Современная зарубежная литература

Телевизор приткнулся в углу на столике с колесиками: вовсю хрустит рекламой детских хлопьев к завтраку. Окно распахнуто, порыв липкого ветра, созданный трехминутным ливнем, влетает в комнату: типичная сент-луисская весна. Ветер сморщивает лица, которыми облеплены стены в комнате, заставляет их петь, смеяться, болтать, обсуждая политическую бурю. Вырезанные портреты братьев Джексонов, Иисуса, Коко Шанель, «Power to the People» [3] и все ее героини со времен Рождества Христова – от Жанны д’Арк…

Наше коллективное бессознательное до сих пор в плену у восьмидесятых, но недостаточно упомянуть «Дюран-дюран» или Фолкленды, чтобы воскресить это десятилетие во всей его пугающей красе. Для этого нужен талант масштаба Дэвида Митчелла. Independent Дэвид Митчелл прославился романами самого масштабного охвата – и географически, и хронологически, и жанрово. Здесь же он сосредоточивает все свое писательское мастерство на одной деревушке, одном годе и одной жанровой модели – романе взросления. Результат,…

Зато Эйлин хотя бы не называет меня по имени. Большинство молодых людей теперь совсем не используют слова «мистер», «миссис» и «мисс», что, на мой взгляд, отражает прискорбное состояние современного общества. Первые шесть месяцев я обращалась к Эйлин «миссис Томпсон». Называть ее по имени мне пришлось только потому, что она очень просила. («Прошу вас, называйте меня Эйлин, миссис Маккриди. Так мне будет намного приятнее». – «Ну а ты продолжай называть меня миссис Маккриди, Эйлин, – ответила я. –…

После ее смерти мне оставалось только сдержать слово. В конце концов, «Атлас» обещает раскрыть секреты, заставлявшие читателя много лет теряться в догадках. Однако я всегда рассматривал эту книгу как дань памяти моей маме. Я завершил эту работу ради моей лучшей подруги и моей героини. Мною двигала не осознанная необходимость, а любовь к маме. Я готов предположить, что некоторые читатели будут оживленно обсуждать, какие сюжетные элементы принадлежат мне, а какие – моей маме, но думаю, это не важно.…

Мужчина зажимает свой фонарик под мышкой, опять вооружается телефоном и наводит его на стеклянный куб, чтобы сфотографировать. Но водоросли вдруг начинают шевелиться. Среди растительных нитей вырисовываются две руки, потом – лицо, почти человеческое. Сначала это лицо выражает удивление, а потом дружески улыбается и даже заговорщически подмигивает. Мужчина таращит глаза от испуга, издает истошный вопль, пятится, с грохотом роняет на пол фонарь и телефон. И убегает со всех ног. 2 Хватит…

– Меня не впечатляют большие лодки, – фыркнула Беттина, хотя в глубине души ее очень даже впечатляли люди с бо-о-ольшими титулами. Она шагнула к кухонному окну и теперь уже другими глазами взглянула на тех, кто собрался на террасе. Эти британские аристократы – странный народ. Конечно, в шкафах у них пылятся костюмы с Сэвил-роу [2] и семейные диадемы, но в каком-нибудь вояже им ничего не стоит вырядиться пугалом! Только тут Беттина заметила за соседним столом трех загорелых, хорошо сложенных…

В итоге я чувствовала себя обманутой. В конце концов, мне было лишь двадцать два года, и, хотя я знала, что была поздним ребенком, смысл этого обстоятельства дошел до меня только после смерти отца. В течение нескольких месяцев после его утраты я гневалась на несправедливость: ну почему я не родилась раньше? Мой старший брат Джек, которому было тридцать два, на целых десять лет дольше общался с отцом. Мама явственно ощущала мою обиду, хотя я никогда не вызывала ее на откровенный разговор. А потом…

Есть разные точки зрения, как считать возраст у кошек, но все, в общем, сходятся на двадцати. В тот период я облюбовал себе один серебристый фургончик, который хозяин оставлял на парковке у многоквартирного дома, и постоянно дрых на его капоте. Почему именно там? Да потому, что никто не гонял меня и не орал «Брысь, брысь отсюда!». Люди слишком много мнят о себе, хотя, в сущности, это большие обезьяны, которые научились ходить на двух конечностях. Они запросто могут оставить машину под дождем или…

Осторожно положив руку на голову Дилана, я приглаживаю его волосы. Они отрастают редким ежиком, совсем как у младенца, и я гадаю, станут ли они вновь волнистыми. Вернется ли их темно-русый цвет, который был у него в два года? Я провожу пальцем по его носику, стараясь не задеть тонкую трубку, протянутую через ноздрю в желудок. Трахейная трубка толще, чем питающая. Ее ввели Дилану через рот, закрепив пластырем на подбородке и над губами. На Рождество мы наклеили ему усы, выбрав самые пышные. И несколько…

– Отлично, я такое не пропущу. – Если повезет, будешь единственным представителем печатной прессы. Пожилую даму усадили в огромное, обитое красным бархатом кресло в стиле Людовика Пятнадцатого, слегка поновленное Филиппом Старком. Дама восседала точно королева на троне. Преклонный возраст и недуги отнюдь не лишили ее ауры и невероятного обаяния. Долгое время Сибилла Ширдун была одной из самых влиятельных женщин в мире, а ее жизненный путь выглядел весьма впечатляюще. Она родилась в Джибути,…

Завьер кивнул. Он прислонился к дверному косяку, вслушиваясь в их шаги. Они шли по его саду на краю утеса, и он мысленно перечислял все растения, мимо которых они шагали: жемчужные бугенвиллеи, расцветающие по ночам цереусы, прильнувшие к стволам манговых деревьев, азимина и миндаль, жгучий перец, тыквы и белые розы. Ему нравилось, когда среди разнотравья виднелись цветы, потому что они привлекали полезных насекомых. Отец и сын спускались по крутым ступеням, тихо призывая друг друга смотреть под…

– Ты ей уже сказала? – поинтересовалась я. Надо было бы встать, но нам так нравилось лежать там, напротив пустой стены с трассами для продвинутых, по которым я часто без проблем лазала. В тот день, однако, у меня возникли трудности с зеленой трассой. – Я уже много чего ей сказала. Вообще-то за все то время, что мы знакомы, я, наверное, наговорила ей миллион всего. – Миллион? – Так, первое, что приходило в голову. – Первое, что приходило в голову, – повторила я. – Да. Мы замолчали.…

Реха рассмеялась, а Курт, подбадриваемый ее смехом, продолжил подшучивать над неуклюжим парнем, который забыл представиться. – А имя у тебя, великан, не тайна? – Нет, – простодушно ответил он. – Николаус Шпаршу. – Он настороженно взглянул на новых знакомых, казалось, он ждал, что они вслух посмеются над его старомодным именем. – Николаус с одной «л», – добавил он. – Ха-ха, – засмеялся Курт. – А ты смешной. – Шекспир, «Гамлет», – невозмутимо продолжил Николаус, и Курт, который теперь чувствовал,…

Глава 1 –  Amore 1 , ты вовремя! – послышался из кухни голос жены, когда Эдмондо закрыл за собой входную дверь. – Ужин как раз готов! Она могла бы этого и не говорить. Он и так почувствовал пьянящий аромат чего-то невероятно вкусного, который невидимым облаком подплыл к нему, обволакивая и щекоча нос. Эдмондо улыбнулся. Он был страшно голодный и, как ему казалось, был способен опустошить весь холодильник и парочку шкафчиков с провизией в придачу. У него сегодня не получилось пообедать…

Дома на этой улице были высокими, нарядными. На каждом крыльце все еще стояли тыквы, но в основном без рожиц – антураж по большей части создавали бутылочные тыквы и кукуруза. Кованые заборы, распашные ворота. Когда они свернули на дорожку к дому Ричарда (шикарный особняк из бурого песчаника, стеной к стене с шикарными соседями), Чарли сказал шепотом: – Декором занималась его жена. Когда он был женат. В семьдесят втором. Йель рассмеялся в самый неподходящий момент, как раз когда они входили в…

Я бесшумно сел и ответил: – Моё имя Побун, мне двадцать четыре. Он встряхнул стопку, осушил её и поёжился. – Знаю ли я горы? Разве это возможно? Знаешь горы – знаешь и жизнь, ведь так? Горы – это тайна. Вечная тайна… Может, потому я и живу в горах. Неведение сродни счастью. Он оказался неожиданно словоохотлив. – В этом смысле моё имя слишком ко многому обязывает. Я даже об этом напитке в моём стакане ничего толком не знаю. Что уж говорить о жизни… А ты, значит, Побун – «облако Дхармы [3]…

– Даже если ненавидишь их до того, что нутро горит? – заключает Дезире. Книжная дама, милая пожилая женщина с приятным, располагающим лицом, волнистыми пепельными волосами и мягкими, дрябловатыми щеками, разжимает руки. – Вот видите. Вы уже пытаетесь их понять. Ее мысль о собратьях неплоха в теории – у Книжной дамы куча теорий, особенно о сопереживании, – и все же нам требуются изрядные усилия, чтобы принять знаменитую и успешную докторшу в свою семью. За полтора года заседаний клуба Книжная…

Дейв пожал плечами. – Этот дом – развалюха, – сказал он, глядя на обросшее мхом и ползучими растениями окно. – Посмотри на доски! Не удивлюсь, если они прогнили насквозь. – Большинству покупателей на это плевать. Они просто положат новый пол и начнут все с начала. – Фрэнк отвел вьюнки и увядшие розы в сторону, вставил ключ в замок и с видимым усилием надавил на осыпающуюся дверь. – Хотя если начистоту, мне и самому жалко видеть все это. А каково леди Уайлд, застрявшей в доме престарелых вверх…

– Свернулся, как медведь, и впал в спячку, – говорит он. – Стало так уютно там в аду, что я даже не хотел вылезать обратно. Дрищ говорит, что у меня взрослый разум в теле ребенка. Мне всего двенадцать лет, но Дрищ считает, что я могу вынести тяжелые истории. Дрищ считает, что я должен выслушать все тюремные истории об изнасилованиях мужчин и о людях, которые вешались на скрученных простынях, глотали острые куски металла, чтобы разорвать свои внутренности и гарантировать себе недельные каникулы…

На этих нескольких акрах я выросла. Здесь жила после школы – когда мы ладили с отцом и когда я бывала в завязке. В остальное время я тут не жила. Но всегда считала этот дом родным, поэтому сейчас, сидя в машине у самой подъездной дорожки, чувствовала, как все во мне переворачивается. Уинн и Молли Роб все тут запустили. В пасмурном свете дом, окруженный бурьяном и разросшимися азалиями, выглядел даже зловеще. Я надеялась, что они лучше присматривают за папой. Выбравшись из старенькой «джетты»,…