп, и весь оставшийся день неудачливый дворник только и думал о том, что он, оказывается, тоже для чего-то нужен в этом мире. И вдруг работа его показалась ему такой значимой, что стал он смотреть на неё совсем по-другому, и даже оставшийся день отработал без незапланированных перекуров. В конце же дня, когда всё уже было сделано,…

А если опереться на Веды? Древнейший текст, который знает человечество, все-таки. Там все должно быть однозначно истолковано, надо только прочитать. И постичь. Или можно без особого постижения? Если пройтись по Китай-городу, можно увидеть много ведических местечек. Интересно, их владельцы изучали Веды? Или палочки-вонялочки просто создают атмосферу приближающегося просветления, а владельцы притворяются и тянут деньги из простофиль? Меня, кстати, от благовоний мутит. Может, это знак?.. А индуизм?…

– Приехали, – донесся до меня сквозь сон голос водителя. Открываю глаза и вижу в автобусном окне свое помятое отражение вместе со всей обычной вокзальной живностью вокруг. – Спасибо! – выходя из тесного салона, крикнул я. Встал на отполированную за много лет ногами пассажиров и атмосферными осадками гладь кирпичной мостовой. Главная площадь еще не успела обрасти мелкими вредителями-торгашами, а все официальные магазины в это время были закрыты. Вокруг никого не было, только вдалеке мельтешили…

Время шло, и как не странно, с возрастом наше отношение с братом поменялось друг к другу, и даже я смогла доверять ему свои тайны… Может это ещё связанно с тем, что он начал встречаться как раз с моей Пулькой, а она мне как моё второе я, как сестрёнка! Вполне уместно вставить шутку: «Инцест дело семейное!», но, пожалуй, забудем об этом! С юмором у меня всегда было плохо… Пулька всего на год младше меня, но дружим мы с ней с детского сада. Вот уже там мы начали чудить… Я всегда поддерживала её безумные…

Однако ноги, – не испытывая особой охоты выслуживаться перед решениями головы, шевелиться не торопились, одновременно притормаживая сам ход мысли о подвиге. Оказывается, они, которые суть вообще конечности, – могут воздействовать на мысль. Наверное, да, способны, и это мы уже видим в действительности. В ответ на такое нежелание завсегда подчинённых членов работать, голова задумалась и, как бы шутя над собой, вспомнила поговорку «дурная голова ногам покоя не даёт». На что, в общем-то, отзывчивые ноги,…

Правда, любовью при таком соседстве заниматься было трудно. А она требовалась почти каждую ночь, поэтому занимались тихо, по-партизански, закрывая друг другу рты ладонями. Но тахта скрипела. Родители не выдержали. Во-первых, купили новую тахту, которую отец придирчиво проверил еще в магазине, во-вторых, взяли в привычку раз в неделю по вечерам уходить в кино. Эти вечера были для молодых праздниками! Разнузданными, надо сказать, праздниками. Прямо оргиями любви! Но к приходу родителей дети чинно…

После пирогов с пивом Андрей быстро перешёл к активным действиям. Татьяна с удовольствием приняла его. Он был неутомим: командовал ею, сам ставил в позы, говорил, как встать и как повернуться – она была рада подчиняться. Живя в посёлке, она лишь дважды имела любовный опыт. В первый раз она ничего не помнила, так как была сильно пьяной – подружки напоили её ради смеха, зная, что она до этого ни разу не пила алкоголь. Парни придурки потом говорили, что устроили “хоровод” в тот вечер. А второй опыт…

Обеденный перерыв длился лишь час, и женщина спешила. Каждая упущенная минута отнимала у неё целую минуту времени от без того короткого, уже начатого часа, в котором можно прочитать любовь. Ускоряя шаг, Мариса прошла по центральной аллее, свернула на выложенную камнем узкую тропу, вышла по ней к разноцветной клумбе в петуниях и бархатцах, а от нее – по такой же каменной тропе,– на перекрестие трёх аллей, увенчанное постаментом из белого мрамора с возвышающейся на нём бронзовой скульптурой танцующей…

А ещё был у них престарелый брат Яков Хан, кореец. Ульяна ему нравилась, и он всегда старался её приобнять, а Настю брат терпеть не мог. Сестра была высокая, видная и загадочная, с нереально молодым, как наливное яблоко, лицом, и уже седыми волосами, а Настя – невероятно толстая, она же всё время ела! У неё, казалось, кожа сейчас треснет и польётся жир, как сок из переспевшего плода. Через час отсюда в Чистый переулок Вытечет по человеку ваш обрюзгший жир… Сестра Ульяна была очень злой…