Современная проза

Перуна малілі вешчуны — каб не наслаў на зямельку бяды. Бацькі ставілі яго ў прыклад малым — каб раслі дужымі ды смелымі, каб нікога і нічога не баяліся. Перуном палохалі нядобрых і хцівых людзей — каб не рабілі шкоды. Яго асцерагаліся неслухі — каб не пакараў пажарам альбо смерцю. А ён мог лёгка зрабіць усё гэта, ды яшчэ шматкроць больш. Бо сапраўды быў магутным з магутных, ні з кім непараўнальным. Ведама — нябесны гаспадар, уладар сусвету. Пасля Сварога ён стаў богам усіх багоў. Наймоцны з мацнейшых.…

В чем виновата побитая грязная девушка, чем она вызвала такую ярость? Она что, не знает правил, не знает как сводить риск к минимуму? Мама тоже рисковала из-за нее, очень сильно рисковала. Раньше она так явно только меня защищала. ОН кричал про сына, моего брата, которого я никогда не знала. О той истории молчали. Когда заходила речь, естественно только с ЕГО подачи, о погибшем брате, мама только судорожно вздыхала и прижимала меня к себе. А ОН рычал, что его сын умер из-за той сучки и он сдерет…

Гербарый сыну Усяславу * * * Навошта тая рэўнасць, калі жанчыны гарманічна адна адну дапаўняюць і ўспрымаюцца як часткі адзінага цэлага. * * * Моцны пол не мае ўзросту, толькі цела. Супрацьлеглы яму пол (не падабаюцца назвы: дзяўчына, жанчына, рыбанька і г.д.) — узрост: Джульеты, і ўсе астатнія лічбы. Якім дзікуном трэба быць, каб закахацца ў лічбы! * * * Жанчыны вельмі хутка выклікаюць аскому. Не абрыднуць толькі мроі аб іх. * * * Жанчыне…

Малькольм кивнул. — В некотором смысле, я, наверное, жду, — сказал он с видом значительным и глупым. Мистер Кокс изобразил услужливость и несколько чопорное понимание. — Да? — подсказал астролог, когда Малькольм замолчал. — Мой отец исчез, — внезапно произнес Малькольм. — Не говорите мне, что вы его ждали все это время, — ответил Кокс. Трагедии и смерти были для него крайне нежелательными материями, а он не сомневался, что отец Малькольма мертв. Малькольм обдумывал вопрос мистера…

В Лондоне страшно. В провинции тоже спасенья Нет: перепачканы кровью цветы и трава. Кофе не пейте: в нем ложечкой яд размешали. Чай? Откажитесь от чая или за окно Выплесните, только так, чтобы не увидали. И, разумеется, очень опасно вино. Лучше всего поменять незаметно бокалы, Пить из чужого, подсунув хозяину свой. Очень опасны прогулки вдоль берега, скалы; Лестницы бойтесь, стоящей в саду, приставной. Благотворительных ярмарок с пони…

мироточили окрест когда-то давно в полуденный разогрев. Ищи-свищи теперь виноватых в засилье нынешнего репья. И полисад с сиротой рябиной необитаемого жилья нам отвечает тоской звериной. Давно заволжское вороньё угомонилось уж в кронах сосен. А годы, годы берут своё с заплечным грузом, чей вес несносен — из-за коробочки порошка зубного явно не с рынков новых, ветровки, занятой у дружка на время северных дней суровых.…

              моряк Когда уходит любовь к прекрасной даме, остаётся равнина, вышколенная льдами, широка, как грудь моряка. Цирк с конями, медведями и мужами и тёплое море на краешке зрачка. Живи, моряк, в гостинице Альтависта. Первое лезвие бреет чисто, второе чище, третье сносит голову в корзину на зависть аминазину, баскетболисту. Волны бегут, царапает цепь о днище. Люби, моряк, портовую подруженцию, амнезию, сладостную…

жёсткие уши мелических трав. Поздние гости на дачу слетаются, топчутся, бычатся, ищут тепла, пруд ли волнуют, в кустах рассыпаются, маются, нервно гудят у стола. Кто же вас гонит? Садитесь, товарищи, астры гражданские, танская сныть, может, зима ожидает нас та ещё, мало ли что предстоит позабыть. К северу милому — тучки железные, к западу ясному — тонущий круг, тьма на востоке, но, други любезные, нет, не смотрите на юг.…

Рассказывают, что когда у него образовался нарыв, который нужно было обрабатывать жгучими мазями, а в конечном итоге — вскрывать раскаленной добела кочергой, он ни разу не поморщился и не нахмурился. Филон-Афинянин, друг, записывает, что из всех мыслителей более всех он восхищался Демокритом-Атомистом, а любимой поэтической строкой у него была гомерова: Как поколения листвы, так и поколения людей. Он одобрял сравнения Гомера людей с осами, мухами и птицами. Когда поднялась буря, и судно,…

Миша присел, так и не положив перчатки на стол. Сложные психосоматические процессы сдавили ему горло. Усилилось потоотделение. В ход едва не пошли слёзные железы. Через восемнадцать секунд смятения Миша почувствовал, что перчатки начинают размокать у него в пальцах. Устыдившись и перепугавшись (в равных долях), он разжал руку, отдёрнул её за спинку стула и держал там, пока не устыдился и этого. Жена от Миши цивилизованно ушла минувшей весной. Переехала к мелкому железнодорожному начальнику Сёрену…

— Понял! — ответил я и побежал в ЦУМ. В отделе, где продают видеофильмы, выбрал кассеты с комедиями Чаплина, а также наши: «Белое солнце пустыни», «Бриллиантовая рука», «Джентльмены удачи», а еще старые, черно-белые: «Волга-Волга», «Весна», затем в кассе «СибАВИА» купил билет на завтрашний рейс и пошел на работу отпрашиваться в счет отпуска… 2 Нынешний август стал продолжением июля — жаркий и тихий, без капли дождя. Тополя и березы в городе повяли, воды на полив дорог не хватало, многие фонтаны…

И вот мое тело, последние годы повиновавшееся лишь привычке, и теперь продолжает в том же духе — записывает воспоминания о самоубийстве, совершая еще одну, последнюю, череду сложных движений, сокращений и расслаблений мышц руки, кисти и пальцев. Я уверен, ты уже отметила некую нелогичность. Ты всегда успешно сводила на нет все мои отчаянные попытки что-то тебе объяснить. Ты всегда ждешь, когда в моих словах появится кажущееся противоречие, и ссылаешься на него, чтобы не слушать дальше, потому…

— Вот и прекрасно! Так я могу получить билет? Агент пододвинул к себе корешок с бланками. — Ваше имя, сэр? — Джордж Спенсер. Все данные были быстро записаны. — Шестьдесят пять долларов в один конец, сэр. Спасибо. Рад вам помочь. Ваши вещи? — Только небольшой чемодан. Я его возьму с собой. В один момент чемодан был взвешен и зарегистрирован. — Ну, вот и все, сэр. Возьмите посадочный талон. Теперь, пожалуйста, через выход номер 3. Спросите рейс 714. Поспешите, сэр. Самолет вот-вот отправится.…

Перш за ўсё нам трэба, як ужо гаварылася, адшукаць — i не на паперы, а на самай зямлі — месца твайго нараджэння. Яшчэ ў 1850 годзе ты пісаў у сваёй аўтабіяграфіі: «Нарадзіўся я 29 верасня 1823 года на балоцістым Палессі, у вёсцы Смольгаў». У дзесятым томе «Геаграфічнага слоўніка Польскага каралеўства i іншых славянскіх зямель» за 1889 год пра Смольгаў сказана так: «Фальварак у заходняй частцы Бабруйскага павета, на паграніччы ca Слуцкім паветам... пры дарозе з мястэчка Пагост да вёскі Таль». I далей…

— Ой, беда! Ой, беда! Быстрее в кусты, не дай погибнуть! Мы так и обалдели — ничего не понимаем. Танька давай орать: отпусти, дурак, свихнулся! Смола же дальше голосит: — Ой, гадюка за писюн укусила, за самую маковку! Ой, помоги, яд отсоси! Ой, помираю! Вокруг — дикий хохот. Дедова, пунцовая, ругается, едва не матом. А Валерка чрезвычайно доволен, что опять в центре внимания оказался, и разговоров потом о сомнительной шутке будет — на всю школу. Учителей Асмолов тоже старался своей фантазией…

Толькі ніяк уцяміць не магу, што так падзейнічала на мой, так сказаць інтэлект: цыбуля з буракамі і моркваю ці сапсаваны ліфт? І яшчэ аднаго не ведаю, што сёння жонка зробіць са мною за малако. Казала мне зварыць макарон, бо малако яна сама закіпяціла перад выхадам на працу. Па яе загаду я макарон зварыў у белым гаршку і паставіў ля сіняга гаршка, у якім было гатовае малако. Пакуль дастаў з вешалкі ручнічок, які вісіць над плітою, забыў, у якім малако, а ў якім макарон. На дадатак забыў, што забыў.…

— Индия, — повторил молодой человек и засунул листок бумаги обратно в карман. Джон ждал, что тот скажет что-то еще, но агент промолчал и жестом вежливо указал на дверь, объяснив, что квартира находится на втором этаже и им необходимо подняться и посмотреть. «После вас», — сказал он и вошел в темный коридор, в котором странно пахло то ли мелом, то ли камнем в лишенном света месте, например в пещере. Джон был чувствителен к запахам, всегда, и связывал запахи с конкретными местами и временем суток.…

Но всё это Вите вспоминалось больше по рассказам взрослых, и почему-то не очень пугало. Больше всего Витю напугало тогда совсем другое. Он глядел во двор, где хозяйничал черный ураган, и вдруг увидел хлопающее и рвущееся вверх постельное бельё на веревке. И вот от этого зрелища у Вити почему-то захватило дух и остановилось сердце. Он замер, глядя, как страшно надуваются — вот-вот лопнут — забытые кем-то, брошенные на произвол судьбы пододеяльники. Он не мог даже закрыть глаза или отвернуться от страха.…

Инга, не удержавшись на корточках, упала спиной на острые каменные края и снова выдохнула. Успела. Не заметил. Закрыла глаза и стала идти вместе с ним, прослеживая узкую тропку шаг за шагом. Вот двадцать шагов вверх, через сосновые ветки. Потом по извилистому асфальту через старый парк, там стволы высокие, и между ними слышны голоса и море. Дети кричат. Взрослые переговариваются. Смех прыгает между коричневых стволов, укрытых понизу тонкими ветками кустарничков. Три поворота, на одном беленький…

Но зато все мои запечатленные на века предки атлетически сложены и высокорослы, за исключением родившегося позже папы моего, имевшего рост едва-едва средний — так то наверняка не от генетики, а от голодухи, которая с унылой регулярностью измельчает наш несчастный народ. Хотя и в этом, возможно, одно из проявлений высшей справедливости, особенно она изгиляется над самыми гнусными представителями этноса, которые, собственно, и устраивают голодуху, когда дорываются до власти, движимые сатанинским комплексом…