Современная проза

— Черт знает! — пробормотал оператор. — У нас человека лечить не пристроишь, а тут, бляха-муха… Через два дня русскую команду, нагруженную еще больше, посадили в нью-йоркский поезд. Поэт Сергей Егоров, «мальчик войны» и автор нашумевшего стихотворения «Мои яблоки», ставшего песней, не менее знаменитой,…

– Ну, что? И куда их девать, эту гору? Поехали продадим! И Тома радостно подхватила, а Ляля, как всегда, покраснела и согласилась. На привокзальном пятачке их ромашки расхватали неожиданно быстро, и только у Ляли еще оставались три букетика, когда он подошел – грузный, широкоплечий, в расстегнутой…

Однажды он не утерпел и подошел к двум таким старушкам, судачащим возле угла дома: – Простите, вы, случайно, ничего не сдаете? – А что мы должны сдавать? – попятились те. – Да нет, я так… – опомнился Егор и, чертыхаясь, зашагал прочь. – Тебя самого бы сдать! В милицию! – прозвучало ему вслед.…

– Дай-ка мне! – послышался голос. Я вздрогнул от неожиданности, хотя знал, что это опять «он», высокий мужчина в черном пальто. Усмехаясь, он сверлил меня взглядом. – Не надо, – отвернувшись от него, зло ответил я и снова стал смотреть на сверкающие осколки льда. – Отец дома? – Голос черного пальто…

– У нас убеждения, – сказал один из них. – Какие такие убеждения? – брезгливо спрашивает военком. – Веруем, – говорят, – в Господа Говинду Харе Кришну. А он нам в людей стрелять не велит. – Все, – говорит военком, – вы нам подходите. И Говинда ваша ничего, жидковата, но ничего. И стричь вас опять…

В тот момент, когда ящик для письменных принадлежностей перешёл в мою собственность, он не был пустым. В нём находились разные предметы, не представлявшие, правда, большой ценности. Часть из них, несомненно, принадлежала ещё первому её хозяину, жившему в XIX столетии, а всё остальное тому, кто взял её…

– Во-первых, я не умею водить машину, – говорит она. – И потом, я обожаю бродить по улицам. Тут на каждом углу поджидает история. – Она выдыхает дым в окно над Глисен-стрит. – Вот, – говорит она, – куда ни посмотришь, везде – история твоей жизни. И Катерина права. Истории поджидают на каждом углу.…

Профейн, Бенни (Profane, Benny) – мирской, светский, богохульный, нечестивый, грубый, языческий, непосвященный, неосвященный. (С. Кузнецов предполагает, что, Пинчон, возможно, был знаком с известным эссе Мирчи Элиаде «Сакральное и профанное» (рус. перевод – «Священное и мирское»), написанным в 1957…

– Еще бы, раз вы любили друг друга… – И не такие уж, поверь, были ужасные времена. Словом, не все еще было так страшно. К примеру, женится рабочий, так ему в конторе выдают листок, по которому можно со скидкой купить все необходимое для обза-веденья. Выберешь себе магазин по списку – хоть в центре,…

Он поймал себя на мысли, что думает о чем-то совсем уж ненужном, и, в свою очередь, что-то с досадой пробормотал. И в тот же момент увидел крупное, ухоженное лицо Степановны. — Что, батюшка, сквернословишь-то? — поджимая губы, неожиданно обиделась она. Одинцов, как бы стараясь понять и объяснить ее…

У Марины длинные рыжие волосы и черный блестящий мотоцикл. Когда она приезжала на наши девичники, мы с завистью глядели на ее роскошную рокерскую курточку и шлем, который она небрежно роняла на диван рядом с собой. Мы восхищались шлемом и курткой до тех пор, пока однажды, выпив виски с яблочным соком,…

– По поводу высокого, – сказала она, вздохнув, – мы чуть ли не единственные, кто платит авторам в этой е…ной русской прессе… Потом они спустились в местный буфет – большую, вполне уютную комнату на первом этаже, с панелями, незатейливо обшитыми формайкой, – и взяли по чашечке кофе. Ей вообще-то хотелось…

– Как это? А как же мама? – спросила я. – Ты с ума сошла? – сказал Макс. – Мы поговорим в той комнате! Он с грохотом отодвинул стул и, схватив меня за руку, поволок в нашу комнату. – Ты что, с ума сошла? – холодно повторил он, насильно усадив меня на диван. Я спала на очень старом диване. Если…

– Шарль, вы не женаты? – спросила она чуть ли не с тревогой, скорее даже не спросила, а услышала свой собственный вопрос и покраснела в темноте, возненавидела себя смертельно за любопытство, за вопрос, который Жером, кстати, – намеком, третьего дня, – не советовал ей задавать, возненавидела еще и за…

В тридцать пять лет Жиль Лантье все еще был красив. «Все еще» – потому что в двадцать он отличался редкостной красотой, которую, впрочем, никогда не сознавал, хотя и весело пользовался ею, пленяя и женщин, и мужчин (последних – бескорыстно). Теперь, пятнадцать лет спустя, он похудел, приобрел более мужественный…

— Я смеялся сам по себе, без причины, — неожиданно произнес он. — Не понимаю, дорогая, — сказал он, обращаясь к г-же Дебу, — вы постоянно упрекаете меня, что я не смеюсь. Ну вот, вы можете быть довольны: я смеялся. Вдруг я вспомнила, что слышала о нем. Юлиус А. Крам был могущественным дельцом, он пользовался…

Иосиф подошел к висевшему на веревке кувшину, наклонил его, вымыл руки и, вытирая их подолом собственной рубахи, вознес хвалу Господу за то, что в неизреченной мудрости своей снабдил человека столь нужными для жизни природными сосудами и отверстиями, которые в должный миг открываются или закрываются.…

Потом запел угрюмый сильный мужчина: Нас оставалось только трое Из восемнадцати ребят. Как много их… После тяжеловатых Татьяниных шагов радио резко смолкло, Василий обнародовал своё прощальное «а-ха, хе, хе-хе, хе-хе!», и Дворянкины сразу в полном составе как бы отъехали. И в этом новеньком…

— Нат, — снова заговорила мама, — помнишь, что ты хотел сказать перед тем, как мы узнали о кончине дяди Беньямина? — Я тебе уже все объяснил… — Нат, погляди мне прямо в глаза и поклянись, что сказал правду! Я ответил на гневный, прекрасный взгляд моей матери самым искренним взглядом. Так, подчиняясь…

* * * В больничном лифте возник спор среди сотрудников по поводу очередности выхода из него. Учитывались стаж, возраст, должность, состояние здоровья и образование. * * * Диетолог случайно забрел в неврологическое отделение, где его поджидал Еремеев. Разглядев Еремеева в конце коридора, диетолог…