Цейтнот

Лора сонно тёрла глаза, прижимая к себе проснувшегося Нейта, и подставила щёку под поцелуй Клинта, когда вошла на кухню. Ванда посторонилась, чтобы не мешать.

— Сегодня ночью было так душно, — пожаловалась женщина, покачивая сына. — Ты опять открыл окно и мне всю ночь не давали спать комары. Когда ты поставишь сетку?

— Занеси это в список, — пробурчал Клинт, щёлкая Натаниэля по маленькому носику и целуя его в лоб.

Клинт отошёл к холодильнику, пока Лора, баюкая малыша, делала себе чай. Она вполне ловко управлялась одной рукой, пока кружка не выскользнула из пальцев и кипяток не расплескался по полу.

— Вот чёрт, — выругалась женщина. — Ванда, пожалуйста, подержи ребёнка.

Лора протянула ей малыша, деловито сосущего соску, и Ванда отшатнулась от него, будто ей протягивали ядовитую змею.

— Давай я возьму, — вмешался Бартон, заметив, что девушка впала в ступор и продолжает пятиться назад. Он странно на неё взглянул, и Ванда поспешила отвернуться, пока Лора не заметила её лица.

Клинт вскоре ушёл к гостевому домику, а Лора поднялась наверх, чтобы покормить сына грудью. Ванда немного побродила по двору, погоняла одинокий мяч, забытый Купером, а потом до обеда сидела за телевизором, лениво переключая каналы. И всё смотрела на настенные часы, в ожидании положенного времени. Она спокойно дождалась, пока Клинт придёт пообедать, и сообщила Лоре, что хочет полежать, сославшись на головную боль. Она боялась, что Бартон спросит её о Натаниэле, поэтому сбежала от неприятного разговора. Она и сама видела, что Клинту неприятно говорить о её брате. После его эмоциональной исповеди Ванда, кажется, поняла, на какие больные места Клинта можно надавить. Жаль, что теперь ей это не нужно.

Когда Бартон снова ушёл, Ванда облегчённо вздохнула, понимая, что он придёт только вечером и сейчас никто не сможет помешать её планам. Девушка быстро спустилась к сараю, где хранились инструменты, и отыскала там длинную бельевую верёвку, что видела пару дней назад, когда Лора сушила постиранные вещи. На выходе со двора к ней внезапно подбежала Лила, и Ванда растерянно остановилась, когда та загородила ей проход.

— Ты куда?

Девушка пожала плечами, не зная, что и ответить, и спрятала сложенную верёвку за спину, что, конечно же, не укрылось от любопытной девочки.

— Иду прогуляться в лес.

— Можно я пойду с тобой? — оживилась Лила.

— Маленькие девочки с ведьмами по лесу не шатаются.

— А я не боюсь ведьм, и тебя таковой не считаю, — строго сообщила дочь Клинта, и Ванда испугалась, что она всё расскажет отцу. Или матери. — Купер спросил, сыграешь ли ты с нами в футбол вечером, после ужина?

— Я… я не знаю, — замялась Ванда, пытаясь протиснуться мимо Лилы.

— Пожалуйста, — девчонка схватила её за руку и пристально посмотрела в лицо. Глаза у неё были тёмные и взгляд такой же обеспокоенный, как у матери.

— Да-да, я сыграю, — Ванда резко выдернула свои пальцы из маленькой ладошки и отступила на шаг, угрюмо глядя на ребёнка. Ей не нравилось то, как Лила на неё смотрит, и поспешила удалиться в сторону леса, постоянно оглядываясь назад.

Чем сильнее она углублялась в чащу, тем возбуждённее становилось её состояние. Она так долго этого ждала, что теперь было трудно скрывать свою радость. Удивительно, но это было именно то, чего она так долго хотела. Было непросто решиться на самоубийство, было непросто его осуществить. Она злилась на Клинта за то, что он спас её тогда, ненавидела за его попытки вытащить её из болота. Ей хотелось утонуть в нём, потому что на поверхности, в реальном мире, ей нечего было делать. Ради чего жить? У неё никого не осталось, ни брата, ни родителей. Даже Мстители, которые могли стать семьёй, оставили её на произвол судьбы, забыв о том, что она для них сделала. А Бартон всего лишь чувствовал себя виноватым в том, что она осталась одна. Если бы не это, он бы никогда не заметил, что ей плохо.

Ванда бродила по лесу, почему-то оттягивая время, будто пытаясь растянуть удовольствие. Она искала подходящее место, желательно, дерево на обрыве, и понимала, что ей становится страшно. Также страшно было и в первый раз. Её одолевали сомнения, тягучие, мрачные, а она старательно их отгоняла, словно надоедливых комаров. Она знала, что с любой проблемой может обратиться к Клинту, он обязательно выслушает. Но не поймёт.

Ванда сделала петлю, неумело, как могла, надеясь, что верёвка выдержит. У неё тряслись руки и было очень страшно. Хотелось просто исчезнуть, провалиться сквозь землю. Идеально было бы, если бы кто-то это сделал вместо неё. Лучше бы она умерла там, в объятиях брата. Она ненавидела Пьетро за то, что он посмел оставить её одну. За все эти годы она ни разу не задумывалась о том, что с ними будет, если один из них умрёт первым. Она не была к этому готова, она не смогла справиться с собственной болью.

После смерти Пьетро ей очень хотелось с кем-нибудь поговорить, рассказать о том, как ей плохо, но она не привыкла доверять кому-то, кроме себя и брата. Она отталкивала всех, кто пытался ей помочь: Стива, Наташу. А Клинт даже не решился к ней подойти. А ведь она так надеялась, что он скажет ей что-нибудь напутственное, как тогда, во время битвы с Альтроном. Он даже не извинился. Это потом она узнала, что он винил во всём себя, но легче ей не стало. Только хуже.

Ванда сжала в руках верёвку и остановилась, когда слёзы начали её душить. Она уже давно не плакала, в первый месяц она обрыдалась так, что лопнули все капилляры в глазах. Ей было так стыдно перед Пьетро, что она такая слабая, безвольная, неприспособленная к жизни. Единственное, на что она смогла найти в себе смелость, — это оборвать свою жизнь.

Ванда вытерла мокрые щёки и направилась к ветхому деревянному мостику, перекинутому через неглубокий овраг. На его дне глухо журчал грязный ручеёк. Девушка намотала один конец верёвки на толстую ветку и несколько раз подёргала её, проверяя. Когда она накинула на шею петлю, её прорвало, и она разрыдалась. Во весь голос, горько и жалобно, вспоминая, как больно было резать вены. Больно и страшно. Прямо как сейчас. Она боялась, что умрёт не сразу. Будет корчиться, отчаянно перебирая ногами до тех пор, пока не потеряет сознание.

Ей не хотелось доставлять Клинту неприятности, причинять боль. Ей было стыдно перед ним за то, что он так старался, а всё равно не смог помочь. Он действительно хотел это сделать. Вернуть долг Пьетро. А она его обманывала, делала вид, что ей лучше, обводила Бартона вокруг пальца. Она была так перед ним виновата.

Ванда плакала, понимая, что впервые за долгое время ей становится легче. Со слезами уходило и то щемящее чувство ненужности и обречённости. Ей сейчас так хотелось, чтобы Клинт был рядом. Чтобы сказал ей что-нибудь в утешение. Она нуждалась в его совете как никогда.

В памяти всплыло обещание, данное Лиле, поиграть с ними, и Ванда с силой сжала тонкую бельевую верёвку, понимая, что не может перестать плакать.

***

— Лора, ты не знаешь, куда делась Ванда? Я хотел позвать её на ужин, а комната пуста.

Жена неопределённо пожала плечами, и Клинт насупился, не понимая, куда могла исчезнуть девушка.

— Она пошла в лес, — сообщила Лила, заметив, что папа выглядит крайне обеспокоенно.

— Зачем? — нахмурился он.

— Не знаю. Она взяла верёвку из твоего сарая, — дочка качнула головой и уселась смотреть мультики, тогда как Клинт так сильно побледнел, что Лора испугалась.

— Когда? Когда она ушла? — осипшим голосом прошептал Бартон, чувствуя, как у него подкашиваются ноги и темнеет в глазах.

— После обеда.

Клинт в ужасе взглянул на Лору и испуганно выдохнул. Всё встало на свои места: теперь он понял, почему в последнее время Ванда вела себя так странно, так радостно, будто ничего не произошло и жизнь прекрасна. Она обманула его, а он повёлся, словно идиот.

— Пойдёшь её искать? Лес большой, — Лора растерянно обняла мужа, стараясь его успокоить. Он вцепился ей в руку и глаза его забегали по её лицу. Он кивнул, пытаясь прийти в себя, но сердце в груди ухало так сильно, что ему казалось, ещё чуть-чуть и он упадёт в обморок.