Девятая жизнь кошки. Прелюдия
Шрифт:
Я - заложник собственного внутреннего вихря превращения в женщину. Мои близкие удивительно слепы к этим изменениям, а мои ровесники, наоборот, предельно чувствительны к ним. Я не умею обращаться с тем, что мне непонятно. И мне не по силам управлять этим. Сегодняшний ветер дует в сторону пропасти.
В нашем районе есть мальчик, улыбка которого усиливает этот вихрь в разы и одновременно привязывает к одному месту. Теперь я смерч в процессе засасывания в себя его внимания. И пока я не наполнюсь, мне не отодвинуться ни на шаг. Сейчас он не один, но для меня это не имеет значения. За его пределами все размываются, я подхожу. Нелепая болтовня на поверхности, и концентрированный запах возбуждения внутри. У подростков острый нюх, они чуют то, что внутри меня.
Я
Двое зажимают меня между собой. Теперь это слоеный пирог тел. Еще двое стоят в стороне, являясь наблюдателями. Время останавливается, от меня отваливается кусочек, и катится к воде. Этого никто не видит, даже я сама. Он останется там на долгие годы пока сам не позовет на помощь, выбрав безопасность вместо одиночества.
Все мое тело ощупано их колючими пальцами. В точке, к которой прикасается чужая рука, мгновенно пропадает чувствительность. Через какое-то время не чувствую ничего. Ни ужаса, ни стыда, ни возбуждения, ни отвращения, ни ярости, ни боли. Сейчас вся власть только у них. Их четверо, я одна. И все-таки не это главная причина происходящего. Нарушены пропорции внутри меня. Любопытство сгубило кошку.
Память выключается, перегреваясь от накала вытесненных чувств. Вспышка - я окружена - вспышка - у меня между ног колотый лед - вспышка - их удивление моей невинностью - вспышка - я бегу домой. Я уверена, что ничего не случилось, ведь они отпустили меня, ничего мне не сделав. Расколотый мир я не принимаю в расчет.
Вот он мой, но какой-то незнакомый подъезд, лечу вверх по ступенькам. К счастью, дома никого. Я смотрю на себя в зеркало и не в силах себя узнать. Раньше я сомневалась лишь в принадлежности себе своего тела, а теперь я не узнаю своих глаз. В отражении не Я. Мне никому нельзя рассказывать о том, что произошло со мной. Я просто прячусь дома. Мне очень жаль, что дом нельзя носить с собой.
Я очнулась от интенсивной тряски.
– Герда, Гееерда, я здесь, - перед глазами все плывет, но через минуту собирается в испуганное лицо Пророка. Я, повинуясь порыву, крепко прижимаюсь к нему, чувствую его тепло, и рыдаю в голос. Он одной рукой гладит меня по спине, а другой крепко прижимает к себе, - Как ты сейчас?
– Я не знаю, пока не знаю, - всхлипываю я, замечаю, что вокруг нас уже ночь- что случилось со мной?
– Ты уснула, а потом очень громко плакала, потом начала визжать, и мы не могли тебя разбудить, - доносится откуда-то со стороны спокойный голос Рона, - с тобой такое впервые, да?
– Да.
– Это неудивительно. Добро пожаловать!
– я не понимаю, что он хочет сказать. Я совершенно обессилена, я молчу, я успокаиваюсь. Понимаю, что хочу умыться. Небо усеяно звездами. Несколько часов назад казалось, что все затянут тучи, но они исчезли неведомо куда. Луна, даже будучи ополовиненной, очень ярка. Мы молчим. Шумят волны.
– Можно к морю?
– я нарушаю долгое молчание
– Ты хочешь одна? Или тебе составить компанию?
– Одна я в темноте и шагу не ступлю, - меня пробирает холодком. И именно в этот момент из-за палатки доносится шорох и фырканье, - ой! Что это?
– Да, наверное, ночные гости, - Шут разжигает горелку, - здесь немало желающих поживиться. Они не опасны, не бойся. Только без еды можно утром остаться запросто. Я, пожалуй, останусь здесь.
– Я тоже, лень идти, - отзывается Рон.
– Пойдем, - берет меня за руку
Пророк, - и я поражаюсь твердому теплу его руки.– Только фонарь давай возьмем.
Вновь по узким тропкам, которые в темноте кажутся и вовсе непроходимыми, мы выныриваем на берег. Впереди всепоглощающая чернота, а на слева, на берегу мелькают какие-то огни, словно пляшут. Оттуда же раздается ритмичный стук.
– Барабаны, - отвечает на мой неозвученный вопрос Пророк, - и файеристы. Хочешь посмотреть поближе?
– Нет, я хочу к морю!
– Ну пойдем. Только заходи осторожно, здесь довольно скользкое и неровное дно.
– Да, я ведь купалась днем. Я пока не готова плыть, да я и никогда не плавала ночью. Давай просто посидим у воды.
– Я быстро окунусь, ты не против? А потом весь твой.
– Хорошо. Я тогда пока не буду тушить фонарь.
Он неспешно заходит в воду, и я остаюсь одна, прикованная к пятнам света в глубоком ночном мраке. Доносящийся ритм резонирует с моим пульсом, внутри меня тоже обнаруживаются музыканты. Им мало гулкого дерева барабанов. Громоздкая ударная установка заявляет о себе пронзительной партией. Я, почти замершая, сижу на берегу. Моя одинокая фигурка заметна издалека, подсвечивая фонарным лучом. И никакой сторонний наблюдатель не в силах услышать эту внутреннюю грохочущую феерию.
Вскоре внутренняя энергия достигает такой силы, что если не придать ей вектора, то, кажется, что все мои внутренности начнут хаотично перемещаться по телу. Я спускаюсь к воде, щупаю ее пальцами ног, относительно уже вызывающего легкие мурашки воздуха, вода кажется очень теплой. Мне хочется погрузиться еще глубже, но тут же я представляю, как буду, дрожа, покидать ее ласковое тепло. У меня нет с собой полотенца, и мне непросто будет согреться. Я не решаюсь идти дальше, и высматриваю Пророка, о котором на некоторое время даже забыла, сосредоточенная на своих ощущениях. Его нет достаточно долго, я волнуюсь, но вот его голова показывается на лунной дорожке. Он плывет почти бесшумно и при этом быстро. Уже совсем близко к берегу отправляет в мою сторону поток брызг.
– Присоединяйся! Вода чудесная.
– Нет, лучше ты выходи, я начинаю замерзать.
– Я тебя сейчас вряд ли согрею, только намочу.
– Все равно выходи.
Он подплывает почти к самому берегу прежде, чем встать на ноги. Еще раз обрызгивает меня, и разъединяется с чернотой. Вопреки моим ожиданиям он не съеживается, не начинает дрожать, ему не холодно. Я тоже раньше не отличалась высокой чувствительностью к прохладе. Все-таки мое тело никак не может привыкнуть к климатическим изменениям, лишь бы не заболеть.
– Давай пройдемся? Хочу согреться!
– Давай....
Дальнейшее молчание очень органично. Через него сейчас не могут пробиться не только мысли, но и образы. Я чувствую себя очень уставшей, но при этом пустой и свободной. Я много раз была на море, но никогда в жизни не видела такого ночного неба. Помимо привычных созвездий сотни невиданных прежде звезд придавали небу объем и безграничность. А мы вдвоем испускаем собственное сияние, заметное лишь при потушенном фонаре.
– Знаешь, я ведь тоже рыдал тут, - внезапно нарушает молчание Пророк, - до встречи с этим местом никогда не плакал, ну лет пять по меньшей мере. Был таким железным человеком. Слезы мне будто угрожали, можно было заржаветь и рассыпаться. А здесь и так воды немало. Живу и не ржавею. Тогда я почувствовал себя каменным, еще прочнее. Так мне тогда казалось. Пока однажды я камнем не пошел на дно. Сначала нырнул, а потом поддавшись непонятному для себя порыву решил вдохнуть воду. Я слабо помню, что потом было. Оказывается, за мной приглядывали, как за любым новичком тут. Мой поступок оказался неожиданным только для меня самого, чего-то подобного ждали. Вытащили, откачали. А потом я ревел двое суток почти беспрерывно. Просто не мог остановиться. Как будто что-то разорвалось внутри, какая-то прочная емкость, а там просто потоки воды. И как они в меня помещались? Так что в этом море есть и мои слезы. Вот так море из камней выжимает воду. Море и люди.