Анна Каренина. Черновые редакции и варианты
Шрифт:
«Куда помстить вещи, оставшіяся посл Анны Аркадьевны? Оставить на половин Анны Аркадьевны, такъ, какъ оно было, или будутъ перемны?» Экономка, жена Корнея, была старая слуга, и отъ нея нельзя было бояться насмшки и жестокости, но бесда съ нею не была для Алекся Александровича легче, [1488] чмъ съ другими. Матрена не скрывала своего огорченія. Сдлавъ вопросъ, она посмотрла на Алекся Александровича и, вздохнувъ, опустила голову и стала разбирать складки платья, чтобы найти платокъ.
1488
В подлиннике явная описка: трудне
— Я переговорю обо всемъ съ управляющимъ, ступайте, — сказалъ Алексй Александровичъ. [1489]
Но Матрена не ушла, она расплакалась!
— Сереженьку жалко, — говорила она всхлипывая, — Богъ ей судья...
Алексй Александровичъ, отпустивъ ее, почувствовалъ себя еще боле потеряннымъ, но онъ зналъ, что, если онъ поддастся этому чувству, его забидятъ, и онъ постарался мужаться.
Пришедшему управляющему онъ началъ было давать распоряженiя о новомъ устройств квартиры, но запутался и сказалъ, что онъ обдумаетъ и распорядится. [1490]
1489
В
1490
Зачеркнуто: завтра.
Сбоку на полях написано: <Сережа не спрашиваетъ про мать, и это мучаетъ.> <Лидія Ивановна.>
* № 140 (рук. № 90).
Слдующая по порядку глава.
— Мн говорили, что прочутъ Сафонова. Но Государю не угодно.
Такъ, стоя у двери, говорили два придворные на поздравленіи, и одинъ — слабый старичокъ, другой — могучій камергеръ съ расчесанными душистыми бакенбардами.
— Гм!, да.
Разговоръ было остановился. Но одинъ изъ собесдниковъ нашелся сказать осужденіе.
— А на его мсто Каренина. Этотъ и воду и воеводу, — сказалъ онъ, и разговоръ тотчасъ оживился. — Здравствуйте, князь. Мы говоримъ про Каренина, что онъ одинъ изъ самыхъ полезныхъ людей, кого бы не нужно замстить. Онъ на все годится. [1491]
1491
Зачеркнуто: Такъ говорили во дворц, ожидая выхода, облитые золотомъ придворные. Одинъ былъ <желчный> плшивый старичекъ съ вставными зубами, другой былъ молодой могучій камергеръ съ длинными раздушенными, глянцовитыми бакенбардами. Подошедшій князь былъ военный — лицо боле важное, чмъ эти оба.
Онъ подошелъ отъ скуки, зная впередъ, что старичекъ говоритъ что нибудь злое и смшное.
— А онъ благо орла получилъ, — сказалъ князь.
— Несчастливъ въ любви, счастливъ на служб, — сказалъ камергеръ, оправляя плюмажъ на своей расшитой золотомъ шляп. — Нтъ, посмотрите на него, какъ онъ счастливъ и доволенъ, какъ мдный грошъ, — прибавилъ онъ, указывая перчаткой на подходившаго къ нимъ Каренина. [1492]
— Нтъ, онъ постарлъ.
— Не то что постарлъ, a отскнулся. Знаете, что бываетъ съ простоквашей, когда она вдругъ сдлается жидкой. [1493]
1492
Зач.: Разговоръ этотъ происходилъ <на выход> <утромъ на поздравленіи гр. А. И. съ именинами> на придворномъ бал.
1493
Зач.: — Здравствуйте, Алексй Александровичъ; тотчасъ
Говорившій едва усплъ договорить, и слушавшіе не успли скрыть улыбки, какъ Алексй Александровичъ ужъ подошелъ къ нимъ. [1494]
— Я васъ еще не поздравлялъ, — сказалъ князь, указывая на его старшую, вновь полученную, красную ленту.
— Благодарю васъ, князь, — отвчалъ Алекcй Александровичъ, тщетно стараясь скрыть улыбку удовольствія, которая невольно выступала на его лиц всякій разъ, какъ упоминалось о новой наград, къ которой онъ считалъ своимъ долгомъ быть совершенно равнодушнымъ. — Какой нынче прекрасный день, — сказалъ онъ, особенно налегая на слов прекрасный, и прошелъ.
1494
Зач.: — Какой оживленный раутъ, — сказалъ говорившій, здороваясь съ Каренинымъ.
— О да, — отвтилъ Алексй Александровичъ, спокойно улыбаясь и чувствуя, что говорили о немъ и смялись о немъ
Алексй Александровичъ былъ въ придворномъ мундир и съ новой старшей лентой черезъ плечо. Онъ имлъ свой обычный видъ спокойствія, усталости и достоинства. Онъ неторопливо передвигалъ ноги, раскланиваясь съ знакомыми, и длалъ видъ, что отъискиваетъ въ толп кого-то. Волосы его пордли; онъ весь похудлъ и опустился за этотъ послдній годъ; но въ фигур его и въ лиц была та неувядаемая если не свжесть — независимость отъ тлесныхъ недуговъ, которая бываетъ у петербургскихъ и въ особенности у придворныхъ людей.
Увидавъ огромные, воздымающіяся изъ корсета плечи графини Лидіи Ивановны, Алексй Александровичъ улыбнулся, открывъ неувядающіе блые зубы, [1495] и подошелъ къ ней.
Туалетъ Лидіи Ивановны стоилъ ей большаго труда, какъ и всегда теперь, когда она была влюблена. Цль ея туалета была теперь совсмъ обратная той, которую она преслдовала 30 лтъ тому назадъ. Тогда ей хотлось украшать себя чмъ нибудь, и чмъ больше, тмъ лучше. Теперь, напротивъ, по должности своей она такъ была, несоотвтственно годамъ и фигур, разукрашена въ своемъ придворномъ плать, что цль ея состояла въ томъ, чтобы противоположность этихъ украшеній съ ея наружностью была бы не слишкомъ ужасна. Но не смотря на вс труды, положенные ею на это, она все таки была ужасна, хотя и думала противное. Она и не подозрвала того впечатлнія комическаго ужаса и недоумнія, которые она произвела на дядю ея горничной, мужика изъ Новгородской губерніи, которому его племянница показала барыню изъ швейцарской, когда та надвала шубу.
1495
Зачеркнуто: прибавивъ шагу,
— Удивителенъ! сіяетъ и доволенъ, — продолжалъ молодой камергеръ про Каренина, когда онъ сошелся съ графиней Лидіей Ивановной. — Вы знаете, она влюблена въ него, она ревнуетъ его теперь къ жен. Желалъ бы я знать, знаетъ ли онъ, что жена его здсь.
— Какъ здсь?
— То есть не здсь, во дворц, а въ Петербург. Я вчера встртилъ ихъ, т. е. ее съ Алексемъ Вронскимъ, bras dessus, bras dessous, [1496] въ англійскомъ магазин.
— Я увренъ, что онъ если встртитъ ее, то такъ же любезно съ ней раскланяется, какъ съ графиней Лидіей Ивановной.
1496
[под руку,]
— C’est un homme qui n’a pas de..., [1497] — началъ молодой камергеръ.
— Я это понимаю, но не понимаю, какъ нтъ стыда. Онъ никогда столько не вызжалъ, столько не показывался везд, какъ теперь.
Это было справедливо. Никогда Алексй Александровичъ столько не здилъ въ свтъ и не бывалъ такъ часто на людяхъ, какъ съ того времени, какъ жена ушла отъ него. Но это происходило совсмъ не отъ того, чтобы онъ не понималъ всего стыда своего положенія. Къ несчастью, онъ сознавалъ его. И эта свтскость его происходила именно оттого, что онъ слишкомъ болзненно сознавалъ то смшное и унизительное положеніе, въ которомъ онъ находился.
1497
[ —
Это человек, у которого нет...]* № 141 (рук. № 90).
Первые дни, когда надо было отвчать на настоятельные вопросы о томъ, что длать съ Сережей безъ матери, какъ употребить оставшіяся свободными комнаты, куда двать вещи Анны Аркадьевны, какъ поступить со счетами изъ магазиновъ, которые по небрежности не заплатила Анна и которые подавали ему, главное же — какъ отвтить на молчаливый, страдальческій вопросительный взглядъ сына, очевидно спрашивающій о матери, — Алексй Александровичъ [1498] невольно вс силы своей души напрягалъ только на то, чтобы, [1499] отвчая на вс эти вопросы, показать, что все это было имъ предвидно, очень естественно и что новое положеніе нисколько не смущаетъ и не огорчаетъ его. Онъ длалъ величайшія усилія надъ собой, но во всхъ взглядахъ, прислуги даже и подчиненныхъ, онъ видлъ такія явныя насмшку и презрніе, что была минута на второй день посл отъзда жены, [1500] когда онъ почувствовалъ себя не въ силахъ доле выдерживать эту роль.
1498
Зачеркнуто: находился въ мучительнйшемъ состояніи
1499
Зач.: не показать своихъ страданій и выдержать вс эти жестокіе, любопытные взгляды
1500
Зач.: что онъ не выдержалъ и свернулся
Онъ ушелъ въ свою комнату и, не отвчая на вопросы и требованія, сказался больнымъ [1501] и сознался самъ себ, что онъ несчастливъ и не видитъ никакого выхода изъ своего положенія. Положеніе его въ это время было особенно тяжело еще и потому, что въ служебной карьер своей онъ въ самое послднее время почувствовалъ тотъ предлъ возвышенія успха, дале котораго ему не суждено было идти. Онъ испыталъ то чувство, которое долженъ былъ испытать тотъ человкъ, который, повривъ, что если онъ каждый день будетъ поднимать теленка, черезъ три—4 года будетъ поднимать быка, когда онъ почувствовалъ, что теленокъ росъ несоотвтственно съ его силой, то грустное чувство, которое испытываетъ нетолько честолюбецъ, но и всякій спеціалистъ, убждающійся, что есть предлъ его возвышенію и что онъ достигъ его. На служб для людей честолюбивыхъ чувство это наступаетъ иногда очень поздно и всегда поражаетъ особенно сильно. [1502] Алексй Александровичъ съ самыхъ низшихъ чиновъ и званій [1503] шелъ перегоняя другихъ, безостановочно поднимаясь по лстниц чиновъ и званій до того самаго званія, которое онъ занималъ послднее время и которое находилось почти на вершин лстницы. Такъ что, казалось, не нужно было даже никакого усилія, чтобы дойти до высшей ступени. Но на этой послдней ступени движеніе вверхъ вдругъ остановилось. Сначала Алексй Александровичъ не обратилъ вниманія на это замедленіе. Онъ относилъ это сначала къ случайности. Но различныя повторявшіяся случайности имли тже послдствія. Онъ обвинилъ себя въ недостатк энергіи и въ послднее время усилилъ энергію дятельности, но соразмрно съ усиліемъ энергіи увеличились и препятствія, вс казавшіяся случайными. Онъ попытался измнить пріемы. Но т самые пріемы, которые прежде оказывались дйствительными, теперь только вредили ему; оказалось, что со всхъ сторонъ была одинаковая непоколебимая преграда. Была стна, не пускавшая его дальше. Теленокъ выросъ такъ великъ, что онъ уже не могъ поднимать его. Послднія столкновенія его съ Стремовымъ, инородцы, другія комиссіи — все имло одинъ результатъ. Движеніе восходящее было кончено. Алексй Александровичъ былъ въ тхъ же сферахъ, съ тми же людьми, его также уважали, но онъ чувствовалъ, что въ немъ не было уже для этихъ людей ничего новаго, что отъ него ничего не ждали, что его всего какъ будто знали, предполагая, что онъ весь уже вышелъ. Онъ занималъ еще значительное мсто, онъ былъ членом комиссій и совтовъ, но комиссіи и совты, прежде представляющіяся ему ступенями къ возвышенію, теперь наводили на него уныніе, какъ тотъ одръ, на который лечь боится больной, предчувствуя что это будетъ его смертнымъ одромъ. Такимъ смертнымъ служебнымъ одромъ представлялись ему т совты и забытые комиссіи, которыхъ онъ былъ членомъ. Но государственная дятельность была для него необходимостью. Онъ съ увлеченіемъ отдавался этой служб въ совтахъ и комиссіяхъ не признаваясь себ въ томъ, что онъ зналъ хорошо, что изъ этаго ничего не выйдетъ. Ему казалось, напротивъ, что онъ теперь ясне чмъ когда нибудь видитъ недостатки правительственныхъ распоряженій и средствъ къ ихъ исправленію. Онъ и не думалъ того, что такъ ясно видлъ теперь недостатки только отъ того, что онъ самъ былъ устраненъ отъ дятельности и что въ этомъ порицаніи онъ сходился со всми до и посл него за флагомъ честолюбія оставленными чиновниками. Онъ дорожилъ своими мыслями теперь тмъ боле, что они нетолько никмъ не были раздляемы, но впередъ уже осуждены только потому, что они шли отъ него. Несмотря на волненія послднихъ мсяцевъ или, можетъ быть, вслдствіе этаго, онъ очень скоро посл возвращенія своего изъ Москвы началъ писать первый свой проэктъ, долженствовавшiй исправить вопіющіе недостатки, первый проэктъ изъ длиннаго ряда проэктовъ, которые ему суждено было написать по всмъ отраслямъ администраціи и которые никто не читалъ и которые скоро получили названіе Каренинскихъ проэктовъ. Несмотря на происшедшій въ немъ въ семейномъ дл душевный переворотъ, въ служебныхъ длахъ, въ преніяхъ въ комиссіяхъ и совтахъ, въ офиціозныхъ обществахъ и въ особенности въ своихъ проэктахъ, гд Алексй Александровичъ давалъ уже полную волю своимъ чувствамъ, онъ руководствовался совершенно противоположными правилами, чмъ въ семейномъ вопрос. Насколько онъ былъ смирененъ, прощалъ и любилъ въ семь, настолько онъ былъ гордъ и самоувренъ, предписывая новыя начала, осуждая все прежнее, настолько онъ никому ничего не прощалъ, ловилъ каждую ошибку и обмолвку, и настолько онъ ненавидлъ вс т новыя силы, которыя, оставляя его за флагомъ, входили въ эту заколдованную для него область, въ которую онъ не могъ проникнуть.
1501
Зач.: но графиня Лидия Ивановна ворвалась къ нему, ободрила его, взяла на себя вс женскія дла его дома и помогла ему опять укрпиться такъ, что онъ опять почувствовалъ въ себ силы пытаться переносить взгляды людей и скрывать отъ нихъ свои страданія. Странно сказать, но въ этомъ послднее время состояла единственная цль и единственная привязанность его къ жизни. Онъ халъ на службу, во дворецъ, на вечеръ, на балъ, онъ принималъ у себя только съ единственнымъ желаніемъ — показать людямъ, что онъ не считаетъ себя униженнымъ и что онъ все такой же. И когда ему казалось, что онъ достигалъ этаго, онъ былъ доволенъ, когда же онъ чувствовалъ, что онъ поддался, онъ раскаивался и придумывалъ средства, какъ онъ въ другой разъ поправитъ это.
1502
Зачеркнуто: именно потому, что успхи независимы отъ
1503
Зач.: благодаря своей ограниченности желаній,