Цейтнот

— Моя жена изменила мне с моим же начальником! Я обязан был ей отомстить.

— Он перестал обращать на меня внимание, всё своё время посвящал работе, а я крутилась, обеспечивая тепло и уют в доме. Но он даже не замечал, как я стараюсь! Мне просто хотелось, чтобы меня хоть кто-то похвалил. Мне надоело быть невидимкой в глазах собственного мужа.

— Он обещал мне, что разведётся. Говорил, с женой его уже ничего не связывает, что они давно охладели друг к другу. Клялся мне в вечной любви, вешал лапшу на уши, говоря, что брак трещит по швам. И я верила этому обманщику! А однажды мне позвонила его жена и попросила оставить их семью в покое, ведь у них есть дети! Дети! Он ни слова мне про них не сказал.

— Ничего не предвещало беды. Он клялся мне в любви и говорил, что я самая прекрасная на свете женщина, а сам изменял мне направо и налево. И как после этого снова начать доверять людям?

— Это всё женщины! Дома пилит жена, на работе соблазняет любовница. Как тут устоять?

— В любом случае в изменах всегда виноваты мужчины! Они просто не могут держать своего дружка в штанах.

— Всегда за всё отвечают любовницы. Их никогда не терзает совесть, и они не ощущают вины, уводя мужей от жён. Им не знакомы душевные терзания, слёзы по ночам, чувство опустошённости и понимания, что тебя бросили из-за какой-то смазливой девчонки. Любовница не осознаёт, что где-то там, пока она развлекается с чужим мужем, его жена и дети не находят себе места. Но в любом случае когда-нибудь ей вернётся это бумерангом: либо она попадёт в точно такую же ситуацию, только в качестве обманутой женщины, либо мужчина просто использует её, чтобы повысить собственную самооценку, и бросит.

— Неправда!

Клинт удивлённо взглянул на вскрикнувшую Ванду. У неё дрожали руки. На неё неодобрительно покосились, но затихли, будто бы ожидая продолжения.

— Это неправда, что любовница, — на этом слове Ванда поперхнулась и мельком посмотрела на Клинта, — не может испытывать все эти чувства. Может, её тоже гложет вина и ей невероятно стыдно перед… своей соперницей, хотя бы из чувства женской солидарности? Может, она не хотела причинять боль другой женщине, соблазняя её мужа? Просто так вышло. Потому что… — Ванда вцепилась в свои колени, стараясь на Бартона даже не смотреть, — вспыхнули чувства. Не потому, что жена достала или надоел быт, а просто… Так получилось. Никто не виноват, так сложились обстоятельства.

— Не бывает так, чтобы никто не был виноват.

— Но это не значит, что любовница настолько бесчувственна, что ей не свойственно плакать по ночам, разрываясь от любви к мужчине и отчаянием, — жёстко заявила Ванда, и её щёки зацвели маковым цветом.

Клинт в смятении наблюдал, как она тушуется, опуская взгляд, и прячет полыхающее лицо за волосами.

— Это с ним ты переспала и теперь раскаиваешься перед его женой? — спросил кто-то, и Бартона бросило в холод.

— А что думаешь ты, ловелас? — поинтересовался кто-то у него, и Клинт ощутил, как краска схлынула с его лица. — Стыдно перед женой или перед этой девчонкой? Ты хоть раскаиваешься?

— Не стоит столь категорично реагировать на чужие слова. Людьми могут руководить противоречивые эмоции… — начал было наставник.

— Я ненавижу себя за то, что сделал, потому что это причинило много боли нам всем, — жёстко, чуть ли не сквозь зубы, процедил Клинт. — И мне стыдно, что я не то, чтобы не знаю, как всё это исправить, а я продолжаю изменять, хотя мы оба понимает, что пора бы прекратить. И каюсь, что у меня не хватает силы воли на это. Мне жаль, что я не оправдал ожиданий, — Бартон посмотрел на сгорбившуюся Ванду.

Воцарилось молчание, множество глаз изучало их двоих с неподдельным интересом. Клинт почувствовал себя в дурацком положении, внезапно поняв, как всё-таки огромен мир. И в этом мире таких семей, как его, множество. И в каждой свои проблемы. А ещё есть общество, которое может либо сгнобить тебя, либо оправдать.

***

Бартон остановил машину неподалёку от озера, спрятавшись в самой гуще кустов на какой-то второстепенной тропе, где никто не смог бы их увидеть. Клинта всё ещё трясло после этого занятия, на которое они попали по ошибке, но словно по велению судьбы. Несколько минут они молча рассматривали пейзаж за окном, стараясь не нарушать тишину.

Ванда помнила, как именно с этой тропы они попали на озеро, где она потом разделалась до нижнего белья, попросив Клинта научить её плавать. Тогда она впервые доверила свою жизнь кому-то ещё, кроме брата. Она повернулась к Бартону и успела протянуть к нему рукой, собираясь привычно погрузить пальцы в его мягкие волосы. Но вовремя передумала. После столь интимных откровений и признания, хотя бы друг перед другом, что они любовники, было очень неловко.

— Я могу сделать для тебя кое-что, — прошептала Ванда. — Я вижу, ты терзаешь себя, и я не в силах на это смотреть. Моя способность… Я хочу успокоить твою душу, но боюсь, тебе не понравится способ. Я могу стереть тебе память.

Клинт нахмурился.

— Всё, что связано со мной. Хочешь, начну с нашей первой встречи, хочешь с того дня, как ты забрал меня к себе. Я смогу сделать это, не повредив твой разум, я гарантирую. Не сотру ни одного воспоминания, представляющее для тебя ценность. Только себя. Нас.

— Это не выход, — вздохнул Бартон после долгой паузы.

— Но ты забудешь меня и исчезнут все проблемы. Вся боль от воспоминаний, исчезнут они — исчезнут и муки, — воодушевилась Ванда. — Не придётся ничего скрывать от Лоры, не придётся справляться со своими чувствами. Долой вину и бессонные ночи. Соглашайся.

— А как же ты?

Ванда отвела взгляд.

— Я не смогу стереть тебя из своей головы. Зато ты сможешь вернуться к своей обычной жизни, в которой нет обмана.

— А смысл? Я буду счастлив, ты продолжишь страдать. Это несправедливо по отношению к тебе, ты и так многого натерпелась.

— Но я хочу, чтобы хотя бы у тебя был шанс избавиться от всего этого.

— Я должен нести свою ношу.

— Но, Клинт, она наша.

— В любом случае нет. Я не могу позволить тебе лить по мне слёзы одной.

— Тогда выход один: я должна уехать из твоего дома. Я больше не могу здесь находиться. Это невыносимо.

— Поговорим об этом позже, — махнул рукой Бартон, заводя машину.

— Но тогда всё вернётся на круги своя. Когда мы находимся рядом, мы не можем ни о чём думать, кроме нас. По крайней мере, я точно. Пожалуйста. Не говори, что я не готова, доктор сказал, что я здо…

— Я не могу.

Не могу тебя отпустить, но и при этом не могу быть с тобой вместе, закончил Бартон, тяжело выдыхая, и Ванда в отчаянии заломила руки. Клинт понимал, что поступает просто отвратительно, заставляя девушку страдать ещё сильнее. Головой понимал, что давно пора было отпустить, так лучше было бы всем им, но сердце отказывалось принимать эту донельзя простую истину.

***

— Ванда, ты ведь будешь запускать с нами воздушного змея? — поинтересовался Купер.

Ветер трепал его волосы, набрасывая на глаза, и он вечно тряс головой, откидывая их назад. Лора, держа на боку корзину с чистым бельём, в шутку щёлкнула сына по носу.

— Конечно, только я не знаю, что надо делать.

— Папа освободится, и мы пойдём в поле. Погода как раз подходящая.

Ванда улыбнулась, видя, как Лила скачет по двору, таща за собой разрисованного змея, но тот отказывается взлетать. Лора протянула ей футболку Клинта, и Ванда, встряхнув её, повесила на верёвку. От одежды пахло стиральным порошком, горной свежестью и чем-то ещё, но девушке казалось, что она ощущает запах Бартона.