Цейтнот

— Я её не обижал, это не так, — он взял её за руку, случайно касаясь пореза на указательном пальце Лоры. Она уже не носила пластырь, но рана ещё не зажила.

— Я рада, что мы тогда поговорили, — жена проследила за его взглядом. — Мне было очень плохо, ты вёл себя странно, отдалился от нас, часто срывался, и я не понимала, что происходит. Ты был холоден со мной, и я винила себя. Было невероятно одиноко. Сдали нервы, если бы не Ванда…

— Что? — напрягся Клинт.

— Она утешала меня. Это была колоссальная на тот момент поддержка с её стороны. Но я рада, что ты тогда наконец-то поинтересовался, что со мной происходит. А то я места себе не находила, думала, ты меня разлюбил.

— Лора, — Клинт взял её лицо в руки, — я никогда не разлюблю тебя. Ты ведь помнишь: в горе и в радости… — он поцеловал её, переплетая языки в кельтские узлы.

— Езжай за детьми, иначе опоздаешь.

Он не смог пройти мимо бывшей комнаты Ванды, механически замедлил шаг, заглядывая внутрь. Оглянулся проверить не видит ли его Лора и тяжело вздохнул, разглядывая пустую спальню. Ящики были открыты, словно собирались в спешке. Одеяло было смято и край его свисал на пол. Клинт коснулся простыней, чистых и свежих, и вздрогнул. Здесь ещё жил дух Ванды, бродил по помещению и трогал его невесомыми пальцами, напоминая о себе. Бартон сделал шаг в сторону выхода, как заметил в одном из открытых ящиков нечто малиновое. Пригляделся, понимая, что это блокнот Ванды, куда она записывала свои мысли для психотерапевта. Мгновенно вспотел, когда взял его в руки, но открыть так и не решился. Лишь провёл по обложке пальцами, сминая углы. И невероятно обрадовался тому, что обнаружил его раньше Лоры.

***

— Как прошёл день? — полюбопытствовал Клинт, когда дети заняли свои места в салоне.

— Отлично! — воскликнула Лила. — Я получила высший балл по математике, а ещё мой рисунок отправят на городской конкурс.

— Молодец, солнышко. А что у тебя, Купер? — Бартон взглянул в зеркало заднего вида, ожидая ответа. Купер засунул наушники в уши и отвернулся к окну. — Что-то случилось?

Но сын проигнорировал вопрос, включая музыку на полную громкость. Бартон нахмурился, удивлённо переглядываясь с дочерью. Лила лишь пожала плечами. Дома Купер тут же отправился в свою комнату, и Клинт, даже будучи на первом этаже, услышал, как щёлкнул замок на двери.

— Что с нашим сыном? — поинтересовался Клинт перед ужином, на что жена удивлённо на него воззрилась.

— А что не так?

— Он мрачный какой-то. Я ещё перед школой заметил. Думал, не выспался, может, поэтому он такой неразговорчивый. Наверное, что-то случилось.

— Может, просто не с той ноги встал? — предположила Лора.

Клинт не стал говорить, что и раньше замечал за сыном столь странное поведение. Он отказывался разговаривать с отцом, стал чаще грубить, игнорировал его. Складывалось впечатление, что Купер старался извести Бартона.

До самого ужина он не появлялся в гостиной и, возможно, если бы мать не позвала его к столу, он бы так и просидел в своей спальне до самого утра. Клинт внимательно следил за сыном, но тот не казался ни больным, ни уж тем более расстроенным. Уплетал своё любимое картофельное пюре с большим аппетитом, даже умял в один присест аж две порции десерта. Но однажды одарил Бартона таким странным выражением лица, и Клинт готов был поклясться, что увидел в глазах сына настоящую ненависть.

— Передай, пожалуйста, хлеб, — попросил он и протянул руку в сторону корзинки, что стояла ближе всех именно к сыну, и внезапно заметил, как Купер с такой силой сжал челюсти, что зубы заскрипели. Корзинка полетела в Бартона чуть ли не торпедой, он едва успел поймать её. По скатерти разлетелись крошки.

— Купер, осторожнее! — возмутилась Лора, на что мальчик виновато опустил взгляд.

— Прости, мама.

Клинт недоумённо прищурил глаза, пытаясь понять, что происходит. Но Купер, не без недовольства, уже помогал Лоре, собирая грязные тарелки со стола.

— И помой посуду, — бросил ему Бартон.

— Сам помоешь, — пробурчал себе под нос Купер, но Клинт услышал.

— Что? Это твои домашние обязанности. Нельзя сваливать на маму всё хозяйство, надо иногда и помогать.

— Ну так сам и помоги, — фыркнул мальчишка, удаляясь на кухню. Клинт последовал за ним.

— С каких это пор ты стал грубить отцу?

— Я не грублю. Я разговариваю нормально.

— А по-моему, как раз-таки грубишь. Я вроде не учил тебя такому.

— Клинт, перестань. Чего ты взъелся на Купера? — удивилась Лора, но Бартон жестом приказал ей выйти из комнаты, дав возможность им поговорить наедине. Женщина нехотя подчинилась.

— Если у тебя плохое настроение, то не смей выплёскивать это на нас. Поделись проблемой, и мы поможем, но не надо грубить.

— Да? Ты серьёзно? — смех Купера сквозил сарказмом. — Кажется, ты совсем недавно кричал на маму, когда был не в духе.

— Ты из-за этого со мной так себя ведёшь? — догадался Клинт, смягчаясь. Стало немного стыдно за своё неподобающее поведение в те дни. — Так мы с твоей мамой всё обсудили, я извинился, она не в обиде.

— Извинился, значит, — прошипел Купер, внезапно став похож на разъярённого чертёнка. — Может, мама и простила, что ты на ней срывался, но вот я тебя ненавижу! — прокричал он, выбегая из кухни.

— Да что я такого тебе сделал?! — не выдержал Бартон, кидаясь следом, но сталкиваясь на выходе с Лорой. Наверху громко хлопнула дверь. — Что я сделал? — растерянно прошептал Клинт, обращаясь к жене, но та лишь изумлённо пожала плечами.

— Стой, — она схватила мужа за руку, когда он пошёл к лестнице.

— Мне надо поговорить с ним.

— Потом. Для начала пусть остынет.

Вечером Купер дверь так ему и не открыл, хотя Клинт довольно долго стучался и просился поговорить. Лишь когда у Бартона закончилось терпение, сын пробурчал ему сквозь закрытую дверь, что разговаривать с ним не желает.

— Я обидел тебя? — поинтересовался Клинт, опускаясь на пол. — Скажи чем, и, если я не прав, я извинюсь. Купер? Не молчи. Я не знаю, что с тобой происходит, но так нельзя. Не обращайся со мной как с дерьмом, я твой отец. Имей уважение. Если тебе плохо или тебя изводят, нельзя выплёскивать свою ненависть на родных.

Бартон внезапно замер и покачал головой. Слова казались правильными, но он сам им не следовал. Как можно советовать то, чего сам не соблюдаешь.

— Помнишь, как в прошлом году тебя поколачивал школьный хулиган? Отбирал все деньги, прятал твои рюкзаки, учебники. Ты стоически молчал, потому что стыдно было жаловаться, а я не лез — ждал, пока ты сам мне всё расскажешь. Иногда лучше не давить. Помнишь, как ты пришёл ко мне за советом? И когда он помог, ты сказал, что я самый лучший в мире отец. Я был тогда так счастлив, так горд…

Замок внезапно щёлкнул и дверь открылась. Клинт подскочил и вошёл в комнату. Купер стоял посреди спальни в позе Наполеона и выглядел весьма агрессивно.

— Объяснишь мне, почему ты сказал, что ненавидишь меня? — спросил Бартон осторожно, стараясь говорить как можно мягче.

Купер молчал, словно обдумывая, стоит ли признаваться. Выглядел он обиженно-злым и смотрел на отца с плохо скрываемым презрением.

— Я знаю, что ты изменил маме. И мне противно с тобой общаться после этого, — процедил мальчишка, и у Клинта внутри всё перевернулось.