Современная проза

Норма уставилась на посетителя широко раскрытыми глазами. Тот улыбался. — О чем вы говорите? — недоуменно спросил Артур. Мистер Стюарт был удивлен. — Но я только что объяснил. — Это шутка? — При чем тут шутка? Совершенно серьезное предложение... — Кого вы представляете? — перебила Норма. Мистер Стюарт смутился. — Боюсь, что я не смогу ответить на этот вопрос. Тем не менее заверяю вас: наша организация очень сильна. — По-моему, вам лучше уйти,— заявил Артур, поднимаясь. Мистер Стюарт…

Учитель английского — мистер Эдли (Папаша) Учитель истории — Криспо Учительница актерского мастерства — миссис Уилсон (Ева) Режиссер школьного театра — мистер Ричардсон (Викинг) Тренеры Тренеры команды по регби для мальчиков моложе четырнадцати — мистер Лилли и миссис Бишоп (жена преподобного Бишопа) 1990 Когда померк, до половины лет, Свет для меня в житейской тьме кромешной, «К чему мне, — вопросил я безутешно, — Талант, который зарывать не след? Как может человек,…

— Да, Бертран, в вашей преданности я не сомневаюсь. — Сир… — Помните, что кричал мне тот боров в порту? Про революцию, создавшую тирана? — Помню, сир. Я жалел лишь о том, что не в моей воле было заставить его замолчать. — Они все так думают. Несчастные. Для них великий человек — это порождение обстоятельств. Они не понимают, что тот, кто рожден для великих дел, для великой власти, всегда придет к ней. Именно это и делает его великим. Глава первая Дождь настойчиво стучался в окно —…

Молодой священник расслышал в этих словах не только сарказм, но также и возможность откровенного предложения. Брат Доминик был ощутимо нетрезв, изо рта у него смердело выпитым церковным вином. Однако это вовсе не показалось отцу Аурелио смягчающим обстоятельством — им овладела еще б о льшая ярость. Он указал на изображение Христа на самом почетном месте в келье; в голове его рождалось столько упреков и оскорблений, что юноша просто захлебнулся ими и не смог произнести ни слова. Он никогда не испытывал…

Немецкий институт истории Сиона, 2052 г., осень 13 сентября 2031 года 1 Именем Гюнтер нарек меня дед, отец моего отца, бесконечно любивший немецкую культуру. Немецкая культура была для него, с одной стороны, краеугольным камнем эстетики, философии и поэзии, а с другой — колыбелью высококачественных товаров, производившихся такими фирмами, как «Мерседес», «Телефункен», «Бош» и др. Однако в действительности дедом руководила не столько любовь к немецкой культуре, сколько желание…

Спасение мое пришло в последнюю минуту. Ответа «нет» от меня не принимали. Выбор был прост — соглашаться или быть навеки сосланным подальше от вещательных каналов Лос-Анджелеса, крутить полинезийские мелодии в Арканзасе. Но после моего призыва на прошлой неделе вы пришли мне на помощь и спасли меня несметным количеством откликов. Мусоровозы устроили затор у офисов KRUF [26] и погребли новоявленного военного преступника, нашего менеджера, под тоннами писем и порнографических открыток. Многое из…

Я долго боялась писать и писала в стол. Я боялась быть непонятой. Народная мудрость гласит: «Волков бояться – в лес не ходить!» Я лично считаю, что счастье – это взаимопонимание. Обратная связь, так сказать. Да, наверное, как и любой человек, я склонна бояться социума, и в частности критиков. Когда ты прислушиваешься к мнению окружающих, ты изменяешь себе, своему внутреннему стержню, и занимаешься всем, чем угодно, только не тем, что тебе близко. Уходишь в себя. Забываешь о деле, которое приносит…

За что же моя рядовая, честная, единственная склонность подавляется бесчисленными органами, лицами, институтами великого государства?! Я должен это понять. Не буду утруждать себя композицией. Сумбурно, длинно и невнятно попытаюсь изложить свою «творческую» биографию. Это будут приключения моих рукописей. Портреты знакомых. Документы… Как же назвать мне все это — «Досье»? «Записки одного литератора»? «Сочинение на вольную тему»? Разве это важно? Книга-то невидимая… За окном — ленинградские крыши,…

Нет, наши привычные слова здесь еще не годились. Слишком много было мощи, силы, полноты. Слова были выметены, эти тучи пузырьков желтка и желатина мгновенно растворялись в кромешной тьме. Слова, написанные на никому не нужных обрывках бумаги, кружились в струях воды, в этих жидких ветрах, и рассыпались в разные стороны. Что здесь могло иметь значение? Скорости, наслаждение и боль, расстояния, все то, что стремится руководить и направлять, все эти стрелки, все площади и перекрестки, колючие взгляды…

В воображении поездка представлялась совсем иначе. Вот он ссаживается с речного плоскодонного теплоходика, доходит до деревни, где на завалинках – Саша не знал, что такое завалинка, и представлял ее себе в виде удобной деревянной скамейки вдоль бревенчатой стены – мирно сидят выжившие из ума старухи, кругом растет подсолнух, и под его желтыми блюдцами тихо играют в шахматы на дощатых серых столах бритые старики. Словом, представлялся Тверской бульвар, только заросший подсолнухом. Ну еще промычит…

А говорит он общеизвестные парадоксы — симулянтами, вещает он, полны кладбища, и Бог не имеет отношения к религии, и единственное, к чему стремятся все политики, это переизбрание, сигаретку попрошу? Такие же речи он носит и в гости, в очень редкие гости (не зовут, он сам приходит, буквально стоит у подъезда и беззубо, умильно просится в домофон: я тут пролетая над вашей территорией, можно к вам?). А секрет в том, что его боятся, вдруг да начнет оставаться (любимая фраза женщин: «Чувствую, он начинает…

Зина лениво следила взглядом за подозрительным прохожим, пока не поняла, что траектория его движения изгибается в сторону ее скромного магазинчика. Зина немедленно выпрямилась, изобразила на лице надменную скуку и приготовилась оказать посетителю самый неласковый прием. Милиция, возможно, не имеет претензий к потрепанным прохожим. Но Зина меняет гнев на милость только в том случае, если покупатель может оплатить свою покупку. Причем немедленно и деньгами. Скрипнула дверь, и прохожий вошел в магазин.…

Сидя на террасе, за столом, покрытым синей клетчатой клеенкой, она ложечкой переложила варенье из хрустальной вазочки себе в розетку. «Как эта вазочка похожа на сосуд из Рублевской Троицы. Если бы не эти зазубринки – просто один в один. Вообще-то на современном уровне нельзя воспринимать эту актуальность в виде непререкаемой банальной удовлетворительной тенденциозности». – Мы не можем интегрировать мир парадоксальных иллюзий, – возразила Пупель невидимому оппоненту. И вспомнила фразу, которую она…

– Сидеть, твою мать! – кричал он. – Сидеть спокойно, кому сказал! Руки, руки убери, урод! Больно ему, понимаешь ли! Ясное дело, что больно! А кто виноват? Ну кто виноват, что тебе сейчас больно? Что, я? Хрен тебе! Правительство! Правительство – вот кто виноват! И заруби себе это на носу. Это правительство виновато в том, что у тебя гнилые зубы. Это, мать его, правительство виновато в том, что тебе сейчас больно! Получив такую дозу словесного обезболивающего, пациенты смирялись со своей судьбой…

— Живо, вошь!.. И башкир сам сдернул с ноги его сапог, размотал портянку. Деньги нашлись в втором сапоге; подобрав их, выпавшие, с пола, Назип снова пнул вора: — Где взял? — Это… мои… р-расчет… — корчился вор. — Какой расчет? За что? Вот я работал. Валерий Львович, — он показал на Локоткова, — работал, тоже знаю. А что ты работал — это не знаю. Слышал только как хвастался, когда освобождался, что ни одной смены хозяину не отдал. Ладно, готовься. Сейчас тебя делать буду. — Не тронь его,…

Служба, словно Река, быстро и плавно несла Ивана: поначалу его как новичка ставили в середины больших прочных букв Ж, Ш и Щ, потом, убедившись в точности его плаванья, стали постепенно смещать к краям. Так после двух лет он уже плавал левой ножкой Д или вместе с рябым татарином Эльдаром составлял хвостик у Щ. Еще через год Ивану поручили плавание в тире и восклицательных знаках, а после нанесения почетной татуировки «пловец-агитатор высшей категории» — доверили запятые. За семь лет службы Иван…

Книга первая Изгнанники духа Глава 1 30 октября 1940 года, Лондон, 54-я ночь блицкрига Она бежала, бежала, задыхаясь и крича, как в страшном сне, только на этот раз то не был сон, хотя огненные вспышки, оседавшие на землю медленно, как лепестки, и желтый свет, и темные улицы, и оранжевое марево на фоне померкшего неба — все это уже снилось ей раньше. Страшный взрыв прогрохотал на соседней улице, земля затряслась под ногами, дрожь отдавалась во всем теле — еще немного, и она бы рухнула…

Для объяснения этого у него не было слов — и ни у кого бы тогда не нашлось. Но в каком-то смысле это было нечто противоположное всему механическому. Мачта яхты была высотой семнадцать метров, площадь грота — более сорока пяти квадратных метров, а движение поэтому — слишком быстрым, чтобы можно было проследить за ним глазами. Всё, что сознание людей на борту успело зарегистрировать, — это короткий крен и хлопок, похожий на пистолетный выстрел, когда гик разорвал две стальные ванты с левого борта.…

— Good-buy, captain! — Good-buy. Наиболее рискованную часть операции по доставке контрабандного улова в Вакканай можно было считать завершенной. Часа в четыре пополудни подошедший буксировщик принял с «Академика Елистратова» швартовые и повел судно в ковш. Первым, кого встретил сошедший на берег Кузнецов, был представитель консигнатора, известной на Хоккайдо фирмы «Джапан Фиш Трейдинг, Лтд» господин Точито. Говорил он по-русски довольно неплохо, хотя и предпочитал вести деловые переговоры на…

Стоя в укромной тени арки, он услышал пьяный возглас. На свою беду, ему было даже в деталях понятно, как выглядят эти три искателя приключений. «Беги, дуреха! Беги!» - все кричало внутри. Его сознание разрывалось между порывом души и холодным прагматизмом: «Все равно не смогу ей помочь. Зачем мне это знать? Зачем я здесь? Ведь они вооружены…» Он не замечал, как его пальцы до крови впились в кирпичную кладку – с улицы донесся испуганный крик девушки. Но он уже понимал, что не придет на помощь…