Цейтнот

— Не могу.

— Тогда твоя жена рано или поздно всё поймёт, — Клинт вздрогнул и поднял голову, глядя Ванде в затылок. — Ей очень плохо. Перестань её оскорблять. Срывайся на мне, но не на Лоре. Она не виновата. Это всё я.

— Перестань! Ты не можешь брать всю вину на себя. Я знаю, что смотреть Лоре в глаза очень трудно…

— Это нереально сложно! — вскрикнула Ванда, поворачиваясь к Бартону лицом. Он схватил её за плечи. — Но как только я представлю, что всё ей рассказываю, то внутренности скручиваются от ужаса! Но и скрывать всё это тоже невозможно!

Клинт обнял Ванду и прижал к себе, беспорядочно гладя её по спине.

— Я знаю. Но нельзя ей ничего говорить. Никому. Никогда.

— Клянусь, что унесу эту тайну в могилу.

— И я. Но так больше нельзя.

Ванда едва заметно кивнула, вцепилась ногтями ему в футболку, и он ощутил её дыхание у себя на груди. Её лицо было мокрым, но плакала она беззвучно, и от этого у Клинта сердце в груди подскакивало. Он слизывал её слёзы с щёк, зарываясь пальцами в волосы, и счастье, горькое и порочное, затапливало изнутри.

Они целовались в опавшей осенней листве, медленно и с чувством, переплетая трепещущие языки в бесконечные узлы. Ванда плакала ему в губы, изредка задыхаясь, и он виновато смотрел в её мокрые глаза, большими пальцами убирая солёные дорожки с висков. Клинт вдавливал её в сырую мягкую землю, покрытую травой, предварительно укрыв своей курткой, чтобы Ванда не замёрзла. Пробегался пальцами по её груди, судорожно вздымающейся от его прикосновений. Он помнил запах её обнажённой кожи и одно лишь это заставляло Клинта уткнуться лбом в девичье плечо, стараясь унять возбуждение.

Ванда гладила его по затылку, между пальцев сжимая короткий ёжик волос. Она так сильно любила Клинта, что могла на мгновение закрыть глаза на его семью и собственные принципы, чтобы потом вдоволь настрадаться.

***

— Лора, — она удивлённо оглянулась на голос мужа, продолжая укачивать Нейта, но тот хлопал в ладоши и пускал пузыри из носа, радостно бормоча что-то на своём языке.

Клинт прикоснулся к её лицу, нежно провёл пальцем по щеке, и она улыбнулась, тепло и ласково. Бартон выпил улыбку с её губ.

— Прости меня за то, что я был груб с тобой.

— Забыли, — выдохнула она, счастливо улыбаясь и заливаясь краской.

Ванда вихрем пронеслась мимо, и Лора удивлённо крикнула ей вслед:

— У тебя в волосах кленовые листья застряли. И опилки.

— Она упала в траву, — Клинт отвернулся от жены, чтобы она не заметила, каким сухим в этот момент стало его лицо.

Лора пожала плечами и обернулась к нему, скользя взглядом по его спине.

— Почему твоя футболка надета наизнанку?

========== Часть 14 ==========

Подошва ботинок Ванды шумно скрипела при каждом шаге. Стоило ей выйти из кабинета доктора, как Клинт подскочил, вслушиваясь в это радостное шлёпание всё ещё мокрой обуви по полу коридора. Она к нему чуть ли не бежала, за спиной развевались волосы, и Ванда выглядела до одури счастливой. И немудрено: они битый час целовались в машине, пока стояли в пробке. Клинт был резко против, но Ванда сама положила свою ладонь ему на бедро и пошевелила своими пальчиками почти у самой ширинки, и Бартон напрочь забыл, куда они ехали. Это была очень плохая идея — пока Ванда была у психотерапевта, Клинт успел живьём себя съесть, ругая на чём свет стоит.

— Моё лечение окончено. Я здорова! — чуть ли не взвизгнула она, кидаясь ему на шею, и Бартон едва ли понял, что она только что сказала. В мыслях он был далеко от клиники: продолжал себя бичевать за то, что позволил слишком многое по отношению к девушке.

— То есть?

Ванда всё ещё обнимала его, шумно дыша в ухо после бега по коридорам, и её распущенные волосы щекотали ему лицо.

— Мой психотерапевт сказала, что я могу больше не ходить на сеансы. Доктор считает, что я больше не нуждаюсь в её услугах. Но я могу ходить к психологу, если думаю, что мне это необходимою. Хотя я не вижу смысла. Но в любом случае, групповые тренинги я должна посещать до конца года. Клинт? — Ванда внимательно посмотрела ему в глаза, приобнимая за шею. — Я здорова, понимаешь?

В её светлых глазах читалось неприкрытое торжество, и голос звучал чисто и звонко, отражаясь от белых больничных стен. Клинт и думать забыл, как выглядит счастливая Ванда. Он взял её за руки и мягко, но настойчиво отцепил от своей шеи, заставив её сделать шаг назад. Она немного нахмурилась, удивляясь, но продолжала улыбаться.

— Это значит, что не нужно больше относиться ко мне, как к ребёнку. Как к больной и немощной.

Бартон знал, что за этими словами скрывается слишком многое, чего он просто-напросто не хотел принимать. Например, он теперь не мог ссылаться на её неуравновешенное психическое состояние, не давая съехать из дома. Ванда смеялась, тряся у него перед носом какими-то справками, но Клинт видел лишь шрамы на её руках, уродливые и слишком заметные, чтобы их игнорировать. В любом случае, несмотря на заключение врача, она для него мешок проблем. Какой бы сильной Ванда не стала, она останется для Бартона маленькой девочкой, пытавшейся покончить с собой после смерти брата.

Клинт коснулся её щеки, и она затихла, накрывая его руку своей ладонью.

— Когда начинается групповой сеанс? — поинтересовался он, закидывая на плечо её сумку. Он положил свою руку Ванде на плечо, и она, обняв его за талию, чмокнула его в губы. Быстро и почти незаметно, Клинт даже сообразить не успел.

— Через полчаса. Можем, перекусить. Внизу есть кафетерий.

— Ванда, — строго осадил её Клинт, с силой сжимая девичье плечо и отодвигаясь на весьма приличное расстояние. — Больше не делай так. Ты же знаешь, что нельзя.

Она моргнула пару раз, будто соображая, и растерянно кивнула, моментально мрачнея. Губы Клинта всё ещё хранили вкус её помады, сколько он не пытался от него избавиться. Бартон в последнее время много от чего хотел отделаться, но это всё продолжало липнуть пуще прежнего. Он надеялся, что отношения между ним и Вандой утрясутся, но сделал только хуже, поцеловав её на стрельбище. Не стоило этого делать, Клинт успел об этом сильно пожалеть. Ванда словно с цепи сорвалась, почуяла вседозволенность, а может, просто видела, что у него у самого язык чешется снова её поцеловать. Может, чувствовала, как дрожат его руки, когда она сидит так непозволительно близко и задумчиво кусает губы, глядя в окно. У Бартон слюна капала на колени при виде неё, и в джинсах становилось невероятно тесно и жарко. От этих мыслей было стыдно, в первую очередь, перед Лорой, а потом уже перед самим собой.

Ты женат, слишком часто напоминал себе Клинт, ты старый пень, а всё заглядываешь на молодых девчонок. Хотя молодой девчонкой здесь была только Ванда. Но он уже переступил черту, и степень ненависти к себе измерялась любовью Ванды, растущей в геометрической прогрессии.

Надо бы отдать ей должное, она не лезла к нему в доме, при жене и детях. Там она вела себя прилежно, и Клинт невооружённым глазом видел, как ей плохо и как больно находиться в его семье. Но стоило им оказаться наедине вдалеке от Лоры, как одновременно у них обоих срывало тормоза. Они чувствовали безнаказанность и невероятную тягу друг к другу, и их мало, что смущало: ни большая разница в возрасте, ни наличие у Бартона семьи не было для них помехой. В такие моменты Клинт с ужасом понимал, что теперь на Ванде клеймо любовницы.